Дон Алехандро и его башня (СИ) - Видум Инди. Страница 16

Столько у меня не было. Подозреваю, не было даже лишнего месяца. Карраскилья велел подождать кучеру алькальда, а сам кликнул меня и пошел к греющемуся на солнце Оливаресу. Которой лишь на миг приоткрыл глаза, посмотрел на нас и вновь застыл в блаженном ничего неделании. Дачу нашел в лице моей башни, сволочь. Я притушил рвущуюся злость, сделал скидку на то, что пристройка возводилась в рекордные сроки, тем самым увеличивая стоимость именно моего имущества. А Оливарес — смертен, как и все мы.

— Как съездили? — спросил проклятийник, не открывая глаз.

— Хорошо съездили. Если не считать того, что мелкий бумагомаратель неожиданно скончался.

Оливарес открыл глаза.

— В этом была необходимость?

— Он попытался получить больше оговоренного. Значит, был ненадежен и мог проболтаться. Мы не развлекаемся, по краю ходим.

Оливарес перевел взгляд на меня, явно ожидая моего слова. Я его не разочаровал.

— По краю ходите, — подтвердил я. — Но все равно вперед выталкиваете меня. На случай обвала этого края.

Он хмыкнул.

— Это хорошо, что ты все понимаешь.

— Осталось взять с него клятву, — влез Карраскилья. — Чтобы ничего не осталось непонятым и никто не остался обиженным.

Шарик стукнул меня по плечу, но я и без его напоминаний все прекрасно помнил.

— С меня нельзя сейчас брать клятву такого рода, я только недавно давал ученическую.

— Я ж говорил, что его кто-то непростой учил, — хмыкнул Оливарес. — Алехандро, а он точно умер?

— Точнее не бывает. На моих глазах.

Я тяжело вздохнул, но не от печали по безвременно ушедшему дону Леону, а от того, что не прибил его лично. Желательно до встречи с прекрасной Марией Исабель. Война между Мурильо и Бельмонте могла закончиться куда раньше, и я бы не торчал тут в компании двух мутных чародеев, ведущих непонятную игру.

Оливарес хитро заулыбался и сказал:

— Неужели ты так уверен, что нам не по силам выяснить все про твоего учителя?

— Я буду очень удивлен, если вам это удастся, — не удержался я.

— Вот даже как? Рикардо, проверь всех умерших чародеев за последние, скажем, десять лет. — Насмешливый взгляд в мою сторону. — Ты все еще уверен, что мы не найдем?

— Могу поспорить, — предложил я. — Только сроки реальные нужно поставить. Скажем, неделю.

Оливарес чуть подался вперед, не поднимаясь с кресла:

— Рикардо?

— Вполне реально, — кивнул тот. — На что спорим?

Глаза его азартно загорелись.

— На то, что вы оставляете меня в покое, — смысла нет, как я понимаю?

— Думал, что ты умнее, — разочарованно протянул Оливарес. — У тебя только два пути: либо с нами, либо на встречу к Всевышнему. Тебя в покое не оставят, даже если мы внезапно забудем о тебе, потому что носители королевской крови все на учете.

— Рамон Третий считает, что я мертв.

Чародеи переглянулись.

— Мы в курсе, — сказал Карраскилья. — И меня необычайно интересует, как ты это провернул. С твоей стороны ставкой будет ответ на этот вопрос. Согласен?

— Согласен, — легко подтвердил я.

Потому что чтобы найти моего учителя пришлось бы копать куда дальше, чем на десять лет, или посмотреть на мое плечо, где нахохлился ками. Ставку он одобрил словами:

— Ловко ты их.

— А теперь к вопросу, почему твое предложение не имеет смысла. Даже если мы тебя оставим, то рано или поздно тебя вычислят именно как носителя королевской крови. Тебя или твоих детей. А принц Рамиро уже сейчас большой затейник в области причинения боли разумным. Если он взойдет на трон, то ко времени твоего обнаружения, он эти способности разовьет и усилит. Обычные его жертвы живут по несколько дней, испытывая каждый миг невыносимую боль. И это те, к кому он не испытывает ненависть, кого мучает только ради развлечения. А вот те, кого он назначает врагами, парой дней не отделываются и продолжают жить некоторое время без глаз, носа, ушей, пальцев, а потом рук и ног, отрезаемых по крошечному кусочку.

— Перспектива не вдохновляет, — заметил я.

— Но тебе она не грозит, если ты наконец займешься проклятием, — напомнил Шарик. — Согласись, что такую тварь стоит прикончить даже ценой нескольких посторонних жизней?

— Но если ты рассчитываешь, что после его смерти тебя оставят в покое, то зря. Тебя вычислят, и дальше только от нас зависит твоя судьба.

— С чего вдруг меня станут вычислять после его смерти?

— Ай-яй-яй, — покачал головой Оливарес, — ты серьезно рассчитывал обмануть старого опытного проклятийника? Неужели ты думал, что я не пойму суть твоего проклятия?

Что ж мне так везет на интриганистых старикашек? Эти двое устраивают дворцовый переворот и рассчитывают, что я все сделаю за них и потом можно будет говорить о разборках внутри семьи, к которым относятся сквозь пальцы. Подумаешь, один брат убил другого — так ведь не просто так, а ради великой цели. Поди, и Рамиро этот тренировался в умерщвлении себе подобных, представляя перед собой старшего брата.

— Весьма интересного проклятия, закрепленного смертью его отправившего и требующего от тебя уничтожить носителей королевской крови. Без меня ты ни за что не проведешь нужный ритуал правильно, — пафосно закончил Оливарес.

— Ха, — сказал возмущенный Шарик.

И я с ним был полностью солидарен.

— Вы ошибаетесь, дон Уго. Мне не нужны ваши знания, чтобы провести этот ритуал.

— Неужели? И что же ты собирался делать?

Я кивнул на Карраскилью.

— Вы уверены, дон Уго, что вашему гостю это нужно знать?

— Действительно, такие тонкие материи должны обсуждаться исключительно между учителем и учеником, — согласился Оливарес. — Рикардо, тебя не затруднит отойти на пару шагов назад? Это не займет много времени.

Карраскилья с некоторым разочарованием на лице послушно отошел, а Оливарес вытащил штуковину, более всего похожую на волчок, который и раскрутил сразу же. В воздухе повис довольно неприятный зудящий звук, который чуть утих, но все же был прекрасно слышен. Я вышел за пределы его воздействия и обнаружил, что там ничего этого не слышно. Более того, я видел возмущенно открывающего рот Оливареса, но не слышал, что он говорил до тех пор, пока не вернулся к «учителю».

— Убедился? Теперь рассказывай, что собирался делать.

Терять было уже нечего. Если все это фарс с целью вывести меня на чистую воду, то он свое уже отработал на все сто. А консультация специалиста лишней не была бы, поэтому я рассказал весь порядок действий, который был запланирован. Оливарес слушал, приоткрыв рот даже в каком-то восхищении.

— Идеально, — наконец восторженно сказал он. — Мальчик мой, я бы хотел лично познакомиться с твоим учителям, чтобы сказать, что я преклоняюсь перед его талантом.

— Слушай, что умные люди говорят про дона Леона, — обрадовался Шарик.

— Что он хочет познакомиться с ним лично. К сожалению, не в моих силах организовать эту встречу. Пока.

— Это жемчужина проклятийной мысли, — тем временем продолжал восторженно говорить Оливарес. — Даже я, уж насколько искушен в данной области, и то не смог бы создать ничего подобного.

— Что и подтверждает мои слова: в вашей помощи в проведении ритуала я не нуждаюсь. У меня для него все есть.

— Как сказать, мальчик мой, как сказать, — Оливарес лихорадочно потирал сухие руки, как будто ему не терпелось испытать новые знания, и он уже заранее прикидывал, на ком поэкспериментирует. — Да, ритуал ты проведешь удачно, но есть небольшой шанс, что его снимут с Рамиро. С тем же добавлением, что я тебе расскажу, проклятие не снимет никто. Во всяком случае не за то время, которое понадобится проклятию довести дело до конца.

— Я не силен в проклятиях. Не получится ли так, что ваша добавка его ослабит или изменит?

— Вот именно, что не силен, иначе бы ты такого глупого вопроса не задавал. Это моя персональная разработка, она на качество проклятия не влияет, проверено многократно. Нужно составлять тебе индивидуальную программу обучения, в первую очередь — по проклятиям, потому что ничто не делает чародея столь уязвимым, как неуверенность в собственных знаниях.