Синто. Героев нет - Пушкарева Любовь Михайловна. Страница 19

— А что, до этой акции мне лучше находиться в сопровождении телохранителей?

— Да и после они вам не помешают.

— Что, и в вашем училище? — спросила я жестко.

— Нет, у нас вам ничего не грозит. — Он подумал и добавил: — Ничего серьезного.

Я почти физически ощутила груз, который опять опустился мне на плечи.

— Отец сказал, что я могу сегодня слетать во второй админкупол и взять его телохранителей.

Вольф все организовал, и уже через полчаса мы неслись над пустыней. Телохранителей звали Кастор и Полукс, коротко Кас и Пол — такие клички им дал отец. Вот уж не знала, что у отца есть чувство юмора, тем более такое нестандартное. Они были выпускниками, и им было по восемнадцать лет, отец перекупил их из пакетного заказа, и они теперь служили только ему. Несмотря на молодость, они были хорошими профессионалами; через двадцать минут полета я почти позабыла об их присутствии. Впрочем, отец умеет выбирать лучших.

Кас и Пол знали, где жилье Ронана, и прямиком отвели меня к нему. Людей по пути нам попалось всего трое, было еще рано, шестой час би-суток, все только просыпались, но ребята перестраивались в защиту при появлении любого. Меня это насторожило: ни отец, ни Ронан не говорили, что на них покушались. Я решилась спросить:

— К чему такие предосторожности? Есть основания?

Касс, более разговорчивый (учитывая, что Пол вообще рта не раскрыл), ответил:

— В общем, нет. У нас просто «жизненный» контракт.

— Что это значит?

— То, что если мы не справляемся, то лишаемся жизни или поступаем в полное распоряжение клиента.

Ничего себе, отец обзавелся парочкой вышколенных рабов. Мое лицо осталось спокойным, голос тоже.

— И что вы получаете в результате этого контракта?

— Через десять лет, помимо большой суммы денег, у нас будет вид на жительство на Тропезе или Синто, и никаких обязательств.

Что ж, довольно щедро. У каждого мальчика на этой планете к моменту окончания учебы имеется долг перед государством — за воздух, еду и обучение. Государство заключает пакетные контракты, и согласно им заказчик гасит долги будущих солдат, которые становятся его должниками. Солдат может и не подписать предложенный контракт, если он уж совсем изуверский, но тогда обязан в течение полугода найти себе работодателя и погасить долги. Надо сказать, что государство в принципе заинтересовано в нормальных контрактах, по которым после срока службы предоставляется вид на жительство на кислородной планете. Только вот срок службы — пятнадцать-двадцать лет. Десять — это подарок: парням не исполнится и тридцати, а они уже будут свободными обладателями энной суммы и гражданами кислородного мира. Как правило, солдаты оседали на Эбанденс, эта фермерская планета всегда была рада новым не избалованным рукам.

Когда мы подошли к комнате Ронана, я отослала ребят, пообещав, что вызову их и не буду ходить одна.

Брат, уже одевшийся и бодрый, открыл дверь.

— Ну, здравствуй, братец, — радостно сказала я, повисая у него на шее.

Ронан меня обнял, но что-то было не так. Я отстранилась и посмотрела ему в лицо. Он отвел взгляд.

— Ронан…

Он отстранился и вообще отвернулся от меня.

— Да что происходит? — я расстроилась и разозлилась. Мне нужна поддержка самого родного и близкого человека, вместо этого он отворачивается.

— Что происходит? Ты дралась на этой кошмарной дуэли…

Меня как будто между глаз здоровенным кулаком ударили.

— И что? Ты теперь отказываешься от своей монструозной сестры-убийцы? — спросила я мертвым голосом.

Ронан тут же развернулся ко мне и схватил за плечи.

— Да ты!.. Да как ты… могла такое подумать?!

— Ронан, мне и так плохо, а тут еще ты со своими заморочками, — сказала я тихо, гнев испарился. — Просто обними меня.

Хвала Судьбе, брат тут же молча крепко обнял меня и поцеловал в макушку. Мы постояли так какое-то время. Ронан сжимал меня так крепко, что я еле дышала, это странным образом успокаивало меня. Наверное, если мне попадется действительно сильный мужчина, я смогу стать среднестатистической послушной женой.

— Прости меня, я просто не могу смотреть тебе в глаза.

— Почему? — удивилась я.

Тут Ронан отстранился и посмотрел мне в лицо; я действительно не понимала, почему ему стыдно.

— Ты выполнила приказ, который я не смог, и …

— Ронан, ты знаешь о решении нашего отца?

Он совсем сник.

— Да.

— И что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что не справился и подвел всех, отца и тебя в первую очередь.

— Дело не только в тебе, у меня изменились эгофайлы, я «охранник», и я слишком активна для роли домашней жены.

— Но какой из тебя дипломат?

— Никакой. Я военный летчик, — о своей второй миссии я решила пока промолчать, вдруг помещение прослушивается.

— Но мы — семья послов…

— Вот ты и будешь сохранять и продолжать профессию семьи, а я обеспечивать ее рост и силу.

— Как?

— Отец придумает, — сказала я с легким сарказмом.

— Да уж…

— Ронан, — я собиралась задать очень важный вопрос, — ты готов принять меня в качестве старшей, в качестве некста?

Ронан задумался. Что ж, по крайней мере, я получу взвешенный ответ.

— Я всегда знал, что ты сильнее, но ты иногда вела себя так легкомысленно… Ты любишь выставлять напоказ свое мастерство гейши, это сбивает с толку.

Я лукаво улыбнулась.

— Вот-вот, я об этом и говорю; ты подчеркиваешь свою слабость, даже не пытаешься выглядеть умной и сильной. Невозможно понять, какова ты на самом деле. Похоже, что ты даже меня провела своей игрой.

Я удивленно подняла бровь.

— Я был уверен, что ты будешь в истерике от решения отца.

— Братец, разве я когда-нибудь была в истерике? — спросила я с укором.

Он улыбнулся.

— Нет, не была, но, тем не менее, я думал, что тебя это по-настоящему расстроит, а ты отнеслась к этому легко.

— И все же, Ронан, каково твое отношение к этому? — мне не нравилось, что брат уводит разговор в сторону.

— Я… расстроен.

— Чем именно?

— Чем? — он разозлился. — Ара-Лин, тебе так хочется это услышать? Да, я никчемный слюнтяй, не способный вгрызаться в жизнь зубами. Я слабак, ослушавшийся отца. Ты не представляешь, как он на меня посмотрел после той дуэли, я их измолол, но не убил… Я сын гейши, а не Синоби, и им и останусь.

Последняя фраза была явно лишняя — ненавижу, когда сравнивают наших матерей.

— Вот значит как, Ронан? Умываешь руки? Или как там говорили предки? Ты же совсем недавно готовился стать некстом, а теперь всего лишь сын гейши? Сын гейши, а не Второй Викен? Да? — я разозлилась.

— Да не об этом речь! Я умер для него, понимаешь? — он кричал, в его голосе слышались слезы. — Он мне больше не доверит ни-че-го!

— Ронан, о чем ты говоришь? — сказала я мягко как ребенку, теперь я поняла почему отец так срочно отправил меня к брату, положение надо спасать. Я взяла брата за руку, он был слегка шокирован такой сменой эмоций. — Отец волнуется о тебе. Да, он был расстроен, возможно, взбешен, когда ты его ослушался, но он уже успокоился, ведь ты его естественнорожденный сын, он никогда не откажется от тебя, — я говорила мягко, поглаживая его по руке.

— И это говоришь мне ты, чью жизнь он подверг опасности, вспомни, ведь он заставил тебя убить. Неужели ты простила его?

— Ронан, мы мало общались с отцом, мы с тобой всегда воспринимали его несколько схематично, как умного, но жесткого руководителя. Но ведь он еще и наш отец, и как бы то ни было, у него есть отцовские чувства, хоть он и не выставляет их на показ.

Брат был безмерно удивлен моей речью, но чаша весов колебалась, нужен еще один камешек.

— Он просил прощения за свой приказ, — тихо сказала я. Брови Ронана поползли вверх. Я повторила: — Да, он просил прощения и направил меня к тебе, дав охрану. Первым он к тебе не обратится, потому что виноват ты, а ты отгородился от него стеной. Пойми же, он простил тебя.

— Это все твои измышления, — сказал брат неуверенно.