Оп Олооп - Филлой Хуан. Страница 31

И, словно подчеркивая горечь произнесенного, звукорежиссер тяжело вздохнул.

Что-то вроде депрессивного морока овладело сотрапезниками.

И в этот самый момент раздался мягкий голос Опа Олоопа, перекрывший негромкие перешептывания гостей:

Тишина воцарилась под сводами черепа.

Открывшийся бескрайний горизонт парализовал мысли.

Никто не решался поделиться сокровенным, и вдруг раздался голос Робина Суреды. Его слова были наполнены чувством.

— Я, с вашего позволения, самый молодой участник сегодняшней встречи. Мне двадцать восемь лет. И пока мой отец будет переводить мне по триста песо в месяц, я буду студентом. Что за отец у меня! Но при всем этом я знаю женщин. Это товар первой необходимости. Любовь меня не интересует. Я следую совету автора, который учился со мной и остается моим другом:

Если хочешь быть здоров, посылай к чертям любовь. В отношеньях хороши лишь сношенья без души.

Для меня женщина — это щель. «Если хочешь увидеть жизнь в розовом свете… брось в щель двадцать центаво». Женщина подобна автоматам в парке аттракционов, щель и не более…

— Подумайте о своей матери, варвар!

— …Щель для монет. Если я неправ, я все равно требую уважения. У меня было много самок: холостых, вдов и замужних. Все одинаковы. Ничего возвышенного. Я разделяю разочарование Слаттера и ваших земляков, Оп Олооп. Пять лет назад меня охомутала одна тукуманская девица из хорошей семьи. Пустышка, абсолютная пустышка! А, ну и подарки! Много подарков. Сегодня каждый первый таскает ее под ручку, словно трость… Она такая шлюха, что красит свой венерин бугорок в цвет каждого мужика!

— Следите за языком. Это невыносимо!

— Не будьте кретином! Так говорит честный студент, презирающий пышные титулы и фальцет докторов наук. Меня бесят такие, как вы, фильтрующие каждое слово, неспособные даже выругаться. Такая вербальная гигиена означает, что ваша душа превратилась в отстойник. Чтобы быть чистым совестью, необходимо выдавливать из себя едкие слова и концепции. Говоря, человек некоторым образом испражняется. И вы можете называть меня, как вам вздумается, но знайте: мое дыхание здорово, мой мозг активен и не обременен каловыми массами предрассудков и стыдливости.

— Не обижайтесь, Робин, продолжайте, — взмолились остальные.

— Не могу. Меня сбили с волны.

Тишина начала сгущаться. Глаза некоторых гостей заблестели. И когда гроза уже казалась неминуемой, подул легкий ветерок: Оп Олооп снова начал читать стихи на французском.

Услышав его, сутенер растрогался. Он с нежностью посмотрел на Опа Олоопа, пребывавшего в совершенном одиночестве. И чтобы продемонстрировать свою приязнь, сказал так:

— Не стоит петь mortuoriae laudatione [50] славному Опу Олоопу, пошедшему вразнос из-за любви. Если жалость где и неуместна, то именно здесь. Все мы знаем, как легко ранить музу пронзительными каденциями, что извлекает смычок жалости… Есть железные аргументы, оправдывающие суицид. Боль и болезнь, к примеру, по словам Лукреция, — подельники смерти. Но не любовь, нет. Любовь — не болезнь и не боль. Она не повреждает ни сознания, ни тела… Любовь — это искусство. Ее голос звенит в эмоциях. Она неистово и слепо горит в огне страсти, чуждая врожденному спокойствию души… На крыльях возвышенной Божественной свободы любовь взмывает над плотью инстинктов. И сливается с ней в безупречном дуализме. Она не рассуждает, но кричит о своей правоте в безудержной ярости страсти. И живет лишь ради утоления голода желания, сладострастного потакания своему эгоизму… Любовь — это искусство. Сильфиду чувств нужно одевать в бесшовную тунику духовного канона. И потому тот, кто любит, должен, подобно эстету, смягчать порывы и приглушать бунтующее нутро, примиряя их со сладкой и непростой реальностью союза… Иными словами, для любви нужен стиль. Опытность любовника заключается в том, чтобы ухватить душу инстинкта, подобно тому как художник должен проникнуть в душу раскинувшегося перед ним пейзажа. Чистая лирика! Так можно раскрыть все тайны страсти. И любовь, как настоящий шедевр, воссияет во славе сердечной… Прочувствуйте же, друзья, несчастную любовь Опа Олоопа. Его трагедия происходит от чисел. От нехватки стиля и избытка метода. Его esprit de géométrie [51] свел к прямым углам глубокие округлости. Невозможно присвоить серийный номер чувствам, населяющим внутренний мир человека, нельзя каталогизировать их, привести к одному знаменателю или автоматизировать… Мы слышали раскаты его души. Такое совершенство — и разбито вдребезги!.. Но не будем омрачать эти руины бременем ненужного прощения. Он виновен. Или его фатализм. Как сказал Баррес: «La vie des étres sensibles est chose somptueuse et triste». [52]

Повисшее было в воздухе напряжение сошло на нет.

Необъяснимое чувство бесконечного спокойствия окутало всех и способствовало дальнейшему разговору.

Оп Олооп, полупогруженный в свои мечты, слушал его, не пропуская ни слова. Он мог бы остроумно парировать, но, убаюканный теплотой дружеских фраз, отдыхал на них, подобно чувственному и изнеженному паше, развалившемуся на подушках и окруженному ласками и благовониями. Официанты наполнили бокалы. И пока гости пили, часы пробили один раз.

1.30

— Уже час ночи!

— Нет. Час тридцать.

— Черт возьми, я же должен…

— Вы, Ивар, никуда не пойдете. Это вам не ужин в увешанном флагами с символом зубчатого колеса ротарианском клубе, под звуки американского гимна и стук молотка аукциониста. Здесь нет счетчиков, как в такси. Нет иллюзии братства, нет безупречной прислуги по первому свистку. Наш ужин славится сочностью бесед и многоликой дружбой. Оставайтесь.

— Да, но в семь я должен быть в студии. Меня ждет звуковая дорожка к фильму на лунфардо [53] от студии «Фонофильм». Настоящая пытка! Креольские актеры так же отвратительны, как испанские. Обертка вместо элегантности, тщеславие вместо мастерства. Ну да вы и сами наверняка это видели… Кстати, любовные сцены там — жуткая пошлятина. Смешно до колик. Дамочки все как одна под Мэрилин Монро, не говорят, а сплевывают слова через губу. А кавалеры словно учились у Пины Меничелли или Бертини… Прищуривают глаза и произносят каждую реплику отвратительным сальным голосом. Серьезно, что вообще любовь для этого народа?

— Литургия.

— Шанс… ик.

— Табу.

— Бизнес…

— Романтика.

— Дерьмо!

— Любовь — это настоящий героизм. Слово «герой» происходит от слова «эрос».

— Черта с два! Это настоящая низость. Любовь равно секс минус мозг.

— Любовь делает человека цельным, возвышая личность.

— Ха! Продажный конъюнктурщик. Как низко вы пали. Доказательства на стол. Вот у меня была женщина:

Сначала она меня ОБОЖАЛА.

Потом ОБИЖАЛА.

А под конец… просто СБЕЖАЛА.

— В этом-то и ошибка: не следует путать любовь с совместной жизнью и браком.

— Да… Женишься, заводишь постоянную женщину, хватаешь ее за задницу, и по прошествии месяца это как схватить за задницу самого себя — ровно те же чувства…

— Вот, именно по этой причине женятся и разводятся киноактеры!

— Вы клевещете. Брак возделывает и освящает тело женщины.

— Да… В здесь-то и кроется прелесть адюльтера: воспользоваться плодами трудов мужа, сделавшего это тело желанным и сладким.