Пожарский 1 (СИ) - Войлошникова Ольга. Страница 17
– Охальник! Ну и как?
– Что как? Мяконькие, говорю...
– Сам ты мяконький! Применила она слово заветное? – Горуш уже откровенно ржал.
– А-а-а! Ага. А я такой: бздынь-нь! Изменился, она как схватит за рукоять, как давай мной махать – я ж догадался, что настоящий вес она даже не сдвинет. Потащила меня через заслоны... еле как. Самое смешное, она про парнишку, что как будто бы за арсеналом ухаживал, даже не вспомнила...
Я прикинул по времени:
– Когда это было-то, говоришь?
– Да дней десять уж.
– М-гм. А дальше?
– Дальше мы каждый день таскались гулять, – Кузьма потёр лицо. – Вы-ы-ы не представляете, какие у этих девочек разговоры, аж зубы сводит... И всякие словечки вот эту дурацкие, понахватался я... Все эти дни тебя, папаня, высматривал, ауру-то другую искал.
–Да уж, с аурой у меня такая ерундовина вышла...
– Ну, это ничего, дело поправимое, проходили. А пойдём в мячики поиграем?
Я усмехнулся:
– Детство вспомнил?
– А что? И тебе польза.
ПОДГОРНЫЕ ТРЕНИРОВКИ
«Мячики» – это была игра в файерболы. Или в снежки. Да в любые энергетические сгустки, которыми я пытался достать назначенную цель. И не просто бомбардируя – и в первый раз, и сейчас после падения в значениях у меня на это сил бы не хватило. А вот создать маленький, со сливу, «мячик» который нареза́л бы вокруг кренделя и петли, подныривая, обманывая, ускоряясь и замедляясь – это требует не так много энергоёмкости, но выносливость и быстроту реакции тренирует отлично.
– Ну, пошли.
Мы направились в большой тренировочный зал.
– Там ещё камешки остались, – предупредил Горуш. – И темно. Я ещё две лампы принёс*, но маловато вам света будет.
*Читай: у горняков спёр.Подозреваю, что скоропро горного духа, ворующего лампы,будут ходить горняцкие сказки.
– Мне – нормально! – Кузьма довольно потёр руки и поплыл вперёд, превратившись в сложной формы секиру с двумя полукруглыми лезвиями. Не иначе, чтоб отбивать удобнее было.
А я замыслил усложнить себе задачу:
– Горуш, пошли с нами! Ассистентом будешь.
– С собой что брать?
– Только фонари, двух нам будет довольно.
На месте я объяснил им свою затею:
– Одну лампу настраиваем на рассеянный свет, помещаем в центр, и ты, Кузьма, не отдаляешься от неё более чем на два метра, чтоб в световом пятне был. А другую подкручиваем, чтоб била узким лучом, – регулировка у ламп была простая, поворачивающимся колёсиком, я это в прошлый раз ещё рассмотрел. – Ты, Горуш, становишься вот здесь и должен меня в свет луча поймать. А я буду от света уклоняться.
– Так я ж тебя всё равно вижу, – удивился Кузьма.
– А это не для тебя тренировка, а для меня. Больно долго тело в коме лежало, одними лечилками выносливость да ловкость не восстановишь. Движение нужно! Много движения, и не просто, а с переподвывертами. Ну, помчали, залётные!
Через пять минут я был уже мокрый, как мышь, через десять – ноги начали подкашиваться:
– Перерыв!
Я отвинтил крышечку лечилки и сделал небольшой глоток. Лишь бы сердце долбить перестало и руки трястись. И ноги, чего уж там. Целый бутылёк выдуть – сильно жирно, этак мне даже на три дня запаса не хватит.
– А я-то ещё ничего! – сам себя похвалил Кузя.
– А чё тебе сдеется, двести лет в потолок плевал, – поддел его Горуш.
– Так от безделья самая потеря качеств и происходит! – Кузя так разволновался, что формы его поплыли.
– Э, э! Кузьма! Не шали. Этак вовсе непонятно: то ли ты алебарда, то ли катана заморская.
– Извини, батя, это я от избытка чувств.
Я усмехнулся:
– Опять у барышень нахватался? Давай, поехали!
И скакали мы несколько часов, со всем усердием, покуда не ошалели. Спал я после этаких упражнений совершенно мертвецким сном, даже обнажённые прелестницы не снились. Ну, разве что чуть-чуть.
09. У КОГО ПЛАНЫ СБЫВАЮТСЯ, А У КОГО И НЕТ...
РОДИТЕЛЬСКИЙ ГНЕВ
Анастасия Салтыкова
Несмотря на вечер, в кабинете у главы рода было многолюдно – завтра ожидалось прибытие большой торговой делегации из Европейской Коалиции, только что закончилось последнее организационное заседание перед встречей. Старший Салтыков рассчитывал на целый ряд выгодных сделок, и род готовился организовать приём (и, конечно же, обработку) европейских представителей по высшему разряду. Возможно, поэтому, Михаил Глебович не сразу переключился на новость, которую, каясь и рыдая, донесла до него дочь. Но постепенно сквозь деловую скорлупу пробилось, что единственная среди детей лапочка-дочка потеряла не браслет, не сумочку с кошельком и даже не магический коммуникатор, а пусть и дефективный, но древний артефакт!!!
Папенька свирепо уставился на дочь:
– А как ты его из хранилища вынесла?
Настя заревела ещё пуще, размазывая по лицу макияж.
– Да не трясись, говорю! Сказывай!
– Я... Он... Он маленький стал, и я его вынесла, как предмет несущественных размеров...
– То есть как – «маленький стал»?.. – Михаил Глебович приблизил лицо к лицу дочери и неожиданно заорал: – КАКИМ ОБРАЗОМ, Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ?!!
Вот тут Настя испугалась по-настоящему, даже реветь перестала:
– Папенька, прости-прости-прости, я сама не поняла, как это получилось! Мне слово заветное сказали... Я сначала записки читала и сама с собой в хранилище разговаривала! А потом кладовщик слово мне сказал! Правда! Правда! И меч вдруг – раз! – и стал меняться...
– И ты смолчала?! – страшно прохрипел старший Салтыков. – Читала записки, знала, что ни один наш артефактер с Пожарским мечом не совладал – и никому не сказала?.. Играться потащилась, хвостом перед малолетками безмозглыми вертеть?!
Михаил Глебович в ярости несколько раз пробежал из угла в угол кабинета, словно дикий тигр, запертый в клетке. И тут он словно споткнулся:
– Кладовщик? Какой такой кладовщик? Сказывай заново: как именно меч пропал?!
Историю о пропаже Насте пришлось пересказать за вечер ещё трижды: сперва главе службы безопасности рода, потом, в особых подробностях – начальнику отдела взаимоотношений с общественностью, и, наконец, юристам, спешно вызванным в отцовский кабинет. После чего она была отправлена под домашний арест до прояснения обстоятельств.
Спасибо, хотя бы перед ближайшими родственниками батюшка не заставил ответ держать – достаточно того, каким взглядом Настю проводили разминувшиеся с ней в кабинете секретаря старшие братья! Всё, прощай надежда войти в семейный совет, от такого позора вовек не отмоешься. Теперь что ни скажи, возражение одно будет: «Да что с девки взять! Вспомните, как она древний артефакт потеряла!» Стыдоба... Если только... Настя добежала до своих покоев, выставила горничную и заперлась на ключ.
Если только самостоятельно меч вернуть? Тогда отец поверит, что и она чего-то стоит. Да и братцы будут вынуждены с сестрой считаться.
Магофон папенька отобрал, но есть же стационарные... Так, где моя книжечка?.. Сначала нужно найти кладовщика. Успеть первой.
На звонок в отдел кадров ласковый голос ответил, что кладовщиков в московском арсенале Салтыковых числится аж пятнадцать человек. И что моложе сорока лет никого не значится. Остальная информация только с разрешения вышестоящего начальства. А в управлении персоналом её вообще слушать не стали, и не важно, что дочка главы. У нас, дескать, есть инструкции, а остальное нас не касается. Обращайтесь к папеньке.
К папеньке обращаться было категорически нельзя. И тут у Насти мелькнула гениальная мысль. Костя Суворов, утопив в Волге артефактную удочку, позвонил в специальную фирму по поиску... как они назывались? Торопливо найдя и набив помер Суворова, Настя оказалась обладательницей двух вещей: номера желанной конторки и обещания поужинать с Костей. Ну, последнее можно пока проигнорировать. А вот первое!
– Здравствуйте, фирма «Последний шанс», решим любую вашу проблему по поиску.