День между пятницей и воскресеньем - Лейк Ирина. Страница 86

— Вот суки, — сказал Леонид. — Давай код сейфа.

Паспорт оказался на месте. Они решили, что поедут на работу к Николаю, там у него был еще один ноутбук и вся важная информация хранилась на жестких дисках у его заместителей. С нового телефона он забронировал билет до Антальи. Он все равно решил лететь к Фериде, ему было плевать на опасности, которые сулила эта поездка. Ближайший рейс, на который еще оставались места, был завтра днем. Карточка, завалившаяся в карман брюк, как ни странно, сработала.

— Ты будешь собирать вещи? — спросил Леонид.

— Какие?

— Коля, дорогой, ты же собрался улетать, тебе там нужны будут какие-то вещи?

— Нет. — Он помотал головой. — У меня еще не разобранный чемодан с нашего с тобой так называемого отпуска. Вон стоит. Его и возьму. А для ноутбука и бумаг… Вот. — Он вытащил из шкафа старый потертый рыжий портфель, прошел в комнату, сунул в портфель пару рубашек, носки, огляделся по сторонам и вдруг понял, что тут нет ничего такого, по-настоящему ценного для него, какой-то особенной вещи, фотографии, чего-то такого, без чего он не мог бы обойтись. Он развернулся и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

— Где документы на собственность? — спросил Леонид.

— Кабинет, темный шкаф, нижний ящик. Ключ на верхней полке под коробкой.

— Ох, конспиратор. Хотя, смотри-ка, сюда не залезли. Бумаги нашел, отлично.

— Я готов, Лень, поехали. Я правда не могу тут больше оставаться.

Леонид привез его в дом к Лидочке, и никто из большого семейства даже не удивился. Настоящего Николая Ивановича усадили за стол, дали одежду, Вера предложила вызвать врача, но тот отказался. Почти ничего не съел, попросил чай и лег спать. А Леонид созвонился с его заместителями и поехал к ним в офис.

Он вернулся, когда было уже совсем поздно. На кухне внизу сидела только Вера.

— Все спят, — сказала она. — Ваш друг тоже. Я что-то очень за него беспокоюсь. Налить вам чаю?

— С ним все будет в порядке, спасибо, Верочка. Я как раз хотел с тобой поговорить.

— О нем?

— Нет, о себе. И о вас.

Он опустился на стул, положил на стол какие-то бумаги, телефон, ключи.

— Вера, я сегодня занимался Колиными делами и заодно кое-что оформил. Вот тут. Это дарственная. На все мое имущество. Я хочу переписать все на вас. На вашу семью.

— И речи быть не может! — Вера даже подскочила на стуле.

— Не шуми, ты всех разбудишь.

— Я не хочу ничего слушать. Ни в коем случае! Нам ничего не нужно.

— Мне нужно, Верочка. Вот. Это карточка — доступ к моему счету. А вот тут бумаги на дачу и на квартиру. У меня неплохие накопления.

— Леонид Сергеевич! Это все совершенно неправильно, это все должно принадлежать вашей семье.

— У меня нет семьи. То есть не было до этого времени. Но теперь все изменилось. Теперь вы — главные люди в моей жизни. И если бы не одна чудовищная нелепость пятьдесят лет назад, вы были бы моими детьми и моей семьей. Но вы ведь и так моя семья? Я ведь могу так думать? У меня на самом деле нет никого ближе нее, ближе Лидочки и всех вас…

Утром на следующий день он должен был отвезти Николая в аэропорт, но Лидочка, накануне оставшаяся без Лени на целый день, ужасно раскапризничалась и наотрез отказалась его отпускать.

— Ничего страшного, — сказал Дима. — У меня все равно выходной. Вы оставайтесь, а я отвезу Николая Ивановича.

— Спасибо вам, — благодарно кивнул тот.

— Хорошо, — согласился Леонид. — Но сначала мы на пять минут заедем к нотариусу.

— Я не хочу никаких доверенностей, я не хочу, чтобы ты с ними связывался! Ты не понимаешь, Леня, ты до сих пор не понял, насколько эти люди опасны. И на что они способны.

— Я как раз очень хорошо это понимаю, а ты пока проверь свои счета.

— Что?

— Проверь свои деньги. Потому что мне кажется, что ты тоже до сих пор не понял, что, если я не вмешаюсь, они никогда от тебя не отстанут! Пока не выжмут все до капли! И не выбросят подыхать где-нибудь в старом хлеву.

— Леня, ну хватит. Все и так в порядке. Я же сбежал, с Геной и Женькой ты говорил. Акцию ты не отдашь. Просто береги себя, и компанию мы отстоим. Может быть.

— Просто проверь счета. Мне нужно знать, что с ними. Кстати, рабочие счета твои заблокированы. По дороге в аэропорт позвонишь Геннадию по видео, а пока подпиши вот эти бумаги. Вот тут и вот тут.

— Да что ты за упрямый баран! В счета мои как они могли залезть? Рабочие заблокированы, остальные в порядке. У меня карточка в брюках осталась от моего личного счета. Тамара про него ничего не знает. А я могу на него перевести средства с других.

— Коля, пожалуйста.

Николай выругался и достал телефон. Надел очки, ввел пароль. Поморщился. Снова стал нажимать на экран. Потом присел на стул, выключил телефон, включил и проделал все заново. А потом снял очки и вытер со лба выступившую испарину.

— Меня обокрали, — сказал он. — Они меня обокрали. Все пусто. Нигде ничего.

— Поехали делать доверенность, — сказал Леонид. — Немедленно.

Всю дорогу до аэропорта он молчал. Дима тоже не лез с разговорами, просто тихонько включил радио. Они почти доехали, когда он сказал:

— Куда я лечу? Кому я там нужен? Нищий старик…

— Ну, это как посмотреть, Николай Иванович, — бодро отозвался Дима. — Мне вот хотелось бы верить, что каким бы старым и нищим я ни был, моя Вера все равно ни за что меня не бросит. Хотя, конечно, я хорошенько получу от нее по башке за то, что куда-то промотал все наше состояние. Но не бросит, нет. Дело-то не в возрасте. И не в деньгах. Жуткая банальность, я знаю. Но так и есть. А вы не переживайте, пожалуйста, ладно? Все будет хорошо.

— Почему? — спросил он.

— Потому что так всегда бывает. Вы уж послушайте меня, сопляка. Все будет хорошо. Рано или поздно. Но лучше все-таки не опоздать.

У стойки регистрации петляла очередь. У Николая уже был посадочный талон, заботливо распечатанный Милой, но ему нужно было сдать в багаж чемодан, он пристроился в конец и стал рассматривать пассажиров, прижимая к себе рыжий потрепанный портфель. Когда он начинал с ним карьеру, купил его на первую серьезную зарплату и ходил с ним на первые серьезные встречи и переговоры, это был портфель-талисман, и он вцепился в него как в последнюю надежду. Больше всего ему хотелось навсегда забыть то, что случилось с ним в эти дни, но в голове до сих пор время от времени возникали крики Тамары и зависали многократным эхом: «Парализует, и отлично!», «На пол его свалите просто!», «Старая свинья, тут и сдохнешь», «Смотрите как следует, он где-то здесь!» Последняя фраза прозвучала как-то очень назойливо и как будто совсем рядом. Он инстинктивно повернул голову и обомлел — по залу аэропорта вышагивала Тамара под руку с Виктором, рядом шла Вика и вертела по сторонам головой. Вмиг его как будто парализовало. Ему не показалось, это точно были они. И они приехали за ним. Как они могли догадаться? Выписка с карты, осенило его! Он расплатился за билет, а они проверили выписки. «Ну, нет, — сказал он себе, — ни за что! Беги, старый пес! Беги!»

Он бросил чемодан и, расталкивая людей, стал быстро пробираться к выходу на паспортный контроль, он лавировал, наступал кому-то на ноги, сначала побежал не в ту сторону, но вовремя развернулся. Они были совсем рядом, они шли прямо к нему, кто знает, какие справки от каких врачей или ордер от прокурора могли у них быть. Он мог ожидать от Тамары чего угодно. Ну вот, выход уже совсем рядом, еще буквально два шага.

— Он там! Вон, смотрите! — услышал он за спиной и бегом рванул за зеленую черту к окошкам пограничников.

Николай. Сейчас

Он успел. Ему быстро поставили штамп в паспорт, в старом потертом портфеле не было ничего подозрительного. Он вышел в свободную зону и опустился на пластиковое кресло. Чего же ей надо? Чего ей еще было надо? Добить его? Утащить с собой его труп, ведь так поступают стервятники? Ради того, чтобы отобрать последнее — его компанию? Он огляделся по сторонам — а вдруг она проберется сюда? Наплетет что-то охране, полиции, службе безопасности. Он встал и пошел в туалет. Закрылся в кабинке и просидел там, пока не объявили посадку на его рейс.