Человек случайностей - Мердок Айрис. Страница 33
– Мэтью собирается уходить.
– Остин заперся в туалете.
– Послушайте все, Мэтью уходит.
– Оливер с тем юношей в бирюзовом пошли в паб.
– Мэтью только что ушел.
– Эстер, тебе с Себастьяном надо…
– Спасибо, дорогая Молли…
– Нам тоже пора уходить…
– Клер, все было чудесно…
– Джеффри меня подвезет.
– Передайте от нас привет Карен.
– И Себастьяну.
– И Генриетте.
– И Ральфу.
– Всего наилучшего… О, глядите, вот и они!
– Грейс и Людвиг, явились, когда все уходят!
– Грейс и Людвиг, изумительно смотритесь!
– Как два юных божества!
– Постойте, минутку, Грейс и Людвиг…
– Грейс и Людвиг!
– Ура-а!
«Дорогой Джордж!
Вы поступили очень благородно, предлагая мне взять в долг, но я считаю, что обойдусь без Вашей помощи.
Ваш Остин».
«Дорогая Карен!
Спасибо за великолепный ленч, который благодаря твоей великодушной помощи ничего мне не стоил; прости, что письмо такое короткое, но у меня как раз экзамены.
Целую.
Себастьян».
«Милый Людвиг!
Приходи ко мне, прошу, все в порядке, не бойся, и больше написать нечего. Обнимаю.
Дорина».
«Дорогой братец Остин!
Живу сейчас в Вилле, по утрам всегда дома и очень хочу с тобой поговорить. Когда позвонишь?
Твой любящий брат Мэтью».
«Ливингстон советует объяснить отказ от службы моральными принципами. Письмо уже в пути.
Леферье».
«Дорогой Патрик!
Нет времени писать. Занята. Людвиг все время. Прости.
Всегда любящая Грейс».
«Дорогая моя Эстер!
Я страшно рада, что ты приедешь в Миллхауз, изнываем от тоски по тебе, а также по Чарльзу и Себастьяну. Я еще позвоню, чтобы уточнить время. Карен шлет поцелуй.
Целую.
Молли».
«Дорогой Людвиг!
Ты был на приеме? Я там чудесно провел время, особенно поближе к окончанию. Приезжай, поищем тебе жилье.
Твой друг Эндрю».
«Мой дорогой Себастьян!
Твое невообразимое послание получила, жди меня во вторник в шесть, Кинг Арме Слоан-сквер. Еще позвоню.
Твоя раненая птица К.
P.S. И посети, пожалуйста, Миллхауз, хотя бы ради родителей».
«Дорогие мои мистер и миссис Леферье!
Спешу сообщить, что мы здесь все страшно рады обручению нашей любимой дочери с вашим сыном. Они будут очень счастливы, я уверена. Мы с мужем надеемся, что вы приедете на свадьбу и остановитесь у нас. Вскоре я сообщу вам дату бракосочетания. Шлем вам самые добрые пожелания.
Искренне Ваша Клер Тисборн».
«Дорогой Людвиг!
Я перебрался в Степни и хочу с тобой поскорей увидеться. По причинам туманным и не очень важным пребываю в депрессии.
Твой Гарс».
«Любимый муж мой!
Надеюсь, ты нашел работу. У меня нет настроения писать, но чувствую себя хорошо и жду встречи с тобой, пусть не сейчас, но вскоре.
Твоя вечно любящая жена Дорина».
«Милая Грейс!
Спасибо и за такое письмо. Мне очень плохо, но понимаю, что тебе не до того.
Твой горестный брат Тисборн».
«Дорогой отец!
Спасибо за сообщение, но боюсь, из этого ничего не получится, и все же жду твоего письма.
Твой любящий сын Людвиг.
P.S. Только что узнал, что невеста моя очень богата. Должность в Оксфорде получена».
«Милая Дорина!
В нескольких словах хочу сообщить, что мы с огромным нетерпением ждем твоего приезда, это будет полезно для всех.
Обнимаю.
Клер Тисборн».
«Уважаемый мистер Сиком-Хьюз!
Я рассчитываю, что Вы как можно быстрее переведете мне некоторую сумму денег, потому что у меня начинаются финансовые трудности. Прошу прощения, что прибегаю к письму, но в конторе мне очень неловко заговаривать на эту тему, еще раз прошу извинить.
Искренне преданная Митци Рикардо.
P.S. У меня уже накопилось шесть ваших векселей».
«Любимая!
Не писал два дня, знаю, я такой мерзкий, у меня нет работы. Вскоре напишу нормальное письмо. О Боже, как же я тебя люблю.
О.
P.S. Не выходи никуда ни с кем даже на минуту».
«Дорогая Шарлотта!
Спасибо за твой звонок. Да, навести нас, скажем, завтра. Дорине срочно требуется нормальное общение, а мне нужен совет.
Целую.
Мэвис.
P.S. Ты уже видела Мэтью?»
«Дорогой Ральф!
Ну хорошо, я совершил глупость, что сказал тебе, но ты поступил еще хуже. Нельзя оставить все как есть. Я очень огорчен. Прошу меня простить.
Патрик».
«Моя дорогая Мэвис!
Я хочу с тобой встретиться, если ты не против. Ты согласна? Если да, то, пожалуйста, позвони. С наилучшими пожеланиями
Мэтью».
Остин Гибсон Грей лежал полуодетый на неприбранной постели и наблюдал, как за высоким, узким окном голубизна переходит в пурпур, а затем в туманную красноту лондонского вечера. Изрядно напившись на приеме у Тисборнов, он совершил ряд совершенно бессмысленных поступков. Сдал квартиру Шарлотте за три фунта в неделю, отчасти из жалости к ней, но главным образом назло Джорджу и Клер, ну и наконец просто чтобы пофорсить. Беда в том, что пятью минутами раньше именно Джордж предложил ему денег и он согласился. Так можно ли использовать деньги Джорджа для материальной поддержки Шарлотты, чтобы этим ему же, Джорджу, и насолить? Нет. Поэтому пришлось написать Джорджу и все же отказаться от денег. А он ведь совершенно обнищал. На прием пошел только для того, чтобы поесть, потому что сидел голодный, ну и увидеть Грейс; а вышло, что и еды, кроме каких-то паршивых галет с сыром, не подали, и Грейс не изволила явиться.
Денег Шарлотты едва хватит на оплату коммунальных услуг. У него уже образовался долг: за аренду – месяц, за электричество – квартал. Продал уже свои часы и коллекцию значков. Кроме того, назанимал кучу денег у Людвига и Митци. И места, хоть мало-мальски подходящего, никто ему не предложил. Успехом и не пахнет. Он уже выбился из сил. Такое состояние длится уже довольно долго. Мог бы отказать Шарлотте. Но амбиции – это все, что у него осталось.
Какие все это жалкие мелочи, размышлял он, но до чего убийственные. Есть надо каждый день, а порции, которые готовит Митци, с каждым днем становятся все скромнее. Случались дни, когда он ненавидел Митци. Если бы можно было куда-нибудь уехать вместе с Дориной, пусть все тут лопнут от зависти, показать им всем нос, куда-нибудь на юг, на берег моря, где дуют теплые ветры и где Дорина могла бы ходить босиком по берегу и собирать для него ракушки, и он сам стал бы чистым, свободным, радостным. Сейчас ему было настолько наплевать на все, что он даже перестал мыться и от него уже довольно неприятно пахло. К тому же Митци ради экономии перекрыла горячую воду.
До сих пор еще не навестил Дорину, да и когда со всей этой неразберихой, а теперь Шарлотта въехала в квартиру, так что некуда забрать Дорину, даже если бы нашел работу. Он ненавидел Шарлотту. К тому же прочел письмо Дорины к Людвигу, нашел у того в комнате. Как будто обыкновенное письмо, а вчитался и понял, что слишком взволнованное, прямо умоляющее. После этого возненавидел и Людвига. Он привстал и взбил подушки. Старые, грязные, плоские как блины, никакого удобства, одна пыль. И остальное постельное белье давно не стирано. Теплый, пропитанный пылью лондонский воздух проникал через окно, потом в легкие, и становилось трудно дышать. Таблетки куда-то задевались. Язык болит, прикусил, когда с жадностью поедал галеты у Тисборнов.