Аверс (СИ) - "Розга". Страница 52

Красочные угрозы не дошли до адресата, но странным образом позволяли Аркадию обрести подобие равновесия. Окна их номера выходили прямо на бассейн. Веселые, пьяные крики от него и многоголосый смех мешали ему погрузиться в медитативное состояние. Пришлось возвращаться в комнату. Дети уснули. Аркадий предпочитал спать один, поэтому занимал вторую спальню, оставляя жену с ребятишками в другой. Теперь молча потянул ее за собой. Нужно расслабиться и поспать нормально, последнее время уснуть целая проблема. Один из способов — хорошенько потрахаться перед сном. Жена молча следовала за ним, в их семье не практиковались долгие женские обидки и в сексе Аркадию не отказывали, несмотря ни на что. Она легла на спину и расставила ноги, согнув в коленях. Делала вроде как надо, но все равно дико раздражала. Аркадию пришлось подрочить, агрегат барахлил, член не вскакивал по стойке смирно по любому щелчку. Эх, а были ведь времена. Он вставил с горем пополам и начал елозить по женщине, стараясь не раскачиваться, хлипкая мебель чуть что начинала скрипеть и могли проснуться дети. Семейный секс в семье среднего класса мероприятие обремененное многими переменными и их нужно учитывать. Ничего не выходило, тверже член не стал в итоге вообще упал. Аркадий разочаровано отвалился в сторону.

— Ни хрена в постели не умеешь, — злым, обиженным шепотом выдохнул Аркадий в сторону молчащей жены. — И жопа толстая, сколько говорил ходи в зал, с беременности уже год прошло. С тобой можно импотентом стать.

Оставалось только одно. Аркадий вскочил с кровати, натянул штаны и пошел в бар, работающий круглосуточно, если за деньги. Его жена осталась в темноте, продолжила глотать слезы.

Вернулись в Москву. Аркадий загорел и как-то оплыл, особенно лицо. У его женщины, наоборот, скулы заострились, взгляд просто мученический, наверное, перелет не удался, решали случайные люди, на миг поймавшие его в толпе. С горем пополам запихнув семью в квартиру, сам Аркадий остался дома до вечера. Занял ванну на несколько часов, не раздумывая нужно ли другим помыться. Листал и листал вкладки, вбивал запросы. Купил шлюху за хорошие такие деньги согласную на порку.

Плохо выбрал, нужно было на трассе обычную шалаву снять и метелить ее пока не надоест. Хотелось комфорта, кровати, отдельного номера, за то и поплатился. Девка оказалась не первой свежести, затирала ему про какие-то стоп-слова, прежде чем раздеться. Аркадий не слушал, ремень он уже приготовил. Черный, тяжелый, из толстой с трудом гнущейся кожи, оставляющей петлю, а не запросто складывающийся вдвое. Крупную пряжку и свободный конец пришлось зажать в руке. Аркадий любил бить пряжкой, несколько ударов среди прочих мог себе позволить, чтобы с настоящими ссадинами и царапинами. Вид крови успокаивал, заставлял зверя внутри сыто облизываться и заваливаться спать надолго, не беспокоить его, не скрести когтями нежную душу. Неважно, что порой оставались шрамы. Женщина должна быть гладкой везде и без изъянов, шрамы к последним вполне относились. Противоречие нисколько не смущало Аркадия. Он ничего не портил, вещи приходят в негодность, у каждой бабы есть срок годности, амортизация, надо пользовать, пока совсем не обветшала. При чем тут он?

Нынешнюю девку так не погоняешь. На крики в нынешнем сомнительном отеле вряд ли прибегут, но смотря как орать. Их видели вместе на входе, в коридоре установлены камеры, переборщишь и не отвертишься. Ограничения донельзя раздражали. Ему нужно найти постоянную и завести свое отдельное местечко, укрытое от посторонних глаз. Аркадий много раз пробовал, никогда не хранил верность Нике, хотя бы в том единственном аспекте, что не пробовал других нижних. Вернее, конкретно нижних он не искал. Ему все женщины нижние, за исключением матери и бабушки, те просто две гарпии, утратившие половые признаки еще до его рождения, превратившиеся в мифических существ, рвущих несчастным душу одним своим неприглядным видом.

Среди девушек встречались самые разные, большинство начинали рыдать после первого же хорошего удара и выдвигали претензии, их можно поколачивать еще некоторое время, но он не мог обеспечить постоянное присутствие и сучки сбегали. Встречал парочку совсем отбитых, согласных на большинство из его райдера. Они не против ждать, терпеть, любить и повиноваться, однако в довесок их требовалось содержать. Пусть не как принцесс, но попробуй полностью обеспечь потребности среднестатистического человека в жилье, еде, одежде и остальном.

Ника оказалась уникальной. На нее он не тратился совсем. В ее доме ему готовили из отдельных, купленных специально для него продуктов и поили качественным алкоголем, он догадывался, что на это уходит значительная часть скудного дохода девушки. Она сидела в глухой деревне. До нее не слишком сложно было добираться. Мыла чужие горшки, за что он мог ее презирать. Имела очень ограниченный круг общения и молчала в тряпочку. Сама себе выстроила клетку. Потом ее самостоятельность сыграла с ним злую шутку. Сама сломала прутья и выпорхнула из нее, не обернувшись на него ни разу. Из памяти Аркадия напрочь выпало, что он с Никой расстался, понятно же, что последнее слово он не сказал. Или даже пусть ушел. Но кто разрешал ей менять образ жизни? Она должна была продолжать копошиться на дне, там и сдохнуть.

Шлюха отрабатывала деньги, старательно вертела перед ним своей слишком костлявой задницей, не везет, у жены огромная задница, у этой две жердины сходятся в жопку-кулачок. На ней было короткое и в облипку платье сплошь расшитое крупными пайедками, черные, закрытые ботильоны на высоком каблуке. Верхняя одежда еще могла сойти за приличную, от белья же отдавало откровенной дешевизной. Синтетические кружева трусиков и бюстгальтера выдавали свое происхождение с головой.

— Обувь и чулки оставлять? — спросила своего слишком мрачного и молчаливого клиента девица.

— Полностью раздевайся, — сквозь зубы выдавил из себя Аркадий, ему не терпелось.

Шлюха сняла, наконец, свои шмотки и понеслось, неуверенно обернулась на него, не получила никакого сигнала, забралась на кровать на четвереньки, покачала перед ним ягодицами и легла поперек кровати. Можно подумать кто-то собирался это трахать. Первые удары мощно отозвались в руке. Девка вякала на каждом, довольно громко изначально. Она, как домашнее животное, привыкла преувеличивать реакцию на побои от неуравновешенного хозяина, чтобы меньше досталось. На пятом Аркадий размахнулся слишком сильно и ремень закрутился вокруг его руки, оставив на тыльной стороне ладони жгучую полосу, уже и менее яркую, чем отображались на заднице шлюхи. Ничего, захлест ему добавил адреналина и желания. Зверь жадно глотал, поглощая происходящее: отдачу от ударов, следы, крики, как задница девки пошла гусиной кожей. Аркадий начинал насыщаться. Жрал эту тупую суку. Не совсем такую, какую надо, до той он еще доберётся. В моменте Аркадий верил в свои силы, как никогда. Семнадцатый, двадцатый. Рука начала неметь и поднывать от ударов.

— Красный! — визжала с минуту без перерыва лежащая на кровати девка. — Красный!

Аркадий ее не слушал, вернее не мог слышать, уши полностью забил шум собственной крови, отдаленно похожий на звуки волн в прибой и тяжелый, надсадный звук дыхания. Девка извернулась под ремнем, пробуя скатиться с кровати на пол, сбежать. Он не пустил, разъяренным быком ринулся на нее, придавил коленом к матрасу, нажав на поясницу, продолжая полосовать ремнем по ногам. Она орала и брыкалась. Позабыл про брезгливость, рывком расстегнул ширинку, чуть не вырвав молнию, сдвинул трусы и выпростал красный, пульсирующий член, мокрый от предэякулята. Несмотря на подходящие обстоятельства, стояло не очень. Засадил, не сильно разбираясь куда, судя по тугости и сопротивлению мышц, в задницу. В другом месте у шлюхи узко не будет. Ни о каком презервативе речи не шло, не до него. Девка заорала, повторяя, как заведенная:

— Красный! — и не забывая в сложном положении о рабочих моментах, добавила. — Мы на анал не договаривались, цена другая. Пусти, мудак, зверье, беспредельщик.