Время жить (трилогия) (СИ) - Тарнавская Мила. Страница 24

Детей у Тэй было четверо. Один родной и два ее двоюродных брата погибли на войне. Она понимала, о чем говорила.

У Торви Арнинга ярко порозовели уши, пальцы сжались в кулак, но по старой судейской привычке он сохранял хладнокровие.

– Опять эмоции, ничего, кроме эмоций, – голос его звучал ровно, даже чересчур ровно. – Конечно, кричать "К оружию!", "Все на борьбу с врагом!", "Свобода или смерть!" и тому подобное – легче всего. А дальше? И что дальше? Они летают между звезд, а мы еще не вышли за пределы нашей планеты. Насколько же их цивилизация опережает нашу! Да в войне с ними у нас столько же шансов, сколько у дикарей, вышедших даже не с луками и стрелами, а с дубинами и копьями против пулеметов и танков!

– Было бы хорошо, если бы все было так просто, – пробормотал Барк Негелис. – Это не трусость – склониться перед противником, который сильнее тебя во много раз. Но мне не нравится кое-что у этих пришельцев! Во-первых, сначала нас приглашают вступить в какое-то унизительное соревнование с Горданой – как две собаки, которым бросили одну кость: а ну-ка, кто из вас схватит ее раньше и завиляет хвостиком?! Потом пришельцы будут воевать на Западном континенте, а мы в это время им как на блюдечке – вот вам, пожалуйста, продовольствие, вот вам, пожалуйста, матерьяльчики, вот вам, пожалуйста, чего изволите-с! И наконец, нас еще оставляют за порядком следить – если где недовольные заведутся, а они, похоже, обязательно заведутся, нам это все и подавлять, нашей кровью, во славу наших синерожих хозяев! Это не трусость, это предательство, предательство всего мира! И позор за него падет не только на головы тех, кто принял решение, а на весь народ наш и потомков наших и во веки веков! Так что мы выиграем? Положение надсмотрщиков над другими рабами да вселенский позор в придачу? Стоит одно другого? По-моему, нет!

– Допустим! – резко сказал Торви Арнинг. Уже не только уши, но и все его лицо покраснело от гнева. Он еле сдерживался, но все же еще сдерживал себя. – Да, ты прав, Барк. Это все так. Но ты тоже забыл об одной вещи – о человеческих жизнях. Сколько людей погибнет в этой войне, где мы, кстати, обречены на поражение? Сотни тысяч? Миллионы?! И что мы получим в конце этой проигранной войны?! Да то же рабство, только более жесткое, жестокое, беспощадное! В любом случае нас ждет одно и то же! Мы можем выбирать только пути! Вы считаете, честь лидера, народа, государства стоит этих миллионов жизней? А я думаю, что сдавшись пришельцам на их условиях, мы сохраним наших родных, близких, соотечественников, сохраним нашу промышленность, науку, даже, возможно, оружие!

После паузы тихим голосом:

– Возможно, это звучит чудовищно цинично, но если на нашей планете суждено пролиться крови, почему это должно быть непременно наша кровь?

И еще тише:

– Хотя все это, конечно, намного выше уровня моей компетенции.

– Нет-нет, – рассеянно покачал головой Кир Калансис. – Продолжайте, пожалуйста. Вы мне очень помогаете взвесить все за и против. Возможно, Торви, ты и прав с точки зрения рациональности. Но рациональность редко бывает сильнее, как ты выражаешься, эмоций.

– Послушайте, – негромко сказала Нейри Калансис. – Мне кажется странной одна вещь. Если пришельцы настолько сильнее нас, зачем они вообще вступают в переговоры? Ведь, если разобраться, они предлагают нам не много, не мало, разделить власть на планете. Я ни на секунду не поверю в их объяснения. Но тогда – почему?

– И в самом деле, почему? – медленно повторил Кир Калансис. – Может, они вовсе не так сильны, как кажутся, и не так уверены в своей победе? А, между прочим, с военной точки зрения у них чистой воды десантная операция. И им, выходит, нужно не только, говоря нашим языком, захватить плацдарм, но и постоянно снабжать свои войска пополнением, боеприпасами, материалами, продовольствием! Все сходится: они сами, похоже, показали свои слабые места! И в наше время это самая сложная часть любой десантной операции, а ведь им придется возить все это, возможно, за многие миллионы и миллиарды километров. Поэтому они, видимо, и хотят поссорить нас с Горданой, разделить силы, а потом и уничтожить поодиночке! Так что мы еще поборемся! Мы еще сможем победить!

Кир Калансис подошел к телевизору и выдернул штекер из розетки. Все смотрели на него с облегчением: под обсуждением была подведена черта.

– Прошу прощения, – наконец сказал Гредер Арнинг. – Мне пора ехать. Я, кажется, сегодня слишком задержался.

Нейри Калансис обеспокоенно посмотрела на часы.

– Может, останешься у нас? Уже поздно. И… может, тебе сейчас лучше не садиться за руль?

Гредер Арнинг невесело улыбнулся.

– Нет, спасибо. Мне как раз надо отвлечься, а для этого лучше всего подходит именно быстрая езда. И… это смешно, но завтра утром мне надо договариваться насчет рекламных плакатов.

Он повернулся и вышел. Все молчали – говорить никому не хотелось. Костас Феланис мелкими глотками пил уже совсем остывший лакин.

– Извини, – наконец сказал Барк Негелис, повернувшись к Торви Аргингу. – Я оскорбил тебя. Прости, это было ненамеренно. Я просто… слишком болезненно это воспринял…

– Забыто, – пробормотал Торви Арнинг. Его мнение не в первый раз не совпадало со взглядами остальных, но ему все равно было тяжело.

И опять тишина. Нарушил ее уже Рейн Магранис. В этот раз он не забыл постучаться.

– Это невероятно, но пришельцы – самое правдоподобное объяснение всего того, что произошло, – доложил он. – Сигнал очень сильный: настолько, что телевизор принимает его даже с отсоединенной антенной. В близлежащих домах никаких отклонений. У нас была версия о передатчике в самом здании, но позже пришлось ее отбросить. Похоже, передача идет прямо из космоса.

– Спасибо, Рейн, – сказал президент. Решение было принято, и он чувствовал себя уверенно. – Срочно оповестите членов правительства: я хочу их видеть. И предупредите связистов, мне нужна связь с президентом Горданы Лёридом Кирстеном.

Кир Калансис двинулся к двери, но его остановил Костас Феланис.

– Подождите. В Гордане еще ничего не знают. Пришелец сказал, что из-за разницы часовых поясов сообщение будет отправлено им позже.

– Да, – Кир Калансис остановился. – Вы правы. Мы должны ждать еще пять часов.

Глава 8. Вам нужна великая Гордана!

Президентский дворец, освещенный ярким желтым светом прожекторов, словно парил в темном вечернем небе над горданской столицей. Дворец стоял на высоком холме, и с его смотровой площадки открывался великолепный вид на спускающиеся круто вниз кривые улочки, на сияющие огнями башни небоскребов и море реклам столичного центра, на еле заметные отсюда темные силуэты портальных кранов и на ровный, словно прочерченный по лекалу, вытянутый полуэллипс Реперайтерской бухты.

Однако всей этой величественной панорамы не было видно из большой комнаты на третьем этаже, называемой во дворце Малым Залом. Все три ее окна выходили в маленький внутренний дворик, обычно надежно скрытый от взглядов туристов и официальных делегаций.

Меблировка Малого Зала была проста и функциональна: тринадцать черных кожаных кресел – больших и удобных, столики с напитками, широкоэкранный цветной телевизор в углу и зачехленный киноаппарат у дальней стены.

Двенадцать кресел стояли неправильным полукругом, тринадцатое – напротив остальных, в простенке, почти касаясь тяжелых темно-синих портьер, занавешивавших окна. Человека, который сидел в этом кресле, звали Лёрид Кирстен, и он был президентом Горданской Республики.

Лёриду Кирстену полгода назад исполнилось сорок шесть – он был самым молодым президентом Горданы за последнее столетие. Злые языки утверждали, что своей победой на выборах весной этого года он был в первую очередь обязан своей внешности, принесшей ему большую часть голосов женской аудитории. Даже если и это не было правдой, для подобных слухов все же имелись некоторые основания. Лёрид Кирстен действительно выделялся как на фоне остальных кандидатов, так и предшественников на президентском посту. Высокий, широкоплечий, с телосложением спортсмена и привлекательным волевым лицом с решительным взглядом серо-стальных глаз и ослепительной мальчишеской улыбкой, всем своим видом он вызывал доверие и симпатию.