Мятежная королева - Нони Линетт. Страница 10

– Так, забудь пока о тоннелях и послушай меня, а не то потеряешься, – заявила Кива, заметив, что глаза Джарена постепенно мутнеют. Она повернулась и вытянула руку: – Лазарет там. – Развернулась против часовой стрелки и указала в другую сторону: – Казармы, приемный блок, главные ворота. – Еще один разворот. – Фабрика по сбору и сортировке зерновых и других культур, а за ней склад люминия. – Еще разворот. – Кухни и столовая. – Подумав, она добавила: – График питания тебе выдадут завтра вместе с распределением. Обеды не пропускай. Пайки у нас скудные, тем более зимой, а тебе понадобятся силы.

Кива дождалась, пока Джарен ответит ей согласным бормотанием, и повернулась снова.

– Корпуса находятся за столовой. Туда мы сейчас с тобой и пойдем. Всего корпусов десять, примерно по триста человек в каждом.

Джарен удивленно раскрыл глаза.

– По триста? И все спят в одном здании?

– Ты просто пока уборные не видел. Тебя ждет море удовольствия.

При виде ужаса, застывшего на лице Джарена, Киве даже стало его жалко.

– Ты привыкнешь. В каждом корпусе по четыре этажа, так что на этаж приходится всего человек сто. Да и к тому же, через день или два ты уже будешь так уставать, что тебе будет плевать.

Джарен скривился:

– Это ты меня так успокаиваешь?

На этот раз Кива все-таки взглянула на Наари: неужели она до сих пор не поняла, почему Киве нельзя вверять новых заключенных? Но надзирательница откровенно веселилась и даже не пыталась это скрыть.

Кива повернулась обратно к Джарену и как могла постаралась ободрить его:

– Что бы я тебе ни рассказала, ты все равно не будешь готов к тому, что тебя ждет. Извини, но ты в Залиндове. Эта тюрьма доведет тебя до предела и выжмет все, что останется после. Но выжить возможно. И я живое тому доказательство.

Джарен, глядя Киве прямо в глаза, спросил:

– Поделишься секретом? Как ты выживаешь?

Она поразмыслила прежде, чем ответить.

– Мне есть, ради чего жить. Ради чего бороться. Подобное привязывает к этому миру, каждое утро заставляет снова вставать. Разжигает желание жить. И иногда только это желание и имеет значение. Потому что если сдашься тут, – Кива указала на свое сердце, – то считай, ты уже мертв.

Он склонил голову набок.

– И что это? Ради чего ты живешь?

Кива подняла бровь.

– А это тебя уже не касается. – Она снова двинулась вперед. – Давай отведу тебя до корпуса. Поспишь несколько часов – сразу себя лучше почувствуешь.

– Прости, но что-то я сомневаюсь, – сухо ответил Джарен.

Кива прекрасно знала, что его избитое и израненное тело за ночь только сильнее задеревенеет, и с утра Джарен будет чувствовать себя ужасно. Тем не менее хороший отдых точно пойдет ему на пользу.

– Иди за мной, – только и сказала она.

Джарен и Наари некоторое время молча следовали за ней; грязь под тремя парами ног снова сменилась хрустким гравием, температура падала, с губ срывались облачка пара. В горах вокруг Залиндова снег лежал везде, но до самой тюрьмы доходил редко. И все же холод стоял безжалостный, и землю часто сковывал лед. Хуже всего бывало после солнцестояния, которое должно было наступить через неделю. Кива уже морально готовилась к тому, сколько ее ждет пациентов, страдающих от перемены погоды.

Они почти дошли до корпусов, когда Джарен указал на северо-восточную стену.

– Ты не рассказала, что находится в той стороне.

Наари громко откашлялась, и Кива затихла, гадая, должна ли она отвечать Джарену. Но надзирательница молчала, так что Кива все-таки призналась:

– Там Бездна.

– Бездна?

– Штрафной изолятор Залиндова.

В голосе Джарена явственно слышалось недоверие:

– То есть сперва с нас три шкуры дерут, а потом еще и наказывают?

Он не знал и половины, а Киве очень не хотелось ему все это рассказывать. Но его следовало предупредить, и поэтому она дотронулась до рукава Джарена, останавливая его, прищурилась от тусклого света и посмотрела ему в глаза. Не считая люминиевых фонарей на сторожевых башнях, которые надзиратели могли направлять куда угодно, с приходом ночи Залиндов погружался в полную темноту, а пока они шли от центра тюрьмы, солнце успело почти сесть.

– Никому не известно, что происходит в Бездне, – серьезно заявила Кива. – Но все знают, что там ужасно. Ответственные за изолятор надзиратели славятся своей… изобретательностью. – Она дала Джарену время уложить ее слова в голове. – Многие заключенные оттуда не возвращаются, а если и возвращаются, то уже никогда не становятся прежними. Так что если тебе еще дорога жизнь, постарайся туда не попасть. Понял?

К счастью, Джарен не стал спорить и задавать вопросы.

– Понял.

Кива взглянула на Наари и со всем уважением, на которое только была способна, уточнила:

– В какой корпус его поселили?

– В седьмой. Третий этаж.

Кива сжала зубы и повела их к седьмому корпусу. Ну конечно его поселили в ее корпус. Хотя бы этажи разные – он на этаж выше.

Когда они дошли до длинного прямоугольного здания, в котором теперь жили они оба – и триста других заключенных, – Кива остановилась перед огромными входными дверями.

– Поднимайся по лестнице слева, там попроси, чтобы тебе дали койку на третьем этаже, – объяснила она Джарену. – Душевые и уборные в дальнем конце коридора на первом этаже. Воду не греют, так что мойся быстро и не намочи одежду, а то простудишься. – Она заставила себя взглянуть ему в глаза и добавила: – И спальни, и душевые общие для мужчин и женщин, так что существует негласное правило уважать других. Надзиратели за этим не следят, но тут и так сложновато жить: вечно приходится переживать, как бы на тебя не напали. Поэтому заключенные стараются присматривать друг за другом.

Брови Джарена сошлись на переносице.

– Звучит не очень надежно.

– Так и есть, – согласилась Кива. – Но заключенных обычно можно не опасаться. Как я уже говорила, они и без того слишком устают.

– А надзиратели? – спросил внимательный Джарен.

Кива отвернулась, ее рука отозвалась болью на воспоминания.

– Они устают меньше.

Когда Кива снова повернулась к Джарену, челюсти у него были крепко стиснуты.

– Они когда-нибудь… тебя…

– Еще один вопрос, который лучше никогда не задавать, – решительно перебила его Кива. Она ни на секунду не забывала, что буквально в нескольких шагах от них застыла тихая Наари.

Джарен, похоже, сначала собирался заспорить, но потом поднял здоровую руку, взъерошил волосы и вместо этого спросил:

– Что еще мне стоит знать?

Кива посмотрела ему прямо в глаза.

– Много всего, но запомни только одно. В Залиндове можно полагаться только на себя.

И с этими словами Кива развернулась на пятках и направилась обратно в лазарет. С наставничеством покончено.

Глава шестая

– Я слышал, один из новых заключенных выжил, – произнес смотритель Рук, потягивая янтарный напиток из хрустального стакана. Гордый, высокий, он стоял у окна на вершине южной стены и смотрел вниз на тюремные территории. У большинства надзирателей были собственные комнаты в казармах, однако смотритель жил выше всех. И наблюдал, всегда внимательно наблюдал. – А его спутники?

Кива, неподвижно сидевшая в приемной смотрителя, покачала головой. С тех пор, как она оставила Наари и Джарена у дверей тюремного корпуса, не прошло и часа.

– Оба мертвы.

– Хм… – промычал Рук и помешал напиток в стакане.

У него была темная кожа, коротко стриженные волосы и небольшая бородка. Внешне он мало чем отличался от других дородных надзирателей, если бы не чувствовавшаяся в нем властность и не вертикальный шрам на правом глазу, похожий на перерезанный алмаз. Довершала образ черная кожаная форма с начищенными до блеска сапогами.

– Выживший был весь в крови. Раны серьезные?

Аккуратно, чертовски аккуратно, чтобы не выдать ничего лишнего, Кива ответила:

– Со временем выздоровеет.