Дети бури - Кунц Дин Рей. Страница 46

С грохотом, который заставил ее вскрикнуть и отпрыгнуть с того места, где только что стояла, три больших кокоса упали на землю с ветки примерно в пяти ярдах от девушки и разбудили Тину, которая начала плакать, правда, голоса все равно не было слышно.

Она могла спать под звуки бури, потому что они не прекращались ни на минуту и походили на успокаивающую колыбельную, хотя и слишком громкую. Однако внезапный гром упавших орехов ворвался в нее фальшивой нотой, звучным аккордом, прогнавшим сон.

Хотя Соня надеялась отдохнуть еще минуту-другую, прежде чем снова взять девочку на руки, ноющие от боли, она без промедления подняла ее, крепко прижала к себе и стала что-то нежно мурлыкать, хотя это и было совершенно бесполезно в окружающем грохоте.

Тина постепенно успокоилась и перестала плакать.

Соня вытерла капли дождя у нее с лица только для того, чтобы увидеть, как его заливают очередные капли, и задумалась, смогут ли они пережить это чудовищное путешествие, даже если все-таки доберутся до "Дома ястреба". Оказавшись в теплом, сухом доме, нужно будет немедленно принять все возможные меры против пневмонии и вызвать с Гваделупы врача, как только море успокоится настолько, что он сможет сюда добраться.

Сквозь завесу воды Тина взглянула на молодую женщину, которая держала ее на руках, темные глаза встретились с голубыми и за короткие секунды передали все богатство обуревавших девочку эмоций, несмотря на то что она не смогла бы выразить то же самое словами в разговоре со взрослым: страхи и надежды, которые Соня могла сразу же понять и разделить.

Она крепче прижала к себе Тину. "Я помогу вам выбраться отсюда", – подумала Соня.

Приблизительно в тот же самый момент она вдруг поняла, что Алекс стоит рядом и пытается привлечь ее внимание. Соня наклонилась, пытаясь разобрать, что он говорит, потом увидела, что он отчаянно машет рукой в сторону залитой водой впадины, из которой они только что вылезли.

Еще прежде, чем увидеть, она поняла, что их ждет. Соня повернулась и встретилась глазами с Петерсоном.

Глава 31

Кеннет Блендуэлл сидел перед окном, не закрытым ставнями, и смотрел на залитую дождем лужайку перед домом, на деревья, которые под ветром качались и гнулись, напоминая танцоров на дискотеке. Каждую минуту он ждал, что что-нибудь: лист, маленькая веточка, кусок бумаги, принесенный бог знает откуда, облака пыли или мелкая галька – мощно ударят в стекло со всей силой урагана Грета. Он знал, что любой предмет может ударить в окно под нужным углом и с большой вероятностью разбить его, осыпав сидящего смертоносным дождем осколков, но старался следить за подобными вещами, оставаясь, несмотря ни на что, на своем посту.

Один раз он отошел, чтобы сделать чашечку кофе, мысленно назвав себя полным дураком, который думает, что что-то может случиться за те три минуты, пока его не будет на месте.

Тем не менее к окну Блендуэлл возвращался бегом, с трудом переводя дыхание и проливая кофе на руки, уверенный, что выбрал для этого перерыва самый критический момент и пропустил именно то, чего ждал все время.

Лужайка была пуста.

Он сел.

Выпил кофе.

Ждал.

Время тянулось для него так же медленно, как и для Сони тем же утром, но несколько раньше, когда она ждала на кухне Рудольфа Сэйна и Билла Петерсона, ушедших наверх вместе с детьми. Он продолжал смотреть на часы и хмурился, прижимая их к уху, стараясь понять, не сломались ли они.

С часами все было в порядке.

Он поднялся и принес себе еще чашку кофе, не слишком торопясь к окну, чтобы не выглядеть полным идиотом, выглянув из окна и увидев, что снаружи по-прежнему ничего нет и буря является единственным актером на этой сцене.

Через пятьдесят минут Кеннет снова встал со своего места и отправился посмотреть, как себя чувствуют в укрытии Линда и Уолтер. Подвал был уютно обставлен и ничем не отличался от обычной жилой комнаты, хотя от бетонных стен веяло холодком, который трудно было не заметить. Старики для защиты от холода надели пальто и завернули ноги шалями, которые Линда связала собственными руками. Они прихлебывали вино и читали, явно расстраиваясь из-за того, что на некоторое время лишены возможности смотреть любимые телевизионные программы; в остальном они вели себя так же, как всегда.

– Ты тоже должен спуститься сюда, – предупредила Кеннета бабушка.

– Скоро приду.

– Что тебя там так задержало? – поинтересовался Уолтер.

– Закрепляю ставни.

– Раньше это никогда не занимало столько времени.

– Старею, – ответил он с улыбкой.

Служанка Хетти тоже была здесь – она читала и вместо вина попивала колу. Она улыбнулась Кену, что в последние дни было большой редкостью. Хотя он часто сердился на бабушку и дедушку за то, что они не увольняют пожилую женщину только из-за того, что ей некуда идти и она всю жизнь работала в этом доме, сейчас он был рад, что старики его не послушались. Хетти стала раздражительной, старея гораздо быстрее, чем Уолтер и Линда, хотя годами они и были старше, и не слишком хорошо справлялась с обязанностями домоправительницы и кухарки. Однако ее присутствие давало хозяевам возможность проявить щедрость и заботу об окружающих. Она напоминала Кеннету о тех временах, когда его родные были моложе и живее, вызывала в памяти тысячи других случаев, когда они проявляли доброту к нему или к другим людям. По этой причине приятно было видеть, что Хетти здесь, со всей ее ворчливостью.

– Даю тебе еще пятнадцать минут, – сказала Линда, взглянув на часы.

– И отшлепаешь меня, если запоздаю?

– Нет, но дедушка вполне может.

– Это она говорит, не я, – покачал головой Уолтер.

– Почему бы и нет? – спросила жена. – Раньше ты всегда так делал.

Старик бросил на Кеннета значительный взгляд:

– Эта женщина всю жизнь была моим тяжким бременем.

– А ты – ее, – ответил Кен.

Старики рассмеялись.

– Я вернусь, – сказал он, убедившись, что они прекрасно устроились и ни в чем не нуждаются.

– Пятнадцать минут! – крикнула вдогонку Линда.

Уходя, он услышал за спиной голос деда:

– Не ворчи на мальчика, моя дорогая. Для нас он все еще ребенок, но для всего остального мира – взрослый человек, более чем взрослый.

Ответа ему не удалось расслышать.

Поднявшись наверх, Блендуэлл снова сел в кресло, придвинулся к окну и стал внимательно смотреть на окраину пальмовых зарослей, продолжая свое дежурство.

Он думал о Сэйне, о Доггерти, о Соне... Но новых данных, новых событий не было, и в голове прокручивалось только то, что Кен уже неоднократно обдумывал. В случае с Соней это были мысли, которые обуревали его уже тысячи раз за последнюю пару недель...

Еще до того, как истекли обещанные пятнадцать минут, он начал чувствовать себя деревенским идиотом, сидящим на сторожевой вышке и ждущим, когда произойдет событие, которого не может быть по всем законам логики. Не было никаких причин беспокоить родных. Хотя он не думал, что ураган сможет разрушить дом, вполне возможно, что лицо ему серьезно изуродует разбитое стекло, если окно разобьется, и этого будет вполне достаточно, чтобы со стариками случилась истерика.

Возможно, стоит принести еще кофе.

Но не хочется.

Он снова подумал о Соне, смеющейся...

Плывущей на катере, ухватившись руками за поручни, с развевающимися светлыми волосами.

Она была вся белизна, он – мрак. Что будет, если они вместе станут глядеть на мир? Циник внутри его ответил, что вопрос пустяковый: вместе получится серый цвет, безжизненный, мрачный, серый. Кеннет горько рассмеялся над собственными способностями возвращаться обратно в реальность, к текущему моменту.

Соня еще не была и, скорее всего, никогда не будет его подопечной, в то время как за двоих стариков в подвале он отвечает, и это совершенно точно. Когда-то его доверили заботам этих людей, и они защищали его от бед, следили за тем, чтобы ему было хорошо, но теперь роли незаметно поменялись – теперь от него зависело, чтобы бабушка и дед ни в чем не нуждались. Нужно забыть о том, что могло бы быть, и думать о том, что есть, об Уолтере и Линде и, конечно, о Хетти тоже.