Дон Алехандро, человек и чародей (СИ) - Видум Инди. Страница 63

— Так понятно же, — вмешалась в разговор Хосефа, выставляющая перед нами тарелки. — При оружии те были, и видели их за городом.

— А почему они не могут принадлежать к какой-нибудь местной банде?

— Ой, дон Алехандро, вас извиняет только возраст, — ехидно сказала Хосефа. — Разве в Дахене своих не признали бы? А пришлых у нас угомонили бы быстро, по лесам им долго прятаться не удалось бы. Гравидийцы же зайдут ненадолго, сделают свои дела и опять уйдут к себе, поэтому на них особо внимания не обращают.

Из ее слов следовало, что своих бандитов в Дахене знали в лицо. Странные бандиты, о которых были в курсе все соседи. Но с таким алькальдом это неудивительно.

— А пограничники?

— Ой, дон Алехандро, да не будут они гравидийцев искать. Сделают вид, что это слухи и ничего не было. Ежели те шуметь не будут, так власти и не узнают, что чужаки у нас были.

— И часто здесь чужаки шарятся?

— Когда как. Обычно появляются, ежели кого сопроводить нужно на другую сторону из важных донов, скрывающихся от правосудия, потому что неважные сами проходят с нашими контрабандистами. Но сейчас в Дахене посторонних высокородных нет…

Она сделала такую загадочную физиономию, как будто мы с Серхио должны были догадаться сами, кто собирается на ту сторону. Причем Хосефа явно намекала на донну Сильвию, что делало намек несостоятельным: не поверю, что эта донна станет так рисковать и собой, и своей репутацией.

— Сеньор Франко говорил, что какой-то важный тип приезжает, — припомнил Серхио.

— Тогда наверняка его и ждут, — разочарованно заключила Хосефа.

— А зачем важному типу, о приезде которого наверняка знает вся Дахена, тайком перебираться через границу? — удивился я.

— Может, он с придурью? — предположила Хосефа. — У благородных донов это часто бывает. И главное — заразно это. Стоит благородным стать — и вся придурь расцветает пышным цветом.

— Какое тебе дело, Хандро, до придурочных донов? — проворчал Шарик. — Главное то, что гравидийцы точно не по нашу душу.

Глава 31

Утром на пробежке я убедился в том, что моя сигнализация работает. Причем в чародейском плане она вообще не была видна — слишком тонкими оказались нити. Когда я поделился своим наблюдением с Шариком, тот сразу опустил меня на землю, заявив, что есть чары, усиливающие чародейское зрение, и вот под ними моя сигнальная паутина будет сиять как праздничная иллюминация. Правда, потом он немного подсластил пилюлю, заявив, что чары эти знают немногие, а те, кто знают, ни в жизнь не польстятся на грабеж моей нищей башни.

Последнее было сомнительным комплиментом, но настроение подправило. А еще — традиционный спарринг с Серхио и нормальный душ после него. Только тот, кто привык к нормальным удобствам и был надолго их лишен, мог бы меня понять. Настроение не испортило даже ворчание Шарика, что нормальные чародеи не проводят столько времени в воде, потому что знают — вода гасит защитные чары, а напасть могут в любой момент.

Жизнь заиграла красками, а уж после прекрасного завтрака от Хосефы я был согласен на все. Даже на то, чтобы Хосефа поехала сегодня в город вместе с Серхио. Отсутствием обеда нам это не грозило, потому что она уже что-то заготовила. И не только для нас, но и для своего подчиненного, который уже приехал, поставил своего ослика к нашей лошадке и сейчас старательно ковырял землю, притворяясь, что роет яму для воротного столба. Такими темпами он мог эту яму рыть до следующего года, чего, разумеется, не случится — как только Хосефа встанет у него над душой, производительность сеньора сразу резко вырастет.

Перед отъездом Хосефа провела воспитательную работу, и лопата в его руках замелькала. Но я не стал долго стоять на пороге и смотреть на отъезжающую повозку — у меня хватало дел и без того. По планам Шарика нужно было сегодня частично оборудовать лабораторию, для чего туда оттащили доски и бруски. Доски — на столешницу, бруски — на ножки. Предполагалось, что все нужные пропитки я буду готовить уже на новой мебели.

В принципе работа оказалась несложной: доски прекрасно срастились между собой, образую столешницу нужно ширины, к которой я чарами приделал ножки. Врастил, а не приклеил, поэтому такая мебель если и развалится когда, то только превратившись в труху.

Шарик придирчиво изучил получившийся крепкий стол, признал годным и разрешил разместить на нем немного оборудования, достаточного для приготовления пропиток. Причем начал я именно с них, потому что Шарик уверил, что все эти пробные зелья из учебника — напрасная трата времени и ценных ингредиентов, пользы от них нет, только наработка навыков, которые можно нарабатывать на чем-то полезным. Например, на пропитке от огня, которая делает негорючим абсолютно любой предмет, на который нанесена.

Примерно через полчаса я пришел к выводу, что придумавшие пробные зелья были куда толковее Шарика, потому что из всех нужных последовательностей действий правильно у меня получалось только размешивать и то потому, что я использовал те самые мешалки на чародейской тяге, против покупки которых ками столь активно выступал. После получения особо вонючего результата Шарик задумчиво помахал лапками и сказал:

— Испаряй быстро, пока не траванулись, криворукий ты балбесина. Думать буду, а то переведешь все, что нам нужно, на отходы. И вообще, сходи проверь огородик, полей там, чарами подпитай.

Он с мрачным видом уселся перед учебником алхимии, собираясь обдумать, настолько ли тот бесполезен, как он уверял с утра, а я поторопился выйти наружу, потому что хоть источник запаха устранил, вытяжка не до конца убрала то, что пока висело в воздухе.

Огородик радовал ровными всходами посеянного и приветственно машущей листьями Жирнянкой. Последней я вручил специально прихваченный с кухни кусочек мяса, прикармливал, чтобы она не покушалась на руку дающую, а то зубы там уже такие, что поневоле задумаешься, а не вытащила ли эта зеленая тварь их из мешочка с запасами ингредиентов, добытых с десмондов. На меня она зубы не скалила, но за забор уже опасались заходить все: Жирнянка росла невероятными темпами и все меньше напоминала растение, скорее странное зеленое животное. В грядки я направил нужные чары и все залил водой, на этом посчитал свое участие законченным. Но сесть куда-нибудь и заняться созерцательной медитацией,мне помешал Шарик, который возник, как будто из-под земли, и мрачно сказал:

— Займешься пока по учебнику. Три первых зелья сделаешь, потом посмотрим.

Решение было правильным, потому что я наконец понял, что не так делал. Зелья выходили похожими на то, что должно было получиться, а Шарик даже утверждал, что это именно они, не забывая добавить, что качество там страдает, но не критично. Все приготовленное приходилось тут же утилизировать, потому что Шарик считал, что поскольку нам ничего из этого не нужно, а продать не выйдет, то смысла разливать по бутылочкам он не видит. После инспекции третьего зелья ками торжественно заявил, что я достаточно набил руку, чтобы приготовить пропитку.

В этот раз получилось нечто, действительно похожее на нужное, но наносить на стол я сразу не стал, сначала испытал горючесть на обрезке доски, на которую намазал зелье, быстренько высушил и попытался поджечь. Доска не загоралась ни при каких условиях, поэтому я счел возможным наконец нанести зелье на лабораторную мебель, для чего пришлось сначала убрать с нее все оборудование. На пропитку ушло почти все приготовленное, но ту каплю, что оставалась, я растушевал по поверхности, придав той дополнительную прочность.

— Второй раз обрабатывать не надо? — поинтересовался я у Шарика.

— Только лаком.

— Зачем в лаборатории лак? — возмутился я. — Хватит одной пропитки.

— Этот лак придает дополнительную прочность, так что сделаешь и пропитаешь, — потребовал Шарик и для убедительности стукнул лапой по моему плечу. — Лаборатория должна быть такой, чтобы любой чародей осматривался с завистью. Пока предметом для зависти может быть разве что кран с водой.