Никто не выйдет отсюда живым - Хопкинс Джерри. Страница 65

Меня так тошнит от всего. Люди продолжают считать меня звездой рок-н-ролла, и я не хочу ничего с этим делать. Я не могу больше это терпеть. Я был бы так рад, если бы люди меня не узнавали. Кто такой, по их мнению, Джим Моррисон, так или иначе?

На следующей неделе Джим и Памела уехали на Корсику. Сначала они улетели в Марсель, где Джим потерял свои водительские права, паспорт и бумажник, из-за чего им пришлось вернуться в Париж, чтобы получить дубликаты в американском посольстве. Потом они снова прилетели в Марсель и, наконец, в Аяччо – главный порт острова и его столицу, родину Наполеона. Корсика известна также огромным количеством рекрутов, которые обеспечивали мощь парижской полиции; своими высокими красными выступами скал, изящными деревушками у подножия гор, таких же пугающих, как и любая часть Скалистых гор или горной страны Французских Альп; заплаканными глазами рыбацких вдов в чёрных одеждах; нехваткой молодых людей; острым запахом корсиканского maquis – травы, которую ест скот и которая затем проявляется в мясе, сыре и молоке. Джим и Памела путешествовали по острову десять дней. Все дни, кроме одного, шёл дождь. Памела говорила, что это была идиллия.

“Doors” официально расстались с “Elektra”, отношения с которой длились 4 года и 10 месяцев. На той же неделе были выпущены последний альбом Джима “Лос-Анджелесская Женщина” и предпоследний сингл “Люби её безумно”, и тот, и другой стали быстро подниматься в чартах. Фотография на обложке “Лос-Анджелесской Женщины” изображала группу, уделяя при этом равное внимание каждому из её участников. Фактически, Джиму отказали в попытке сделать так, чтобы уделить ему меньше внимания, чем другим! Кроме того, поскольку никому не удалось уговорить Джима побриться, он в первый раз появился на обложке альбома с густой бородой и демонической, хитрой улыбкой на лице. Джим отыгрался за обложки “13” и “Absolutely Live”.

Критики были единодушны, расхваливая “Лос-Анджелесскую Женщину”. Это было продолжение реакции критики на “Morrison Hotel”. Сомневающиеся и критикующие были повержены – “Doors” определённо вернулись. Со временем альбом достигнет пятого места, а сингл – седьмого. Индустрия грамзаписи распространяла сведения о том, что “Doors” ведут переговоры с “Atlantic” и “Columbia Records” о беспрецедентной сумме денег. Джон, Рэй и Робби время от времени играли джем в репетиционной студии (пел Рэй), нарабатывая материал к предстоящему возвращению Джима.

Это было примерно в то время, когда Джим, который мало что знал, если вообще знал об этих успехах, позвонил в офис и сказал Биллу Сиддонзу, что у него в голове снова крутится новая музыка, но он хочет отдохнуть ещё. В конце той же недели он позвонил Джону Денсмору и спросил его, как продвигаются записи. Когда Джон сказал, что альбом и сингл хорошо продаютсяи что прессе записи очень нравятся, Джим пришёл в восторг. “Если им нравится это, что же будет, когда они услышат то, что крутится у меня в голове для следующего диска”, – сказал он Джону.

Джим выглядел несколько более здоровым, чем обычно. Он был чисто выбрит, немного потерял в весе, а кроме того, изменился его гардероб. В его отсутствие Памела выбросила его привычные джинсы и видавший виды пиджак, толкая его в университетское прошлое. Теперь он носил рубашки с кнопками, штаны цвета хаки и свитер с V-образным вырезом. Остались лишь изношенные, почти сгнившие ботинки.

По возвращении с Корсики он нанял частного секретаря – высокую стройную блондинку из Канады, которая бегло говорила по-французски – Робин Вертль. Робин была хранителем документов, агентом и стилистом модного фотографа. По её воспоминаниям, они познакомились, когда фотограф на пару месяцев уехал из Парижа, “что освободило меня, так что я согласилась работать. Ни Джим, ни Памела не говорили по-французски, так что им было порой трудновато”.

По плану работа включала в себя “наблюдать за квартирой – от обеспечения прихода уборщицы до подготовки писем, звонков в Америку, покупки мебели, найма машинистки, попыток заключения Джимом договоров на показ одного из его фильмов”.

Джим, казалось, делал определённые сознательные шаги, чтобы разрешить старый конфликт двух демонов – звёздности и самости. Но шаги эти были медленными и трудными, и он, по возможности, старался об этом не думать.

11 июня Эрве с Ивонной пришли, чтобы вместе с Джимом и Памелой сходить на ”Взгляд глухого ” – пьесу почти без диалогов, большинство персонажей которой были глухонемыми. Когда Эрве и Ивонна пришли в квартиру на улице Ботрейлис, Джим сказал, что Памела не пойдёт – вместо неё он пригласил своего дорогого друга из Америки. Этим другом, который был сейчас у них в гостях, оказался Алан Роней.

Тем вечером Памела ушла с так называемыми minets – молодыми бисексуальными французскими денди, которые носили тёмные очки и белые парусиновые штаны и которые редко и снисходительно разговаривали по-английски. Памеле они нравились. Джим их ненавидел и выражал Памеле своё недовольство тем, что она встречается с ними.

Время шло. Он часто виделся со своими старыми друзьями Агнессой Варда и Джеквисом Деми. Давно, ещё в 1968-м году, Джеквис пытался перешагнуть границы “Doors” и уговорить Джима оркестровать его первый американский фильм “Модельный магазин”. В то время он был преуспевающим режиссёром благодаря его удостоенным наградой “Шербурским зонтикам ”. Агнесса, его жена, называла себя бабушкой Новой Волны и однажды попыталась включить Джима в свой импрессионистский документальный фильм “Любовь Львов”.

Эти трое стали близкими друзьями, и Джим искренне полюбил Агнессу. Это была миниатюрная женщина, всего 158 см ростом, высокоинтеллектуальная, с сильным голосом и выраженной индивидуальностью. Она сильно симпатизировала рабочему классу, осторожно водила недорогой автомобиль и открыто восхищалась молодыми радикалами за их отказ от ценностей среднего класса.

Джим встретился также с Роури Флинн, очаровательной дочерью Эррола, которая была одной из первых группиз “Doors” ещё в “Whiskey” в 1966-м году. Теперь Роури была моделью. Они позавтракали без спиртного.

Приходил друг Памелы, встретивший её в “Cafe de Flore”. Потом, в квартире в Марес, Джим говорил этому другу, что ему предложили участвовать в киноверсии “Схвати Мою Душу” музыкальной адаптации “Отелло”, которая была поставлена в Лос-Анджелесе с Джерри Ли Льюисом в роли Яго. Он сказал, что кроме него в фильме будут участвовать Тина Тёрнер, Джо Фразир и Мелани. Он также сказал, что ему, вместе с Робертом Митчумом, предложили роль в аллегорическом рассказе аляскинского охотника на медведей “Почему мы во Вьетнаме?” Нормана Мейлера.

Я отказываюсь от пьесы, – сказал Джим, – и вряд ли буду участвовать в кино, потому что это отнимет слишком много времени, когда я мог бы писать.

Они обедали в “Le Coupole” и по дороге домой стали свидетелями студенческого бунта в районе Св.Мишеля. Такие бунты со швырянием камней происходили каждые выходные, как отголосок национальной забастовки и студенческих волнений 1968-го года. Несколько недель назад во время одного из них Джим и Памела были арестованы. Все согласились, что бунт им ужасно интересен, но решили не останавливаться и не смотреть.

Для журнала “Crawdaddy” подруга Пэм написала следующее:

Джим выглядел лучше, чем был недавно, определённо лучше, чем во время процесса в Майами. Он говорил о том, чтобы бросить пить, значительно потерял в весе, но французская пища брала своё, и он не вполне вернулся в образ любящей выпить, затянутой в кожу мрачной тени, бродившей по улицам Лос-Анджелеса как Король Ящериц.

Был первый день июля, в Париже было удушающе жарко. Джим погрузился в трясину страшного и ужасающего отчаяния. Он сильно пил, а теперь пытался бросить раз и навсегда. Он пытался писать, пытался справиться с наваливающейся депрессией и переплавить её во что-то творческое, но безуспешно. Ссутулившись, он сидел за обеденным столом, ожидая, что слова придут. То немногое, что он записывал, не дотягивало до уровня Моррисона, и он знал это. Раз-другой он вставал на несколько минут перед зеркалом, вглядываясь в свои собственные глаза, пытаясь найти ответ. Алан Роней никогда не видел его таким подавленным, Памела была напугана. Они пытались его отвлечь, но безрезультатно. Наконец, вечером в пятницу 2-го июля Алан предложил им втроём пообедать в кафе под открытым небом недалеко от квартиры Моррисона. Джим не стал обременять друзей своими условиями. Он оставался необычно спокойным, пока шум от приёма пищи заменял разговор.