Время жить (трилогия) (СИ) - Тарнавская Мила. Страница 308

Шел одиннадцатый день по их счету, когда однообразие их существования было нарушено. Это была ночь, почти неотличимая от дня, и люди отдыхали в спальных ячейках. Внезапно всех пробудил громкий голос, раздавшийся из ниоткуда. С тревожными и угрожающими интонациями он трижды произнес одну и ту же непонятную фразу на языке пришельцев.

– Что это? – Эргемар высунул голову наружу, встретившись взглядом с обеспокоенным Дакселем, занимавшим соседнюю ячейку. – Что это может быть?

Не совсем проснувшийся Даксель пожал плечами.

– Не знаю. Может быть, на них кто-то напал. Или какая-то авария. Мне кажется, нужно сохранять спокойствие и ждать. Может быть, нас это и не коснется.

Но тут же голос заговорил снова. На этот раз пришелец говорил на ломаном баргандском, стараясь воспроизвести все интонации.

– Всем занять спальные места! Соблюдать тишину! Не бояться! Кто останется снаружи – увечье или смерть, увечье или смерть! Всем внутрь!

– Мне страшно! – раздался в тишине чей-то испуганный голос!

– Сохранять спокойствие! – закричал со своего места Даксель! – Мы должны исполнить то, что требуют пришельцы! Скройтесь внутри и, что бы не творилось, не выходите наружу!

И затем добавил, так тихо, что его расслышал только Эргемар:

– По крайней мере, если я ошибаюсь, об этом, скорее всего, уже не узнает никто.

Несколько длинных минут не происходило ничего. Нервное напряжение, вызванное ожиданием неизвестного, достигло предела. И тут неожиданно погас свет. Внезапно все погрузилось в кромешную тьму, наполненную неясными всхлипами и бормотанием. Над всеми нависло предчувствие чего-то страшного. Эргемар чуть не закричал, ощутив, как какая-то сила словно приподняла его в воздух, подвесив посредине ячейки будто внутри мягкого, но непроницаемого кокона.

– Не бойтесь! – услышал он поблизости громкий голос Дакселя. – Не сопротивляйтесь! Это не продлится долго!

Из внешней тьмы доносились и другие крики на разных языках. Люди пытались успокаивать друг друга, звуки извне помогали им не сойти с ума от страха в темноте и неизвестности.

Кокон с застывшим внутри Эргемаром мягко качнуло, и вдруг весь мир словно взорвался вокруг него. На какое-то бесконечное мгновение Эргемар будто перестал существовать. Он со страшной скоростью летел сквозь туннель, сотканный из тьмы и вспышек слепящего света, пробивал собою бесчисленный ряд прозрачных мембран, странные символы и понятия клубились вокруг него в виде переплетающихся разноцветных лент… Эта картина была эстетически совершенна и прекрасна некой чужой, удивительной и грозной красотой. Казалось, как в вещем сне, еще один неуловимый миг – и ты поймешь всё, но тут в мозгу словно сработал невидимый предохранитель, и Эргемар снова ощутил себя лежащим внутри спальной ячейки в корабле пришельцев. Снаружи несильно, в полнакала, горели светильники, на его глазах они начали понемногу разгораться.

Эргемар почувствовал, как его охватывают разочарование и тоска. Да было ли на самом деле то странное ощущение потустороннего полета вглубь Вселенной и не пригрезились ли ему иные миры? И действительно ли он почти прикоснулся к краешку абсолютного познания?…

Снаружи снова послышался голос из динамика. На этот раз он был торжественно-спокоен, поздравляя всех с успешным завершением… чего? Что только что довелось им пережить? Как подозревал Эргемар, он нескоро получит ответ на этот вопрос.

В одно мгновение совершив прыжок в пятнадцать стандартных световых лет, корабль вышел в окрестности Имперской колонии Тэкэрэо и приступил к торможению. Им оставалось еще десять филлинских суток полета.

Посадка не была для них совершенной неожиданностью. Сразу же после прыжка (который был для них не прыжком, а лишь очередной встречей с неизвестным) Даксель предположил, что это странное явление означало середину полета или окончание первого из нескольких промежуточных циклов. То, что он оказался прав, кажется, больше всех удивило его самого: остальные уже успели уяснить, что Даксель ошибается крайне редко.

И снова были мгновенные толчки нескомпенсированных перегрузок, рев посадочных двигателей, вибрация корпуса, возмущенный гул пробиваемой насквозь атмосферы… И когда все смолкло, и корабль застыл без движения, они решили, что впереди их ждет новая дорога.

Но сначала не было ничего. Больше суток – ничего. О них словно забыли, и даже ящики с пайками не появились в нише в ожидаемый час. От голода они не страдали – с прошлых раз у них оставался кое-какой резерв продуктов, но новая неопределенность и неизвестность тревожила и раздражала. У Эргемара возникла ассоциация с пассажирами, чьи рейсы неожиданно оказались отменены, ожидающими в ночном аэропорту сообщений об улучшении погоды.

Закончилась эта пауза неожиданно и очень буднично. Просто с легким шумом раскрылась дверь, и показавшийся в проеме пришелец поманил их наружу, где уже стоял наготове знакомый фургон. Можно было подумать, что он так и оставался на этом месте во время всего полета.

Эргемару ужасно хотелось хотя бы одним глазком посмотреть на планету пришельцев, и он был крайне разочарован. Снаружи опять была ночь, через щели в кузове не было видно ничего, кроме неясных темных силуэтов и световых пятен, а когда фургон остановился и им приказали выходить, они опять оказались в огромном складе или ангаре, заполненном большими металлическими контейнерами с неизвестным содержимым. Эргемару даже подумалось, а не привезли ли их опять в трюм какого-либо космического корабля, и только то, что пол под ногами был не металлический, а покрытый чем-то вроде бетона, говорило против этой версии.

Но оглядеться по сторонам им опять не дали. Впереди виднелось нечто, напоминающее хвостовую часть транспортного самолета с опущенной аппарелью, и несколько вооруженных пришельцев резкими жестами стали загонять их внутрь. Едва последний филит взобрался по наклонному помосту, он затворился, снова погрузив их в темноту. Послышалось негромкое ворчание моторов, и летательный аппарат приподнялся в воздух и сначала медленно а потом быстрее и быстрее заскользил куда-то вперед и вверх.

Этот слепой полет продолжался более трех часов, которые показались им вечностью. Места внутри было слишком мало, и они стояли, стиснутые как в переполненном трамвае. Летательный аппарат шел довольно плавно, но его то и дело толчком приподнимало или опускало вниз, из-за чего возникало ощущение, словно в неисправном лифте. Один из таких спусков неожиданно оказался посадкой. Их в последний раз тряхнуло, а уже через секунду их транспорт прочно стоял на твердой земле. Несколько минут спустя помост медленно опустился, и они снова увидели свет – сумеречный, неяркий, но это был все же свет, а не беспросветная темнота ночи.

Чужая планета на первый взгляд не производила никакого впечатления. Они находились на широкой поляне, поросшей вполне обычной на вид невысокой травой и окруженной лесом, неясно синеющим в отдалении. Небо было серым, солнце, очевидно, еще не взошло, и рассмотреть детали не было никакой возможности. Прямо впереди обзор закрывал невысокий пологий холм, внутрь которого открывались широкие ворота, из которых тянуло чуть сладковатым запахом.

В эти ворота их и повели пришельцы, вооруженные знакомыми короткими автоматами. Недолгий путь по полутемным коридорам привел их в большое ярко освещенное длинное помещение, напомнившее Эргемару тот улей, внутри которого они жили на корабле.

Дилер Даксель мог бы сказать, что их новый дом отличается от барака в лагере для пленных на Филлине лишь размерами – здесь могли разместиться уже не три дюжины, а больше сотни человек. Кроме того, тут не было окон, но зато сразу две двери – по одной в торцах. Сейчас одну из дверей запирали снаружи, а вторая, напротив, наоборот, медленно отворялась. За ней появился человек, самый обычный на вид мужчина лет пятидесяти, одетый в высокие сапоги, черные облегающие брюки и светло-серую короткую куртку непривычного покроя, обхваченную на талии широким поясом. Глаза у человека лихорадочно блестели. Он неподвижно смотрел на заполнивших зал филитов, не в силах отвести от них глаз.