Великий Раскол (СИ) - Щукин Михаил Николаевич. Страница 4

– Вы можете сказать, сколько вас тут? – Офицер осторожно осмотрел черные от копоти лица толпы.

– Двести тридцать семь разумных. По крайней мере, столько было еще час назад. Включая четырнадцать детей, двух номов и одного хорна. – Четко отчитался Эртур.

Ответом было явное изумление командира, впрочем, сразу сменившееся озабоченностью.

– До форпоста более двух суток хода. Каждый из наших четырех контейнеров сможет принять не более двадцати пяти человек. В штабной транспорт, в такой ситуации посторонних лучше не допускать. Операторам придется вести активное прикрытие. В общем, сколько вам потребуется времени для организации четырех групп? Желательно чтобы в каждой группе было два три человека в помощь старшему бойцу для ухода за раненными и детьми.

– Полчаса. Нам надо только переформировать группы приготовленные для эвакуации на пяти контейнерах. – Глухо произнес Эртур, и только осекся.

– Только один боец? А остальные? Вы оставите кого-то с нами здесь?

– Естественно? – Парень недоуменно глянул на управляющего. – Сообщение на узловую станцию уже послано. Выдвижение контейнеров для эвакуации ожидается в ближайшее время. Вечером мы расчистим площадь вокруг щита и обустроим периметр нормальным оружием из своих запасов. После чего командный контейнер сможет обеспечить сопровождения эвакуируемых до встречи с отрядом форпоста. Ребята организуют точку прикрытия на половине пути и дождутся нашего подхода. Не беспокойтесь, это отработанная операция, давно уже не дающая сбоев.

Жейран озабоченно придержал за плечи покачнувшегося мужчину.

– Вам плохо?

– Нет. Просто сегодня мы собирались отправить пять групп, по пятнадцать человек в каждом из пяти грузовых контейнеров, в надежде, что кому-то повезет. Остальные должны были прикрывать их отход.

Жейран осмотрелся, по-новому оценивая закопченные лица детей, прижимающихся к женщинам, газовые горелки и баки, очевидно приготовленные для установки на железную крышу.

– По линии нам встретилось много крупных тварей. Без герметизации они вас учуяли бы. А в герметичной коробке такое количество людей не протянет и нескольких часов.

- Мы знаем, они ушли от нас только вчера. – Криво усмехнулся командир этих ополченцев. – Но у нас заканчивается горючее в хранилищах. Мы просто надеялись, что хоть кому то удастся выжить.

Один из бойцов, обеспечивающих охрану входа, осторожно убрал оружие за спину и поманил за собой двух ближайших женщин.

Эртур судорожно сглотнул слюну при виде стопки сухих армейских пайков вынесенных из соседнего контейнера. Еда, настоящая еда, а не ненавистные фрукты. В животе глухо заныло.

Жейран недоуменно наблюдал как дети судорожно разрывают прочную обертку и прямо так, даже не замочив водой, выхватывают сухие кусочки и судорожно запихивают в рот.

– Э-э, их можно подогреть, будет вкуснее. – Постарался вразумить женщин растерявшийся боец. Никто из обороняющихся не выглядел особо истощенным. Здесь явно не страдали от голода, как это иногда случалось в других встречах. Но те только отмахнулись, уже сами следуя примеру детей.

– Последний раз нормальную еду мы видели больше двух месяцев назад. – Пояснил Эртур. – Все это время наша диета состояла только из собранных фруктов. Они кстати тоже уже подошли к концу. Знаете, это оказалась очень эффективная диета для желающих похудеть.

– Командир, как бы им плохо не стало. – Забеспокоился боец, торопливо отодвигаясь к контейнеру. Я лучше сам им все приготовлю.

– Вам самим-то хватит? – Поинтересовался Ласкович.

– Наши запасы предусматривают питание для сотни человек в течение пяти суток. Так что один день мы можем даже не экономить. – Успокоил Жейран управляющего.

Он уже понял, что никакого топлива тут не найдет. На продуктовые запасы никто и не рассчитывал. В волнах было немало тварей, не брезговавших и растительной пищей. Но теперь это было уже не важно.

– Сообщение из форпоста. Вышел караван из шести контейнеров под прикрытием капитана Арвина. Точка встречи по факту.

– Принято. – Жейран улыбнулся, глядя на напряженного мужчину. – Ну вот, у вас почти половина светлого дня на подготовку к выходу. Так что спешить нет необходимости.

Одиноко стоящее приземистое здание автоматической станции наблюдения расположилось посередине пустынной серой равнины. Вокруг него раскинулись абсолютно мертвые земли, укрытые тонким слоем серой пыли, сквозь который не пробивалось ни единого ростка зелени. Выжженная поверхность, наверно, когда то имела плодородную почву, но утратила её много столетий назад. И с тех пор нормальная жизнь сюда не вернулась. Только отдельные твари иногда сворачивали с нахоженных троп, проходящих за холмами, видимых на горизонте, и приближались к зданию.

Зурх только с виду казался неповоротливым увальнем, не способным догнать добычу. На самом деле, тело хищника размером с небольшой спортивный глайдер, было великолепно приспособлено к охоте в условиях равнинной местности и окружающих холмов. Раскоряченные лапы обеспечивали отличную устойчивость на мягком грунте, а короткий и толстый хвост служил дополнительной точкой опоры на склонах. Зурх не мог поддерживать большую скорость, зато был неутомим в преследовании и обладал молниеносным рывком, как правило, заканчивающимся сжатыми челюстями на теле жертвы.

Сюда его привёл запах раненной добычи. Её кровь хорошо чувствовалась на натоптанной тропинке, петляющей между холмов. Тварь не спешила. Крови от добычи было много, и значит она не может уйти далеко. А значит, и торопиться не следует.

Ниэл Варленти с интересом проследил, как морда с тупой пастью оснащенной клыками, выступающими сразу из-под верхней и нижней губы, с ходу ткнулась в силовой щит. Тварь постояла в полном недоумении, глядя на серую дымку щита, и повторила попытку пройти дальше. Потом она попыталась зайти справа, повторила маневр слева. И обиженно заревев, занялась рытьем подкопа.

Сигнал реаниматора тихо пискнул, сообщив о завершении времени ожидания. Развернувшись, Варленти без эмоции наблюдал, как из недр медкапсулы без особых церемоний и прямо на пол выплюнули человека.

– Приветствую вас, не слишком уважаемый. – Без имени приветствовал наблюдатель появление мужчины.

Поднявшийся на ноги человек, с бессильной ненавистью глянул на голограмму своего персонального надсмотрщика.

– Ты знаешь, что мне не продержаться там и нескольких дней. А если ты выкинешь меня перед мордой зурха, то вряд ли поможет даже капсула.

– До сих пор ты успевал вернуться к ней. – Привычно т возразил тот. – Но на счет зурха я с тобой согласен. Выйдешь, когда он начнет обход силового поля.

Это был их личный и давний обряд. Всякий раз, когда бывший граф, а теперь лишенный имени, добирался сюда после очередного ранения. За эти годы чего только он не пережил. Приползал в контрольный пункт с перебитыми, и даже оторванными конечностями. Едва успев наложить жгуты и ввести кровоостанавливающие и противошоковые препараты из исправно выдаваемой аптечки. Приходил с вырванными кусками своей плоти. Добирался до спасительной капсулы в полубредовом состоянии, из-за очередной болезни, с которой не справились введенные прививки. И все это всегда сопровождалось оскаленными мордами и когтями самых разнообразных тварей желающих им пообедать.

Все заканчивалось или начиналось снова, это уж как посмотреть, вот этим разговором. Его надсмотрщик неизбежно стоял в тамбуре станции в час завершения работы медицинской капсулы. Единственное защищенное помещение, куда его допускали. Здесь находился приемник для приёма добытых им образцов, устройство выдачи на обмен аптечки или того, что вообще позволялось ему иметь и автоматическая реанимационная камера.

Последнее было скорее автоматической исследовательской лабораторией. Которая не особенно церемонилась со своим единственным пациентом при осмотре. Она служила для регистрации его состояния, и пересылки данных туда, где могли разработать новую вакцину или дистанционно проконтролировать программу управления хирургическим аппаратом. Таким образом, ему зашивали раны, даже пришивали конечности и вводили регенерирующие препараты. В общем делали все, чтобы он остался жив и был способен самостоятельно пересечь линию силового поля. И не более того. А потом его выплевывали сюда и автоматика медленно заполняла помещение безвредным но едким газом, вызывающим резь в глазах и рвотный рефлекс. И он вынужден был вываливаться за пределы защищенной территории до очередного ранения несовместимого со своей жизнью.