Настоящий американец 5 (СИ) - Риддер Аристарх. Страница 21

Поэтому в Африке меня будут представлять американцы, их поисками я и занимался последнее время. Всего их было шесть человек. И если четверо из них — это технический персонал, инженеры и бухгалтер, то двое представляют куда больший интерес.

Первым из этой двойки был тот, кто сейчас сидел в кресле в конце салона и пил кофе, был Джеймс Томас Лэнг. Чернокожий член объединенного профсоюза работников автомобильной промышленности, которого мне подобрал Леон Бейтс.

Томаса я взял в свою команду именно из-за цвета его кожи. Раз независимость Конго от Бельгии дело решенное, значит мне нужна страховка, чтобы меня не турнули, а с бельгийского национального конгресса, который возглавит Патрис Лумумба всего можно ожидать. Вот этой страховкой и должен стать черный парень по имени Джеймс Томас Лэнг. Именно он в Африке будет торговать лицом, скалить белоснежные зубы, жать нужные черные руки и вообще участвовать в различной благотворительной движухе. И для этого у него есть все данные: он был католиком, знал французский и получил хорошее образование, в общем так и просился на плакат о равенстве рас. Его улыбчивая физиономия вкупе с целым пакетом сопутствующих расходов должны стать моей гарантией того, что завод в Киншасе, когда он откроется останется моим и после ухода Бельгийской колониальной администрации из Конго.

Реальными же делами, а не представительскими функциями будет заниматься второй из этой супер-двойки менеджеров. Типичный wasp с типичным американским именем и фамилией Джо Джонсон. Еще позавчера Джо был заместителем главного инженера на моём заводе в Баффало и отвечал он за строительство. В Африке у него будут схожие функции и если он хорошо себя покажет, то в дальнейшем станет директором построенного им завода.

Поначалу Джо категорически не хотел лететь в жопу мира, под названием Конго, но как говорил Филипп Македонский, нет такой крепости, которую не может взять осел груженый золотом. Поэтому предложенное мною нескромное вознаграждение заставило его отбросить сомнения и мчаться в Африку.

Само собой помимо этих шестерых, что летят со мной, мне будет нужен и другой персонал — инженерные кадры, и вот ими уже будут итальянцы, по крайней мере, по первости, ведь оборудование придёт из Портелло, где практически закончено переоборудование нашего итальянского завода. Кому как не инженерам оттуда его устанавливать, налаживать и обслуживать?

Всего из Штатов и Италии в Киншасу должны были перебраться почти тридцать человек: вся управляющая верхушка завода и значительная часть инженерных кадров. Весь остальной персонал мы наберем на месте.

— Уважаемые пассажиры, говорит капитан, — динамик разразился голосом пилота, — мы приступили к снижению и через тридцать минут планируем совершить промежуточную посадку в международном аэропорту Брюсселя.

Да, мой самолёт никак не может долететь до Киншасы на одной заправке. Брюссель для дозаправки был выбран не случайно, там к нам на борт должна подняться бельгийская делегация во главе с Огюстом Бюиссере. Господин министр по делам колоний сопровождал меня в этой поездке и являлся тем ключиком, который и откроет для меня все двери в Конго.

Сама стоянка в Брюсселе мне не понравилась. Несмотря на май месяц погода была отвратительная, невесть откуда взявшиеся облака закрыли небо и шёл мелкий противный дождь с порывами ветра. Ничего серьезного что могло бы помешать полету, но подышать свежим воздухом не получилось. Поэтому полутора часа, что мы провели в Бельгии стали для меня самыми унылыми в поездке. Но, наконец и они минули. Мы дозаправились, взяли на борт бельгийцев и на взлёт. И очень вовремя, где-то через полчаса из Брюсселя сообщили что дождь перешел в самую настоящую грозу и аэропорт был закрыт.

В отличии от Брюсселя Киншаса встретила нас ясным небом и жарой. В мае температура здесь стабильно держится в районе 86 градусов по фаренгейту, по цельсию это тридцать, но при этом в среднем только две недели без дождей. Сегодня был как раз такой день.

Встречала нас довольно представительная делегация во главе аж с целым генерал-губернатором Бельгийского Конго Леоном Петийоном. Как оказалось они с Бюиссере приятели, хотя другого ожидать было трудно, и моё появление вместе с министром произвело нужный эффект. Все двери были открыты.

Вместе с генерал-губернатором нас встречал и высокий худой негр в интеллигентных очках. Пока еще не знаменитый Патрис Лумумба сейчас считается лояльным и перспективным политиком и входит в ту же либеральную партию, что генерал-губернатор и министр по делам колоний.

Его Огюст Буиссере представил мне лично. Хоть Лумумба и не говорил на английском, зато мой французский в последнее время сильно улучшился, поэтому мы сказали друг другу пару вежливых фраз, я представил будущему первому премьер министру независимого Конго Джеймса, надеясь, что два негра, да к тому же схожих политических взглядов, быстро найдут общий язык.

Лумумба был еще одной причиной по которой мне понадобился профсоюзный деятель в роли моего представителя. Национальное Движение Конго, насколько я помнил, будет левацким, так что борец с капиталистами им точно понравится.

Правда, работать этот борец будет на точно такого же капиталиста, то есть на меня, но это другое, ведь я собираюсь в Конго быть капиталистом с человеческим лицом. Главное, не заржать, когда я буду об этом говорить.

После небольшого приема, данного в мою честь генерал-губернатором, мы отправились отдыхать, чтобы на следующий день с утра ехать в Матади, крупнейший порт колонии, связанный со столицей автомобильной и железной дорогами.

Сейчас там уже началась реконструкция морского терминала, а также строительство еще одной ветки железной дороги. Всё это делалось за счет средств совместного предприятия, главными акционерами которого являлись его величество король Бодуэн и я. Мы контролировали примерно семьдесят процентов акций, а остальные тридцать игрались в Лондонском Сити на тамошней биржи. Спрос на эти ценные бумаги был пока что невелик и это давало мне хорошие шансы выкупить, через прокладку, конечно, эти акции и стать основным владельцем и нового морского терминала и железной дороги.

если бы не грядущая независимость это и без автомобильного завода приносило бы большие доходы, как никак половина всех мировых запасов урана сосредоточены в Конго, но начало шестидесятых здесь будут сложными.

К сожалению аэропорт в Матади не мог принимать столь большие самолёты как мой, а авиапарк Киншасы не внушал доверия, поэтому пришлось довольствоваться железной дорогой. К обычному пассажирскому поезду прицепили три правительственных вагона и мы поехали.

Уже на второй день я окончательно убедился, что местный климат мне совершенно не подходит. Слишком жарко и душно. Даже в Нью-Йорке, в этой большой утятнице и то дышать проще. Природа тоже особо не впечатлила, сплошные зеленые стены джунглей, которые подходили к железной дороге вплотную. А вот река Конго, в устье которой и стоял Матади порадовала. Мост через неё, конечно,был в ужасном состоянии, но она сама дарила прохладу.

Именно мост через Конго сейчас был основной задачей строителей железной дороги. Рядом со старым уже виднелись опоры нового, который будет обладать значительно большей пропускной способностью, со слов генерал-губернатора сдать его должны летом следующего года.

В Матади работы шли тоже быстро. Сейчас там углубляли гавань и строили новые волнорезы, а на берегу шла подготовка к монтажу портового оборудования, кранов, подъездных путей и всего остального. Новый терминал будет в два раза производительнее чем весь старый порт и займется обслуживанием исключительно моего завода. Именно здесь будут швартоваться корабли, которые и повезут мои Джульетты в ЮАР, Сенегал и Марокко.

После Матади мы вернулись в Киншасу и провели инспекцию выбранного для строительства завода участка земли. По площади он намного превосходил тот, что в Баффало. Связано это было с тем, что помимо самого завода на территории будет находится больница для его работников. Она, больница, вкупе с несколькими школами в Киншасе и церковью, как раз и станут тем якорем, которым я планировал зацепиться здесь после независимости. В отличии от бельгийцев я сразу декларировал, что мой бизнес будет нести еще и социальную нагрузку, и на небольшом митинге рабочих, которую мы организовали на стройке, мои планы озвучивал как раз Джеймс Лэнг. Судя по аплодисментам и радостным выкрикам местным неграм понравились его слова о достойной заработной плате, выходных и медицинском обеспечении.