Главная роль (СИ) - Смолин Павел. Страница 30

Подремав пару часов после Всенощной, я отправился встречать принца Арисугаву с пачкой его слуг, багажом и подарками для Николая и правителя Кагосимы — Тадаёси Симадзо. Душевно поприветствовав принца, я провел его мимо выстроившихся младших чинов, познакомил со старшими и повел знакомиться с Никки — он же важный, на палубе какого-то там Арисугаву встречать не может.

От Нагасаки до Кагосимы рукой подать — километров сто сорок по прямой, но нам «по прямой» нельзя — мы же корабли, и плавание заняло почти день. Время пролетело незаметно, в беседах с принцем и цесаревичем, где я в основном работал переводчиком. Минут двадцать с нами просидел Шевич, чисто Николаю показать разницу в отношении Арисугавы. Дмитрия Егоровича натурально ненавидят, и даже если Петербург пришлет телеграмму с приказом эскалировать до последнего, посла все равно придется менять.

Николай после ухода Шевича под благовидным предлогом — нужно работать с бумагами — выразил расположение к моей линии дипломатического поведения незаметным для Арисугавы подмигиванием. Я знаю язык страны пребывания несоизмеримо лучше Дмитрия Егоровича, не говоря уж об обычаях и менталитете: Николай с явным удовольствием продемонстрировал владение ритуалом дружеского осмотра меча — Арисугава этому знанию не удивился, и я его хорошо понимаю: если второй, сиречь — младший и не такой важный принц владеет несвойственным европейцам набором знаний, умений и навыков, значит цесаревич в этом всем «рубит» еще круче. Языка не знает — это фиг с ним, цесаревич фигура крайне занятая, и многовато япошкам чести будет.

Николай человек умный, любознательный и воспитанный, такие люди как правило навыком «молчи и прокатишь за умного» владеют в совершенстве, поэтому ограничивался ролью слушателя: Арисугава рассказывал нам о том, как под его «командованием» — на самом деле маленького в те времена принца прикомандировали к войскам в качестве талисмана на удачу и для получения им воинской славы — войска Императора разбили «последнего самурая» Сайго Такамори, на родину которого мы и плывем. Самая обыкновенная безнадежная атака в надежде уйти с честью, отстаивая милые сердцу самурайские привилегии: зарплата госслужащего, «рисовые пенсии», возможность везде ходить с катаной и при необходимости рубить ею тех, кто не выказал уважаемому самураю должного уважения. Ну и лоб выбривать Император запретил — это такой местный аналог бритья бород Петром. Когда японцы поняли, что прятаться от большого и страшного мира больше не выйдет, они отправляли «ходоков» во все Великие Державы, в том числе — нашу Империю, осмысливать и частично перенимать опыт модернизации. Вот от нас борьбу с неугодными формами волосяного покрова и привезли.

В Кагосиме нас ждали — не того масштаба фигуры Великие Князья, чтобы информация об их перемещениях и планах не дошла. Бухта здесь похуже, и к усыпанным народом берегам пришлось переправляться на шлюпках. Тадаёдзи Симадзо — лысый дед с неожиданно-черными бакенбардами и бородой — встретил нас лично, с полусотней приведших нас в восторг традиционным воинским снаряжением всадников. Бамбуковые доспехи даже отсюда, из конца XIX века, выглядят бесполезным дерьмом, но появились они неспроста, как и все военные штуки. Столетиями нищие (как исторический факт) японцы воевали катанами, копьями и луками. Деревянный доспех стоил недорого, в нем не жарко — здешнее лето влажное и душное, в латах при таком климате ходить не каждый сможет — был легким, то есть — не сковывал движений, что в битве на легких железяках очень полезно. При всем этом давал хорошую защиту от рубящих ударов — многие школы боя на мечах основаны на необходимости наносить удары в сочленения доспеха.

Пока слуги перетаскивали подарки туда-сюда, Николай с моей помощью оттарабанил ритуальные речи, пожилой Тадаёдзи ответил тем же, мы погрузились в паланкины и поехали заселяться во дворец, в котором придется жить минимум три дня — цесаревич все еще не торопится и намерен как следует позаниматься туризмом, раз уж в Нагасаки не получилось.

[Внимание! Употребление психоактивных веществ приводит к необратимым изменениям психики и деградации организма]

В открытые окна дворцовой столовой проникал приятно пахнущий морем, землей и ранними цветами из сада сквозняк, успешно развеивая спиртовые пары, табачный и опиумный дымы. На корабле последнее ныне запрещено — «бесы» же, но расслабившийся Никки счел, что его вера достаточно крепка, и охотно взялся за длинную, украшенную золотыми узорами, трубку. Князь Барятинский, «летописец» Ухтомский, припершийся с нами во дворец Шевич, принц Арисугава и хозяин дома вооружились такими же. Можно было бы изобразить праведника, но я оправдался перед собой необходимостью проверить пределы «посмертного дара» и затянулся горько-сладковатым, неприятным дымом, отчего поймал легкое расслабление, сильно этим отличаясь от соратников, которые прямо на глазах начали «залипать», мутнеть глазами и глупо улыбаться.

Опиум превращает человека в ленивое животное, и вот полюбуйтесь: не последние люди родной Империи эту гадость регулярно употребляют. А еще есть такая штука как легальный в этом времени кокаин — его аристократы тоже тоннами жрут. В том числе — генералитет. Кокаин вызывает у наркомана ощущение собственной исключительности и неспособности ошибаться. В какой-то момент для достижения такого состояния ума наркотики становятся не нужны — психика необратимо деградирует. К чему приведет кокаиновый «майндсет» командующих флотилиями и миллионными армиями? Ответ очевиден, и мне такие кадры вообще не нужны.

Сегодня — вечер третьего, и — к счастью — последнего дня нашего пребывания в Кагосиме. Николай доволен — пестро одетые самураи в количестве двух сотен вчера рукоплескали вышедшему на дворцовый балкон цесаревичу, что он воспринял правильно — как большую честь. Тадаёдзи Симадзо и его приближенные оказались отличными собеседниками и охотно устроили для нас совмещенный с экскурсией по дворцу показ коллекции древностей — мечи, доспехи, копья, гобелены, картины. Красота неописуемая, а один из мечей даже удостоился включения в список «Национальных сокровищ». На нем Никки вновь продемонстрировал ритуал дружеского осмотра меча, чем набрал очень много очков уважения местных — они, пусть и покорились центральной власти и встали на путь модернизации, все-таки радикальные приверженцы старинных традиций.

Не буду больше опиум курить — пара минут легкого «релакса» не стоят подачи дерьмового примера окружающим. «Делай как царь» — у нас этот принцип в большом почете, и, если Великие Князья наркоманы, в наркоманов автоматически превратится весь Двор. Работает и в обратную сторону — если правитель активный, дисциплинированный и работоспособный, это оживляет всю систему государственного управления. Надо будет выбрать себе любимый вид спорта и демонстративно им заниматься. Лапта, например, отлично подойдет — и физкультура, и командный дух воспитывает, и весело, а главное — она наша, родная, что очень понравится разросшемуся с одобрения Александра III движению славянофилов. С «Западниками» мне не по пути — видел, к чему приводит обслуживание западных интересов в ущерб своим. Деление нечеткое и не однозначное — среди славянофилов можно отыскать ненавистников самодержавия, а среди «западников» — ультрапатриотов, которые Запад любят исключительно как источник идей и технологий для усиления Родины.

Вчерашний день был насыщенным: Тадаёдзи подготовил для нас просто замечательную программу — традиционный воинский праздник с каноничными соревнованиями и антуражем: стрельба из лука на меткость, фехтование, скачки и прочая веселуха.

Ярчайшим событием стало участие самого Тадаёдзи Симадзо в упражнении «погоня за собакой». Один всадник галопом скачет вперед и тащит по земле набитый соломой мешок. Задача второго всадника — на полном ходу догнать мешок и попасть в него стрелой из лука. Тадаёдзи справился с первой попытки и без всякого жульничества — кавалеристов среди нас хватает, и они бы разглядели «поддавки». Возраст у хозяина префектуры не шуточный — за шестьдесят, но ловкость и меткость от этого совсем не пострадали. Словом — впечатлил.