Время жить (трилогия) (СИ) - Тарнавская Мила. Страница 406

– Простите?

– Да, ваше высочество, – усмехнулся Оонк. – Я не хочу отдавать Филлину военным не только по причине наших, к сожалению, всем известных разногласий с фельдмаршалом Гдоодом. И не только потому, что не верю в старые сказки и старые страхи. Видите ли, у меня есть свои виды на эту планету. Я бы хотел, ваше высочество, чтобы вы вместе со мной смотрели на филитов как на наших будущих союзников и партнеров в освоении Дальнего Космоса, которым в свое время мы так прискорбно прекратили интересоваться. Один из отделов в Министерстве колоний уже работает по моему заданию над проектом концепции так называемого союзного гражданства, благодаря которой филиты найдут свое место в Империи – должен сказать, весьма достойное место.

– Признаться, я думал о чем-то подобном, – со своего места подал голос Суорд. – Но я никогда не предполагал…

– Что я на такое способен? Полноте! Между нами куда больше сходства, чем вы склонны воображать. В некоторой степени, мы даже единомышленники и можем работать вместе над нашим общим делом.

– Как интересно! – восхитился Суорд. – Вы, кажется, хотите завербовать меня или, как у вас говорят, подобрать для меня крючок?!

– Хочу, – невозмутимо признался Оонк. – И знаете, какой крючок я для вас подготовил?! Полную откровенность! Хотите услышать еще одну неожиданную вещь?! Я, первый человек в Империи, глубоко не удовлетворен тем положением, в котором она находится. Державе необходимы перемены! Я знаю не хуже вас, Суорд, что если позволить делам идти, как они идут сейчас, через две с половиной, максимум, три дюжины лет в государстве начнется всеобщий развал. К сожалению, сейчас мои руки связаны. В нынешнем руководстве почти никто не может, а вернее, не хочет увидеть то, что отлично видим и понимаем мы с вами. В высших кругах Империи у меня практически нет ни единомышленников, ни соратников. Однако все это изменится, как только я сосредоточу в своих руках единоличную власть! Когда у меня будут все необходимые рычаги, я смогу осуществить преобразования. Кстати, вам, должно быть, будет приятно услышать, что в качестве образца я намереваюсь использовать ваш проект в 26-й провинции. Я весьма хорошо изучил ваш эксперимент и высоко его оцениваю.

– Не сомневаюсь, что вы его хорошо изучили, – хмыкнул Суорд. – В свое время вы очень тщательно выискивали и вытаптывали все, что имело к нему хоть малейшее отношение.

– Политика, ничего личного, – небрежно махнул рукой Оонк. – Вы вполне реально претендовали на власть, что, по ряду причин, не устраивало меня. Не более и не менее. Не будете же вы утверждать, что вы уже отказались от своего желания свергнуть меня?

– Не буду, – кивнул Суорд. – И если мне представится шанс, постараюсь воплотить его в жизнь.

– Все правильно! – сухо рассмеялся Оонк. – Только я ведь не предоставлю вам такого шанса, верно? При старике Кооге вы еще могли бы на что-то надеяться, но не сейчас. Конечно, приди к власти мой заклятый друг Гдоод, вам еще может что-то обломиться, но тогда вам, боюсь, придется выступить в роли не врачевателя, а могильщика. А это вас вряд ли устроит. Я прав?

– Вы совершенно правы, – вежливо сказал Суорд. – И я согласен с тем, что в нынешних условиях ваше правление представляет собой наименьшее зло для государства.

– Вот видите, – довольно улыбнулся Оонк. – Вы сами все сказали. И я, признаться, не вижу ничего такого, что помешало бы нам быть союзниками.

– Письмо тридцати шести, – негромко напомнил Суорд.

– Ах, это?! Неужели вы не знаете? Все живы и здоровы, прекрасно себя чувствуют и работают на меня. Собственно, это с их помощью и была создана программа, которую я намереваюсь претворить в жизнь, как только получу для этого все возможности. Не верите? Хотите, я устрою вам встречу с кем-нибудь из них… да хоть со всеми! Они очень хорошо о вас отзываются.

– От чего же, я вам верю, – пожал плечами Суорд. – Просто ранее я не предполагал, что вы можете задержать авторов письма, так сказать, для личного использования.

– Многие наши беды происходят от недостатка знаний, равно как и их избытка, – наставительно произнес Оонк. – Надеюсь, теперь вы перестанете считать меня людоедом, пьющим кровь невинных младенцев? Конечно, мое предприятие не обойдется без кровопускания, но это будет очень умеренное, я бы сказал, выборочное кровопускание. И, положа руку на сердце, разве вам жаль этих воров, казнокрадов и бесполезных тунеядцев, от которых я собираюсь избавиться? Я думаю, на моем месте вы действовали бы так же, ведь все они – точно такие же враги для вас, как и для меня. Так почему бы нам не объединиться против наших общих недругов? На публике все будет продолжаться по-прежнему, но реально вы поможете мне взять власть, а я дам вам часть этой власти. После своей победы я, так сказать, протяну руку подполью, а вы ее примете. Вы получите должность, условно говоря, первого министра и станете заниматься вашей реформой. Для ваших соратников будут другие достойные посты, согласно их способностям и наклонностям. Мне будут очень нужны умные и честные люди, а в вашей организации в них, к счастью, нет недостатка. Между прочим, вы обратили внимание, что за последние несколько лет я не казнил ни одного из ваших людей? Я берегу их для будущего, которое может стать и вашим будущим.

– А какое будущее вы готовите для народа Империи? – поинтересовался Суорд.

– Сытое и благополучное! Заполненные товарами прилавки, много хорошей еды, отмену карточек! Я снова верну цену деньгам и научу людей их зарабатывать. А для слишком хитрых всегда будет наготове Служба Безопасности.

– Вы планируете полностью переориентировать ее на борьбу с экономическими преступлениями? – спросил Суорд.

Он говорил тем же слегка расслабленным тоном, но по каким-то неуловимым признакам Кэноэ понял, что этот вопрос – один из ключевых.

Похоже, это увидел и Оонк.

– Я собираюсь ориентировать СБ на борьбу с экономическими преступлениями, но не планирую освободить ее от выполнения прочих задач, – медленно и раздельно произнес он, выделяя паузой каждое слово. – Впрочем, я рассчитываю, что со временем противодействие мошенничествам и злоупотреблениям станет ее главной целью, так как исчезнет почва для политических преступлений.

– А инакомыслие?

– Какое еще инакомыслие? – искренне удивился Оонк. – Я надеюсь, вы и ваша организация будете на моей стороне, а значит, некому будет поднимать чернь на бунт для захвата власти. А так – против чего им протестовать?! Я накормлю голодных, для обывателей создам изобилие вещей, умным дам возможность делать карьеру, предприимчивым – разрешу заниматься бизнесом без всех тех глупых ограничений, что существовали в 26-й провинции, непоседам – открою дорогу в Дальний космос. Если все будут довольны, откуда у них возникнут причины для возмущения?

– Увы, такие причины будут возникать всегда, – вздохнул Суорд. – Когда человек голоден, раздет и ютится в каморке, он озлоблен и жаден и не в состоянии думать ни о чем, кроме своих проблем. Однако стоит ему удовлетворить свои материальные потребности, у него возникают духовные. Одни захотят развлекаться, и я не поручусь, что вам понравится большинство их развлечений. А другие, то самое образованное, умное и честное меньшинство, на которое вы хотите опереться, начнут испытывать желание самостоятельно, без подсказки властей, решать свою судьбу, свободно общаться друг с другом, обсуждать между собой даже те темы, которые официально считаются недозволенными, критиковать бездействие, некомпетентность и корыстолюбие чиновников – то есть, заниматься тем, что сейчас принято называть потрясением устоев. Что вы собираетесь делать со всем этим?

– Вот охота вам рассуждать о всяких аномалиях, – поморщился Оонк. – Ну, что мне сказать? Я, конечно, отменю некоторые идиотские старые запреты – пусть, например, обсуждают у себя на кухне все, что им вздумается. Но я никогда не стану ослаблять гайки! Вы, кажется, изучали историю Великого Восстания, Суорд. Вы-то уж должны понимать, что тогда начнется!