Дон Алехандро, человек и чародей (СИ) - Видум Инди. Страница 67

— А что за чары-то?

— Ты осилишь, простенькие совсем, по ускорению метаболизма.

Я посмотрел на дедка, который и без того выглядел так, как будто уже давно живет взаймы, и засомневался:

— А метаболизм не ускорится до такой степени, что пациент помрет у нас на руках?

— Хандро, да что ж ты такой т… недоверчивый? У него просто расщепятся все вредные примеси в крови, которые возникли при нанесении вражеских чар. Его не собирались убивать, поэтому чары щадящие, почти как для малыша, который не хочет засыпать. Поэтому при расщеплении ничего плохого не произойдет.

По виду Шарика было понятно, что он не расстроится при любом исходе, потому что у него есть варианты для каждого. И сжечь все улики — универсальный и вполне устраивающий нашего кровожадного ками итог. Дедок мне был незнаком, поэтому я решил, что определенность важнее его здоровья, потому что в самом плохом случае прятать улики проще под покровом ночи — никто не увидит и никуда не донесет.

— Давай свои чары, — решился я.

— Правильно. Упражняться надо при любой возможности, — обрадовался Шарик.

Чары действительно оказались простенькие. Самым сложным было ослабить поток, о чем меня вовремя успел предупредить Шарик, а то бы я вскипятил кровь пациенту, а так он через какое-то время зашевелился, сонно заморгал и проскрипел:

— Хорхе, почему мы стоим?

— Дон Оливарес, Хорхе был убит при нападении на вас.

Он потер лоб высохшей рукой.

— Не помню такого.

— Его убили, а вас усыпили чарами, — пояснил я. — Специально группа из Гравиды пришла.

— За мной? Юноша, вы ничего не путаете?

— Дон Алехандро ничего не путает, — неприязненно сказал Серхио. — Эта группа собиралась перед возвращением в Гравиду убить и нас, от последнего выжившего мы узнали, где вас искать. И дон Алехандро в честном бою отбил вас от бандитов.

— А ведь точно, — оживился дедок. — Вспомнил. Раздался шум, я хотел посмотреть, что там, держал наготове проклятие неудачи. А потом словно темнота обрушилась. Даже не знаю, сработало проклятье или нет.

Чародею становилось лучше и лучше. Он самостоятельно выбрался из кареты, отказавшись от моей помощи, и почти при этом не кряхтел. Оглядывался он вокруг с любопытством и явно запоминал все увиденное. То, что трупы его не напугали, сильно обеспокоило и меня, и Шарика, который заявил:

— Какой-то он слишком активный. Нужно было все же послушать меня и не создавать себе проблем, убив его сразу. Смерть во сне — самая милосердная.

Но я посчитал, что трупов на сегодня достаточно

— Судя по тому, что нам удалось справиться с пятью преступниками, ваше проклятие, дон Оливарес, не просто сработало, а позволяет вам считаться истинным победителем банды гравидийцев.

Я уж совсем было собрался перейти к предложению этому дону взять на себя убийство подданных другой страны, как…

— Что-то голос у вас, юноша, знакомый, — заявил он и зажег яркий светлячок. — Всевышний! Алехандро Торрегроса?

Сволочь все же этот дон Леон. Не мог запихать меня в кого-нибудь не столь приметного…

Глава 33

Ответил я быстро почти не задумываясь:

— Наверное, дон Оливарес, вас ввела в заблуждение слабая освещенность. Алехандро Контрерас, к вашим услугам. Ученик чародея, ныне покойного.

Я даже галантно приложил руку к левой стороне груди и наклонил голову.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Оливарес неприятным старческим дребезжащим смехом. — Кого ты хочешь обмануть, мальчик? Я помню тебя с детства и никакого сродства к чародейству у тебя не было. Уж я бы такое не пропустил. Единственное, в чем ты был силен, — в стихосложении.

Рука Серхио потянулась к поясу, но без моего прямого приказа он нападать не стал. Он бросил на меня вопросительный взгляд, но я рукой сигнализировал, что пока рано.

— А я говорил, говорил, что его нужно было сразу отправить на встречу со Всевышним, — проворчал Шарик. — Так нет же, решил устроить так, чтобы на этого дона пали лучи славы, а ты остался в тени. А сейчас все, он уже сформировал вокруг себя основу посмертного проклятия, тронете — получите по самое не хочу. А у тебя, Хандро, и без того одно есть.

По всему выходило, что чародея придется убеждать в ошибке.

— Неужели вы думаете, что я мог бы справиться с бандитами стихами? — Я продемонстрировал нападающие чары с обеих рук, которые меня так выручили при спасении неблагодарного Оливареса, собирающегося меня выдать. — Это похоже на хорей или амфибрахий?

— Это похоже на то, что твоя мать — дура, решившая хапнуть больше, чем ей положено, — заметил Оливарес. — С артефактом ходил?

— Дон Оливарес, возможно, вы и помните меня с детства, но я могу поклясться чем угодно, что я вас увидел впервые этой ночью.

— А я могу поклясться чем угодно, Алехандро, что я вижу перед собой того же юношу, которого встречал в доме твоих родителей, — насмешливо сказал Оливарес. — Как думаешь, чью клятву примет Всевышний? Более того, носители королевской крови все учтены, а то, что в тебе она есть, я чувствую. Не зря же я лучший проклятийник.

Он горделиво выпятил тощую грудь, а Шарик задумчиво сказал:

— С другой стороны, одно проклятье на тебе уже висит. С какой-то вероятностью они могут друг друга взаимно уничтожить. С маленькой, конечно, но ненулевой.

— При моей удаче они скорее лягут рядом, — скептически возразил я. — И тогда я даже не доживу до времени исполнения условий первого.

— Если до тебя доберутся королевские ищейки, смерть от проклятия для тебя покажется развлечением. Там такие затейники, шагу без пытки ступить не могут. Отправь Серхио подальше, чтобы его не задело, и приступим.

Шарик потер лапки в предвкушении. Тем временем дон Оливарес, даже не догадываясь, что над его головой сгущаются тучи, которые я не так давно сдуру разогнал, внезапно сказал:

— Предлагаю договор, Алехандро. Ты рассказываешь, как избежал ритуала и откуда взял ками, а я никому не сообщаю, что встретил тебя здесь. Конечно, ты можешь на меня напасть и даже попытаться убить, но, поверь, в случае удачи в выигрыше ты не останешься. Посмертное проклятие специалиста моего уровня не снять, и оно тебе очень не понравится.

Доверие к этим словам, если у дона Оливареса оставались сомнения по поводу моей личности, могло стать ловушкой, но я решился:

— Если вы дадите слово, то я с вами поделюсь своей историей.

Дон Оливарес удовлетворенно качнул головой, воздел руки к небу и произнес самую заковыристую клятву из тех, которые я слышал. Наверняка оставил для себя лазейку, и не одну, но я был не столь искушен в таких вещах, чтобы это понять. Шарик тоже молчал, то ли анализировал слова, то ли просто тихо восхищался знаниями чародея.

— Итак, Алехандро, жду рассказа о том, как тебе удалось избежать ритуала. Только дай мне возможность куда-нибудь присесть. Я уже стар, знаешь ли, чтобы выдерживать на ногах долгий разговор.

— Приглашаю вас в гости, — указал я рукой на башню, — но предупреждаю, что у нас там вовсю идет стройка. Серхио, приготовь нам чай.

Серхио, пользуясь тем, что стоял за спиной чародея, жестами предложил свернуть тому шею. Я передал через Шарика, чтобы не вздумал, а то в нашей компании проклятых станет на одного больше.

В башне дон Оливарес зажег довольно яркий светлячок, с интересом осматривался, но замечаний не делал, в кухне спокойно уселся на предложенную табуретку и сказал:

— Итак, Алехандро, как тебе удалось избежать ритуала?

Врать там, где я не слишком хорошо разбираюсь, было чревато, поэтому я решил, по возможности говорить правду, лишь умалчивая отдельные моменты. Я зажег лампу, водрузил ее посередине стола и ответил:

— А мне и не удалось. Меня там убили.

— Прости, на мертвого ты не похож. Нежить не так выглядит на чародейском плане, — скептически ответил дон Оливарес.

Я снял камзол и сдернул рубашку, обнажив торс. Шрам от ритуального клинка был хорошо заметен, дон Оливарес к нему сразу прикипел взглядом, а потом зачем-то поковырял ногтем, не иначе как посчитав это гримом.