Время жить - 3. Осколки мира. Часть 3 (СИ) - Тарнавский Виктор Вадимович. Страница 23

И тут ему захотелось сплюнуть. Первосортным кэтэркорским туа. Прямо на ковер. Воспитание не позволило.

Не будет больше никакого кафе на улице Сияющих Высот. И вообще, кончились его прогулки. Нет уже ни запасной личной карточки, ни лазейки в заборе. Он, принц первого ранга Тви оэро-Кэноэ Кэвирноэрон, отныне пленник во дворце. Как птичка в клетке. Большой-пребольшой и очень золотой клетке. Со всеми удобствами. С решетками и охраной.

Внезапно ему сделалось очень жалко себя. И дернула его нелегкая родиться племянником Императора, по порядку престолонаследия – третьим в очереди! Есть в космофлоте такое понятие – дубль-резерв, резерв резерва. Вот он и есть тот самый дубль-резервист, после двоюродного брата – кронпринца и отца – младшего брата царствующего Императора. И оставаться ему таковым – всю жизнь, даже когда кузен Коэло сам станет Императором и у него появится хоть дюжина сыновей.

«Имеющий в имени священное сочетание «оэ» да останется навечно в лучах сияния трона». Эк, как загнул! Выучили, зар-разы! А для чего, спрашивается? Кому нужны в наше спокойное время резервные наследники? Заговоры устраивать? Да было бы, из-за чего стараться! Вот дядя-Император, величие из него, конечно, так и прет: не говорит, а вещает, не ходит, а шествует, не ест, а... Ну, и так далее. Вся жизнь – сплошной ритуал, ни дня для самого себя. И работка, что не позавидуешь. Церемония рассвета, церемония заката, ритуалы всякие, а в свободное время – указы подписывать, что из Канцелярии Совета Пятнадцати приносят. И что самое паскудное, все эти церемонии и ритуалы давным-давно утратили свой сакральный смысл (ишь, какой термин ввернул!). Ну, простите нас, предки, плохие мы у вас потомки. Что для вас было верой, для нас – привычка. И дурацкая, надо сказать.

И вот скажите, кому такое добро нужно? Попросили бы – сам отдал, вместе с тремя унитазами и электрической зубной щеткой. Или обменял на что-нибудь. Да вот беда, желающих нет.

Жизнь несправедлива. Вот его двоюродный дядя, принц Кхаэро, в этом списке резервных наследников – четвертый, сразу за ним, значит. Так ему никто жить не мешает. Служит себе в свое удовольствие в Звездной Гвардии, во дворец является по большим праздникам, на церемонии его и канатом не затащишь, а сам, небось, когда хочет – в город. Кробро попить. Или туа. Кэтэркорского, с пряностями! У-у-уй!

А вот ему – низ-зя! Не положено. Не годится, мол, дубль-резервному наследнику престола с простолюдинами якшаться. В любое Императорское поместье – всегда пожалуйста. На спецкурорт, в охотничьи угодья – с дорогой душой. В театр – в специальный день и в специальную ложу, но тоже можно. А чтобы просто так, без свиты, да прямо по улицам, да в книжный магазин – ни-ни. И вообще на публике появляться без должной пышности – ни-ни. А служить – так только кумиром народным. Мерзость.

Великие Звезды! Ну почему, ну зачем он вступился за того идиота?! Сам лопухнулся, пусть сам бы и расплачивался! Не расстреляли бы его, в конце концов. Правду говорят, что самое страшное наше чувство – жалость, потому что она заставляет совершать безумные поступки.

Хотя в глубине души он знал, что не мог поступить иначе. Воспитание-с...

Продолжая жалеть себя, он поставил пустую чашку на услужливо подставленный поднос. За спиной камердинера вырисовался личный парикмахер с феном и набором инструмента для укладки волос.

– Потом. После тренировки.

Дядюшка Бро уже ждал его в спортзале, облаченный в черно-красный спортивный костюм и в головной повязке голубого императорского цвета.

Именно то, что ему сейчас нужно. Чистая, не замутненная сознанием работа тела. Бросок. Еще бросок. Уклонение. Обратное сальто с перекатом. «Разорванное кольцо»... И вдруг ноги отрываются от пола, а сам он оказывается лежащим лицом вниз на матах с вывернутой за спиной рукой, а твердая, как железное дерево, ладонь наставника нежно касается его шеи.

– Вы сегодня невнимательны, принц, – констатирует факт он, рывком поднимая его на ноги.

Вот напасть! И всего-то был простой «обратный крюк»! На такой примитив он не попадался вот уже два... нет, почти три месяца, после той... э-э-э... Замнем тему.

– Вам нужно серьезно потренировать уклонения, – говорит Дядюшка Бро. – Отключите сознание, доверьтесь вашему мозгу, дайте энергии свободно течь через вас. Только тогда вы сможете увидеть атаку еще до ее начала. И гибкость, гибкость! Путь амитанаграи-рэ – это путь гибкости. Вы молоды, у вас гибкое тело, и это должно стать вашим преимуществом. Продолжим!

И вперед! И не жалеть себя! Тренированное тело гибко и послушно. Уклонение! Уклонение! Обратный прогиб! Стремительно летящий в лицо металлопластовый имитатор клинка словно сам собой оказывается зажатым между ладонями! Наставник одобрительно хмыкает. И снова атака! Кувырок с заваливанием! Кулак наставника проходит вскользь по ребрам! Подсечка в шпагате! Подскок! Сальто с двойным выпадом! Летящая нога встречается в воздухе с рукой, и вот он снова лицом вниз на матах, кажется, на том же самом месте.

– Не так уж плохо, – с ноткой одобрения произносит наставник. – Для сегодняшнего дня неплохо. Можно сказать, что мы провели с вами полноценную тренировку. Но помните, принц. Никогда не думайте о посторонних вещах во время схватки. Даже учебной. Никогда!

Легко сказать, не думать! Счастливый человек! Сейчас, небось, переоденется, спустится на станцию спецподземки, приложит к терминалу свою карточку и поедет себе, свободный и счастливый, куда ему захочется. А его с собой в этот раз не возьмет. Потому как предупреждал, чтобы не попадался.

Несправедливо. Дядюшке Бро можно, а ему, принцу первого ранга, племяннику Императора – нельзя. И все тут.

После душа он оделся сам, без камердинера. Раньше это мелкое нарушение порядка всегда доставляло ему небольшое удовлетворение, сейчас – только раздражало. Тоже мне, достижение, сам натянул штаны, и уже гордится собственной самостоятельностью. Фу. Белоручкой был, белоручкой и остался.

И наконец, завтрак. В Малой Столовой, хотя она только называется Малой, а на самом деле не меньше спортзала.

Гонг.

– Ее Высочество леди Элаэнне! Его Высочество принц Кэноэ!

Престарелый церемониймейстер, пыжась, стукает своей палкой по паркету.

– Доброе утро, мама!

– Доброе утро, Аутви! Ты сегодня рано встал?

Она всегда называла его только детским именем, да еще с уменьшительно-ласкательным префиксом. И правильно. Детское имя – оно свое, а взрослое, хотя и звучное, и красивое, и с этим, священным сочетанием, не отцом с матерью дадено, а Управлением Императорских родственников. Отчего и чувствуешь себя неудавшимся экспериментом.

Пауза грозила слишком затянуться.

– Да, мама, – поспешно сказал он. – Как проснулся в семь утра, так и все. Зато столько времени оказалось до завтрака.

– Вот и хорошо, – улыбнулась леди Элаэнне. – А то прибежал, похватал что-то наспех, и снова бежать.

Он наклонил голову. И верно, в последнее время он, действительно, вечно опаздывает на завтрак. И от того торопится.

– Тебе налить сока? – спросил он, чтобы скрыть смущение.

– Налей, Аутви. А тебе чего положить? Наша Нриант по секрету призналась, что ей сегодня особенно удались тосты. Вот эти, с соленым сыром и ломтиками копченого мяса. Попробуешь?

Широкое лицо главной поварихи Нриант, стоящей за спиной матери у передвижного столика со снедью, расплылось в улыбке. Все-таки, необычный человек его мама. Все ее очень любят, и родственники, и слуги. И ничем она вроде бы таким не выделяется – невысокая, чуть-чуть полноватая. Привлекательная, но совсем не похожая на холеных придворных красавиц, да и выглядящая на все свои четыре дюжины с хвостиком. Но с ней всегда так хорошо и спокойно, и есть у нее такая... добрая аура. Он и не помнит, ругала ли она его когда-нибудь, даже в детстве. Если и ругала, то тут же отходила. Надменно-ледяная тетя Стоэмран, и та рядом с ней становится похожей на человека...