Время жить (трилогия) (СИ) - Тарнавская Мила. Страница 347

Последние слова вырвались у Билона с удивившей его самого горячностью. Он уже не разбирал, излагает он свою легенду или выражает свои настоящие мысли. Если бы не пришельцы, внезапно промелькнуло у него голове, он и в самом деле был бы обречен на такую жизнь.

– Неплохо сказано, – услышал Билон чей-то голос, кажется, бородатого заморца. – За это можно выпить.

Перед Билоном снова появился наполненный до краев стакан, и надо было опять сосредоточить все усилия на том, чтобы поднять его, не пролив не капли, и выпить, не поморщившись.

– Сомлел, журналист? – кто-то протянул Билону узкую полоску вяленого мяса. – После второй можно и закусить.

– Слабые вы, молодежь, – укоризненно заметил седой старик, уже держащий в руках новую стопку. – А мы вот, выпивали, бывало, по бутылке на брата и шли на охоту. Не веришь?

– Охотно верю, – Билон чувствовал, что пьянеет, но по-прежнему держал себя в руках.

– Врешь! По глазам вижу, не веришь! А ну-ка, давайте сюда мое ружье! Вот, не сойти мне с места, я и сейчас попаду в тыкву на твоей голове!

– Темно здесь, – со скепсисом заметил кто-то.

– Так лампу засветите!

Старик залпом допил свой стакан и подхватил протянутую кем-то старинную, заряжающуюся с дула двустволку с кремневыми замками. При этом его изрядно качнуло.

Кто-то уже зажег лампу, бросившую пятно света на длинный простенок, несколько человек отвязывали от пучка сухих овощей небольшую плоскую тыквочку светло-оранжевого цвета, а Билон сидел на своем табурете, словно в трансе, и только вертел головой из стороны в сторону. Он не мог поверить, что эти солидные пожилые люди вдруг решили сыграть с ним столь злую шутку.

– Эй, Майдер, как тебя, – тихонько тронул его за рукав трактирщик. – Ты бы шел домой, а? Когда папаша Мунтри разыграется, с ним никто не сладит. Как есть, тебя сейчас под стенку поставят, мишенью. Тебе что, охота из-за чьей-то глупости жизнью рисковать?

– Что, отговариваешь? – присел на соседний табурет "интеллигент". – И в самом деле, возвратились бы вы домой, Майдер. Вы же культурный человек, зачем вам здесь бравировать? Папаше Мунтри далеко за семьдесят, рука уже не та, глаз не тот, еще, глядишь, залепит вам прямо между глаз. А откажетесь – подумают, что струсил, нравы здесь те еще… Вы молодой человек, образованный, нужно ли вам перед этими старыми пьяницами удаль свою показывать? Уходите, вас никто не осудит. А еще лучше, уезжайте обратно на материк, а не то сами здесь одичаете…

– Мне некуда уезжать, – Билон слез с табурета и нетвердыми шагами двинулся к ярко освещенному простенку, где его ждали люди. Вероятно, настоящий Майдер Коллас мог бы вернуться назад, но ему, Майдеру Билону, не было места на востоке, откуда он только что бежал…

Но неужели Кримел, отправляя его сюда, знал, что здесь произойдет? Эта мысль вызывала у Билона почти физическую боль.

Голова по-прежнему оставалась ясной, но Билон, словно извне, безразлично следил за тем, как ему кладут на голову легкую плоскую тыквочку. Ноги держали почему-то плохо, и Билон прислонился к холодной стене, покрытой, словно рябинами, отметинами от пуль. Это вызвало у него неприятные ассоциации с расстрелом.

Седой папаша Мунтри, стоя шагах в двадцати напротив Билона, медленно поднял к плечу двустволку. Черные провалы стволов притягивали к себе взгляд. Это были две миниатюрные бездны, в которых можно было легко утонуть.

Из правого ствола вдруг вырвался сноп пламени, и что-то хлопнуло у Билона над головой. Его качнуло, но Майдер удержался на ногах. С трудом, словно преодолевая что-то вязкое, он протянул руку и нащупал на голове целехонькую тыкву.

– Промазал…

Полутемный зал закружился вокруг Билона, но к нему уже спешили, помогли ему сесть за стол и протянули в руку большую кружку, из которой шел пар. Незнакомый горячий отвар был горьким на вкус и пахнул сеном, но хватив одним махом чуть ли не половину кружки, Билон понял, что приходит в себя.

– Промазал, – повторил он, глядя на папашу Мунтри, все еще держащего в руке ружье с дымящимся стволом.

– Ладно, признать годным, – ворчливо сказал вдруг старик, передавая ружье… появившемуся словно из ниоткуда Кримелу. – Из паренька выйдет толк, я вижу.

– Кримел, – позвал Билон. Он ощущал себя неожиданно трезвым. – Это была ваша идея?

– Я же говорил, что мы не так легко принимаем к себе новичков, – Кримел протянул Билону руку, помогая ему встать. – Считайте, первую проверку вы выдержали. Людям робкого десятка, как и излишне благоразумным, нечего делать в Западном краю. Вы не хотите выпить?

– Опять "Степной жемчужины"? – содрогнулся Билон.

– Я вынужден извиниться перед вами, Майдер, – рассмеялся трактирщик. – В настоящей "Степной жемчужине" алкоголя не больше, чем в пиве. Вам специально дали "особой смеси" с добавлением спирта, которую у нас приберегают для приезжих.

– Забористая была штука, – признался Билон. – Но почему-то сейчас я уже ничего не ощущаю.

– Все дело в отваре, который вы только что выпили, – пояснил "интеллигент". – В наших крах растет трава, которая содержит ферменты, расщепляющие алкоголь. Кстати, позвольте представиться. Райнен Эгерсон, учитель.

– А еще ботаник, зоолог и один из лучших внештатных авторов "Западного края", – с доброй усмешкой добавил Кримел. – Автор шести научных работ о природе степей и, наверно, лучший специалист в этой области в Гордане. Вопреки тому, что он иногда говорит, Райнен представляет собой разительный контраст к понятию "одичание".

– Не удивляйтесь, Майдер, – сказал румяный здоровяк, по-прежнему смахивающий на каторжника в санатории. – Для приезжих мы можем выглядеть компанией дикарей, но на самом деле мы бы недалеко ушли, если бы только возились на огородах и охотились на бизонов. Я – Арчан Тансо, заведующий здешней типографией. Наверное, мы с вами еще будем часто сталкиваться по работе.

У Билона снова закружилась голова. Папаша Мунтри и на самом деле в молодости был охотником, но сейчас он исполнял в Сухой Балке должность судьи. Бородатый заморец, как правильно предположил Билон, отец Тагин, был механиком и электриком. Пожилой мужчина в кожаной куртке, который первым подошел к Билону, как оказалось, совмещал функции почтальона, связиста и единственного сотрудника местного отделения "Переселенческого банка". Даже трактирщик в свободное от основной работы время писал маслом неплохие пейзажи, которые потом раздаривал своим постоянным клиентам.

Общаться с этими интересными, приятными и, без сомнения, культурными людьми было легко и хорошо. Билон даже не заметил, как время подошло к половине девятого, когда всем пришла пора расходиться по домам. Вечерний морозец ощутимо пощипывал за щеки, время от времени налетали порывы холодного ветра, но Билон все равно чувствовал себя в приподнятом настроении. Он, правда, еще не познакомился с младшим поколением жителей Сухой Балки, но предполагал, что с молодежью удастся найти общий язык так же легко, как и с отцами семейств. Западный край, поначалу незнакомый и неуютный, похоже, превращался для него в надежное пристанище.

Осталось только выяснить, будет ли он для него таким же надежным убежищем…

– …Вы разочаровываете меня, Дуган, – Лерид Кирстен недовольно скрестил на груди руки. – Это прокол!

– Господин президент! – лицо стоявшего навытяжку Дугана Буремена пошло красными пятнами. – Я лично изучил все материалы расследования! Это была случайность, идиотское стечение обстоятельств! Никаких побегов больше не будет!

– Дело не в побеге, – ворчливо заметил Кирстен. – Нет такой тюрьмы, из которой нельзя было бы убежать. Меня интересует, почему этот Билон до сих пор на свободе?! Или вы ждете, когда описание его приключений появится в "Утренней звезде", которая по-прежнему выходит, несмотря на все обещания, в частности, и ваши?!

– Работа идет, господин президент! – огромный Буремен будто бы съежился. – В день побега его видели в Кармайле, это совершенно точно. Однако потом он как сквозь землю провалился! Мы продолжаем поиски, господин президент! Уверен, что со дня на день мы снова нападем на след!