Аверс (СИ) - "Розга". Страница 33

— Что надо? — подождав пару минут, нелюбезно потребовал ответа Бояринов, сердился, что с Никой не знакомит.

— Пойдешь со мной завтра на семейный обед, — ухмыльнувшись постановил Терновский, ясно показывая, что не приглашает, проговаривает свершившийся факт, не более.

— Бабы твои тебя опять прижали? — ехидно оскалился Максим, ничуть не задетый постановкой вопроса. — Во сколько?

Он порой заставлял Терновского мчаться в срочном порядке на другой конец страны и справляться там с очередным авралом. Со своей стороны обеспечивал ровно такую же поддержку и присутствие при любом раскладе. Дружить с Бояриновым тяжеловато, пока не уяснишь по каким законам работает эта конструкция. Терновский давно миновал стадию ознакомления, инструкции ему не требовалось.

— В два, — кратко сообщил Лев.

— Мог бы и не спрашивать, — Максимом владело философски-циничное настроение. — Похороны, свадьбы, юбилеи, поминки и прочее в наших землях к двум собирают. В клуб, я так понимаю, ты не поедешь.

— Нет, не поеду, — не скрывая довольства, подтвердил Терновский.

— А я, наверное, прямо сейчас отправлюсь, сил нет смотреть на твою счастливую рожу, — нахмурился Максим, вопреки своим утверждениям, не спеша подниматься с кресла.

— Завидуй молча, — поддел его без малейшего снисхождения Лев.

— Завидую, — согласился Бояринов, глубоко и печально вздыхая, недостатка в нижних у него не было, но за пределы темы его отношения давно не выходили.

Потянулся, убрал ноги со стола и сел нормально, бросив ручку на стол, вещица подпрыгнула вместе с сердцем Терновского и остановилась у края. С ней обращались совершенно без почтения к цене. Нажал на кнопку аппарата попроще, чем у его секретарши, включая громкую связь:

— Антонина Васильевна, идите домой, — сказал Бояринов.

— Да, — согласилась женщина, своим сугубо интеллигентным, мягким, приятным тоном, до официального конца рабочего дня еще полтора часа, однако трактовать распоряжения начальства ей и в голову не пришло. — До свиданья, хороших выходных.

Бояринов поморщился и отключился, его сегодня раздражало буквально все. Ничего бывает, пройдет. Обсуждать дела с таким настроем нечего думать, поэтому Лев тоже распрощался и направился на выход, застал Антонину Васильевну надевающей легкую курточку и полностью собранной на выход. На столе полный порядок, компьютер отключен, документы заперты в сейфе.

— До свиданья, — мило улыбнулась она Терновскому.

Лев доволен своим помощником, но считал, что Максим не заслуживает такого счастья, как Антонина Васильевна. Освобождать ее от оков ему и в голову бы не пришло, заранее проигранная битва. Кивнув секретарше и улыбнувшись ей в ответ, Лев тут же про нее позабыл.

Ника провожала его на обед молча, не упрекнув ни словом, ни видом, тем больше Лев чувствовал себя виноватым. Уезжает он буквально на три часа, субботним вечером они пойдут в Мариинку, потом в ресторан. Программа выходного дня ничего не меняла. В любом случае, он не мог в нынешней обстановке представить ее семье, нужна подготовка, привези вот так, без предупреждения, ее воспримут в штыки и изменить отношение будет гораздо сложнее, чем если сразу сделать по-умному. Рита, конечно, рассказала, что видела Нику в его квартире и приукрасила, как могла.

Вдова Терновского-старшего женщина добрейшей души, легкая, не помнящая обиды и огорчения дольше двух-трех дней. Они сильно отличались с сыном не по характеру даже, скорее по мировоззрению, по способу воспринимать реальность. Гордое имя Стефания к ней не приросло, сколько Лев себя помнит ее все звали Стешей или Стефой, независимо от возраста. Мама Терновского в легкой форме поражена болезнью под названием магическое мышление. Нет, она не верила в такие смешные вещи, как просыпанная соль к ссоре, разбитое зеркало — семь лет несчастья. Зато астрологи, современные психологи, не имеющие никакого образования, кроме сомнительных курсов на основе самого не котирующегося — педагогического заштатного ВУЗа и особенно связь со Вселенной, днем и ночью прислушивающейся к правильно изложенным желаниям людей, вот оно самое. До безумств не доходило, хотя часть ее ежемесячного содержания, щедро выделяемого Львом, стабильно уходила именно на них. Льву страшно подумать, что бы случилось с пароходством и их маленькой семьей, после смерти отца, не будь крестного.

Жена крестного — Лидия относилась к ним в разное время по-разному. Она поддерживала дружеские, светские отношения со Стешей, в период, когда друзья оба были живы и вели совместный бизнес. После смерти отца Льва настал период постепенного охлаждения, маленькая осиротевшая семья перетягивала одеяло на себя, пусть не все, небольшой угол, но Лидия предпочитала владеть им полностью, без ограничений. За определенные границы, Лидия никогда не заходила, но лед постепенно нарастал, особенно после устройства Льва в пароходство, когда отучился в институте, на полную ставку и уже начальником маленького отдела.

Возможно, Лидия предприняла бы что-нибудь еще, если бы два ее сына заинтересовались бизнесом отца. В детстве сыновей Лидия почти не различала, разница между Михаилом и Платоном небольшая, всего два года, однако по мере их взросления вся ее материнская любовь досталась младшему, почти без остатка, потом такой же поток обожания пролился на маленькую Риту. Между сыновьями Лидия выбрала исключительно по темпераменту и живости характера. Спокойный, погруженный в себя с самого детства Михаил не доставлял проблем, им легко манипулировать, он сдавался при малейшем давлении. Платон настаивал на своем, кричал и доказывал, ни на что не соглашался и никогда просто так, нужно было предложить что-то взамен, заключать с ним сделку.

Повзрослев, парни оправдали материнские ожидания, плохие и хорошие. Михаил пошел учиться чему-то неудобоваримому на физико-математический. Платон решил стать журналистом и поступил в престижное учебное заведение. Хотя Лидия одним пренебрегала, а о втором говорила с придыханием, оба после учебы остались безработными. Окончили они обучение примерно в одно время, Михаил получил никому не нужную кандидатскую и потратил на это лишние полтора года. Тогда же с крестным Терновского случился удар, и Лидия осталась вдовой.

По ней сильно ударило, что семье не досталось доли в пароходстве. Обстановка накалилась и оставалось немного до окончательного разрыва, но Терновский выплатил их часть деньгами. Лидия посчитала его дураком и благосклонно приняла деньги. Следующие три года поддерживала связь с Терновскими поскольку постольку. Она делала бизнес с младшим сыном и баловала дочь дорогими подарками, путешествиями, денежными подачками. Старший сын целыми днями проводил в своей комнате за компьютером и в происходящем веселье не участвовал.

Деньги кончились гораздо быстрее, чем предполагала любая из сторон. В итоге Терновский остался с семьей крестного на руках, на полном его обеспечении. Любопытный до бесцеремонности Бояринов, стоило только чернилам просохнуть на договоре о выделении ему доли полноправного участника пароходства, строго 50/50, и счетам слегка остыть от огромных сумм переводов в связи со сделкой, сразу полез знакомиться с ближайшим окружением Терновского.

Ему никто не понравился, что не удивительно. Бояринов редко хорошо относился к людям. Он ничего не имел против содержания семьи и не находил в этом ничего необычного. Но тогда они должны строго осознавать свое место и слушать благодетеля ничуть не хуже дрессированных с щенячьего возраста собак. Терновский же своих распустил совершенно непозволительным образом. Дело его, конечно. Бояринов заметил лишь старшего Михаила. Некоторое количество встреч он присматривался к нему, пока однажды не попросил взять его на работу. И кого? Каменева! Члена и спонсора их специфического заведения, прямо в клубе и подошел. Каменев согласился неохотно, через год сам заговорил о странно приобретенном работнике. Поблагодарил, немногословно, но даже голову слегка наклонил, в знак расположения. С тех пор Михаил много раз менял работу, оставаясь в поле влияния Каменева и зарабатывая все более астрономические суммы. Деньги ему особого почтения в семье не добавили, но тянули они из него средства с большим аппетитом. Михаил, по своему обыкновению, никакого сопротивления не оказывал.