История США от глубокой древности до 1918 года - Азимов Айзек. Страница 14

Центры власти испанцев в Северной Америке до середины XVI века существовали в Мексике и в Вест-Индии. Еще не было настоящих поселений во Флориде или к северу от Рио-Гранде, но испанское правительство не сомневалось, что так как земли к северу были открыты и изучены испанцами, то они принадлежат Испании. Более того, Испания тогда была на пике своего военного могущества и не ожидала вмешательства со стороны других европейских государств.

После того как Испания нашла в Америке золото, которого так жаждала, она обосновалась на обоих континентах, чтобы контролировать его количество. Однако другие европейские страны были этим недовольны. Они не хотели бороться за владение Америкой с сильными армиями Испании, но как насчет Индий, которые лежат за пределами Америки?

Конечно, Магеллан доказал, что юго-западный путь в Индии практически невыгоден. Южная Америка представляла собой сплошную массу земли, и морской проход через нее имелся только далеко на юге, и за этим проходом лежал невероятно большой единый океан.

Но как насчет Северной Америки? Возможно, где-то существует проход через Северную Америку, ближе к Европе, чем Магелланов пролив, за которым может оказаться не такой широкий и усеянный островами Тихий океан. Короче, если юго-западный проход Магеллана не приносит практической выгоды, северо-западный проход может оказаться именно тем, что нужно. Другие страны могли бы лучше конкурировать с Испанией, если бы нашли такой проход.

Например, Франция. Король Франции Франциск I, который взошел на трон в 1515 году, вел жестокую войну с Карлом I, королем Испании, и очень хотел внедриться (если это можно сделать без риска) в испанские владения на западе. Поэтому он послал экспедицию на запад под командованием Джованни да Веррацано, итальянского мореплавателя [17], с указанием поискать северо-западный проход.

В январе 1524 года Веррацано отплыл на запад и 1 марта высадился на восточном побережье североамериканского континента, у мыса Страха (в нынешней Северной Калифорнии). Не было смысла следовать вдоль берега на юг, так как в том направлении жили испанцы, стычек с которыми он избегал. Кроме того, побережье южнее было известно, и оно было сплошным. Если северо-западный проход существует, он должен находиться севернее.

Поэтому он поплыл на север, исследуя побережье, и 17 апреля вошел в залив, который сейчас называется Нью-Йоркской бухтой, проплыв через узкий пролив между Бруклином и Стейтен-Айлендом, где сейчас стоит мост Веррацано.

Веррацано решил, что залив не является началом северо-западного прохода, и продолжал двигаться вдоль берега на север. Бухта Наррангансет также показалась ему бесполезной. Наконец, он добрался до Ньюфаундленда, и так как у него закончились припасы, он вернулся во Францию и высадился на берег 8 июля, после полугодичного путешествия.

Результат путешествия Веррацано вызвал разочарование. Восточное побережье Северной Америки, по-видимому, не имело проходов до того самого места, которое сейчас называется Новая Шотландия. Если северо-западный проход и существует, то он должен быть на севере этого полуострова.

Франциск I не смог сразу же заняться новыми путешествиями Веррацано. В 1525 году Испания нанесла ему поражение и захватила в плен. Его отпустили на следующий год только после того, как он пошел на унизительные уступки, а потом ему пришлось вести еще одну войну, чтобы возместить потери, но ему это не удалось.

Десять лет Франциск I не мог уделить времени для того, чтобы снова подумать о северо-западном пути. Наконец он доверил эту миссию французскому мореплавателю Жаку Картье и поручил ему посмотреть, что может находиться к северу от Новой Шотландии.

Картье с двумя кораблями и командой из 61 человека вышел из Франции 20 апреля 1534 года и достиг Ньюфаундленда 10 мая. К тому времени Ньюфаундленд был хорошо известен всем европейским государствам, хотя ни одно из них не основало там поселений. Более того, берег континента к западу от Ньюфаундленда носил португальское название. Кажется, португальский мореплаватель Гаспар Кортереаль в 1501 году проплыл мимо этой части побережья, взял на борт группу людей одного племени, которое он там встретил, и превратил их в рабов. Он назвал этот берег Терра дель лабораторе (Земля рабов), и с тех пор он известен нам как Лабрадор.

Однако Картье сделал нечто такое, чего до него не делал ни один европейский мореплаватель (кроме, возможно, скандинавов). Он проплыл через узкий пролив Бель-Иль, шириной всего шестнадцать километров в самой узкой его части, который отделяет Ньюфаундленд от Лабрадора. После этого он поплыл на юг вдоль тогда еще не изученного западного побережья Ньюфаундленда. 10 августа 1534 года он выплыл в большой океанский залив к западу от Ньюфаундленда. Так как это произошло в День святого Лаврентия, этот залив был назван в его честь заливом Святого Лаврентия.

Картье заявил права от имени Франции на территории, к которым прикоснулся. Он пытался узнать у местных индейцев, как называется эта территория, так как в сильном волнении решил, что этот большой залив может быть началом пролива, который приведет его в Тихий океан. Однако индейцы подумали, что он спрашивает их о небольших строениях, потому что он показывал рукой в их сторону. Они дали ему свое название хижин, которое звучало как «канада». В результате Картье назвал эту территорию Канадой.

Картье вернулся во Францию с захваченными в плен индейцами и с известием о своем открытии многообещающего залива. После этого он совершил еще два путешествия в этот район, одно в 1535 году, а второе в 1541-м. В каждом случае он поднимался вверх по реке, которая теперь называется рекой Святого Лаврентия, до горы, которую называл Мон-Реаль («Королевская гора»), где позднее был основан город Монреаль.

Ему стало ясно, что Святой Лаврентий — это река, а не пролив, и что она может вести только в глубину обширного континента, а не в Тихий океан. Стало ясно, что если северо-западный проход вообще существует, он должен находиться так далеко на севере, что проходит по полярным, затянутым льдами морям. Франциск I разочаровался и потерял всякий интерес.

Тем не менее некоторые французы сохранили интерес к Новому Свету по причинам, не имеющим никакого отношения к северо-западному пути и богатствам Индий. У них появились новые причины покинуть Европу и уплыть к далеким берегам, когда Европа стала полем религиозных битв.

Во времена Христофора Колумба вся Западная Европа признавала папу римского главой католической церкви и мирилась с его властью. В 1517 году, однако, немецкий монах Мартин Лютер начал подвергать сомнению его права, и за удивительно короткое время большие районы Германии и Голландии, вся Скандинавия и большая часть Англии отделились, их народы стали протестантами того или иного толка.

Это происходило не без крупных разногласий, которые в конце концов привели к войне. Около 1546 года в Европе возник ряд религиозных конфликтов, которые продолжались с возрастающей силой целое столетие.

Во Франции протестантов называли гугенотами. Они составляли меньшинство населения, хотя и воинствующее меньшинство, и напряжение между ними и католическим большинством росло. Самым влиятельным из лидеров гугенотов был адмирал Гаспар де Колиньи, и ему пришло в голову, что гугеноты могут найти новую родину, где они могли бы исповедовать свою веру как им угодно.

Колиньи, таким образом, был первым, кто подумал об Америке как об убежище, как о месте, где колонисты могут построить новый, лучший дом, о месте, где можно спастись от несправедливостей Европы, а не просто как о месте, где можно разбогатеть.

Юный французский король Карл IX (сын Франциска I) позволил им основать колонии в Америке. Королю в то время было всего десять лет, но у его матери, Екатерины Медичи, которая была реальным правителем, имелись свои причины для такого согласия. Если гугеноты хотят уехать, путь едут, скатертью дорога, она ничего не теряет, так как американские земли теоретически являются территорией Испании.