Прекрасная, как река - Перрон Мелисса. Страница 22
– Значит… ты никогда…
– Да нет же, у меня ни с кем ничего не было. Я говорила, что сплю с парнями, просто для прикола. И подробностей никаких не рассказывала! Ты точно горишь, как звезда, Фабьена Дюбуа!
Если в ванной лицо у меня было красное, теперь оно наверняка побагровело.
– Во-первых, не называй меня так! Во-вторых, ты сама виновата, что у тебя такая репутация, и в-третьих, дай мне подумать.
Алиса и Мари-Жозе смотрели на меня, не шевелясь, как на капрала в ожидании команды к действию.
Оглядываясь назад, я понимаю, в чем было дело. Не знаю почему, но мне стало жаль Мари-Жозе больше, чем себя. Да, она обманула нас, но кучка уродов замарала ее имя, и это я так оставить не могла. Я ушла в конец двора и села подумать, прислонившись спиной к забору. Десять минут спустя я вернулась к Алисе и Мари-Жозе.
Я потащила их в дом. Гости в основном перекочевали на цокольный этаж. Мари-Жозе провела расследование – слух о Принцессе действительно расползся повсюду. Большинство девочек тоже верили в эту ложь, которую парни использовали для давления на них в постели.
Удивительно, что каждый раз речь шла об одной и той же позе. Порывшись в дисках родителей Симона, я нашла саундтрек из «Форреста Гампа». Это было идеально. Я включила его на максимальную громкость, чтобы заглушить музыку, игравшую в подвале.
Я не стала тратить время и делиться своим планом с девочками: мы должны были исполнить его до того, как кто-нибудь поднимется и нас застукает. Я обвела взглядом гостиную и кухню. Тут было все, что надо. Жестами показала девочкам, что нам делать. Будь это игра в пантомиму, я бы выиграла: они мгновенно всё поняли и громко расхохотались. Алиса достала из рюкзака бутылку, и девочки по очереди выпили по глотку. Я свою очередь пропустила – меня затошнило при виде того, как они прикладывают губы к одному и тому же предмету.
К девятой песне диска, «Respect» Ареты Франклин, мы исполнили задуманное и заплясали, хлопая друг друга в ладоши.
Затем я сходила в комнату Симона за бумагой и карандашом, спустилась на цокольный этаж и прошлась, держа лист бумаги у себя над головой, как это делают девушки, объявляющие номер раунда на соревнованиях по боксу:
«НОЧНОЕ КУПАНИЕ В БАССЕЙНЕ»
Народ стал проталкиваться вверх по лестнице, стараясь поскорее добраться до первого этажа. Во внутреннем дворике их ожидала Мари-Жозе. Она сложила руки рупором:
– Ночное купание для всех, кто распространяет обо мне слухи. Тема та же – на четвереньках!
Симон выбежал вперед, расталкивая всех, и крикнул:
– Черт! Мама меня убьет! Вы что, совсем охренели!
Собравшиеся смотрели на стулья с первого этажа и стол из гостиной, расставленные на дне бассейна. Я услышала, как смеются Этьен и его друзья. Одна из девочек закричала:
– Парни, а вы были правы! Фабьена и впрямь звезда вечеринки!
Все девушки дружно издали крик одобрения и зааплодировали.
Я раскланивалась перед публикой до тех пор, пока Этьен не сказал нам с Алисой, что сейчас самое время уйти.
Тем вечером Алиса пришла ночевать ко мне. Мы болтали всю ночь, и я рассказала ей о последнем вечере с Симоном. Хотя на всем протяжении моего рассказа она прикрывала рот рукой, я сама не до конца осознала, что произошло. А еще я не понимала, что след от этой истории останется во мне надолго. Мы уснули, смеясь и вспоминая лица ребят, когда они увидели мебель на дне бассейна.
Не знаю, обладает ли Мари-Жозе такой же исключительной памятью, как я, но, уверена, она никогда бы не забыла ночное купание 14 июня 1997 года.
Как тебе приготовить яйца?
Шарль сел на бревно рядом со мной.
– Что ты не понимаешь?
– Почему ты сказал, что, если ты выключишь свет, все равно будет светло.
Он помолчал несколько секунд.
– Да так, просто мысли вслух. Хочешь, сходим посмотреть на клинику, а потом на твой дуплекс?
– Да!
У меня затекли ноги. Мы перешагнули бетонный бордюр, отделявший пляж от парковки клиники, и я не удержалась и предложила добежать до крыльца наперегонки.
– На мне строительные ботинки!
– И что? Зато у тебя ноги намного длиннее моих.
Смеясь, мы пробежали эти несколько метров, и я сразу вспомнила Фреда. Я забыла, когда в последний раз мы с ним веселились. Когда Шарль признал мою победу, я сказала ему, что он мог бы взять реванш в другой день и в более подходящей обуви. Мы присели на несколько минут в большие красные кресла на балконе, и я сказала, что, когда вернусь в свой лес, мне будет не хватать шума волн.
Мы обошли клинику, он снова представил меня секретарше. Она обрадовалась, что мне полегчало. Мы выпили кофе на кухне для сотрудников и поднялись на третий этаж.
Приятно было видеть, как он увлечен своей работой. Он показывал все, что они сделали, даже лепнину. Я часто кивала головой в знак того, что понимаю его объяснения. У меня всегда наготове эти маленькие сигналы, говорящие человеку о том, что его внимательно слушают. Антуан был у себя на этаже, в кабинете. Он вышел нам навстречу в коридор.
– Судя по цвету лица, дело пошло на лад!
– Да, обед помог.
Оставив братьев разговаривать, я пошла гулять дальше по этой части здания, недоступной для пациентов. Мое внимание сразу привлек кабинет с окнами на реку. Как было бы хорошо порисовать в этой комнате. Я привыкла видеть перед собой лес, работая над холстами, и вид на воду и небо дарил незнакомое ранее чувство.
Присев на подоконник, я стала считать самые крупные валуны на берегу. Было слышно, как смеются братья. Я думала о своей августовской выставке, и если бы могла, то сменила бы нынешнюю тему своих работ на тему реки. Мне никогда особенно не нравился синий, но сейчас я бы все писала именно этим цветом. Ко мне подошел Шарль.
– Красивое местечко, правда? Хоть бросай строительство и сиди в офисе.
– Посмотрела бы я на тебя!
– А я посмотрел бы на твой дом.
– Так поехали!
За время поездки в пикапе я узнала о Шарле больше, чем за предыдущие семь лет. У меня всегда целая вереница вопросов, которые хочется задать людям. На полпути я спросила, согласен ли он пройти мой допрос. Это слово его, кажется, позабавило.
– Какая ты смешная! Ну, валяй!
– Ты хотел бы иметь детей?
– О боже. Ладно, начало серьезное! Да. Иногда я говорю себе, что мне всего тридцать восемь, а значит, все еще может быть. А ты?
– Не я же на допросе.
Он выпрямился за рулем, как будто я его отчитала. Я тоже сделала серьезный вид и прокашлялась.
– Какая твоя любимая цифра?
– Моя любимая цифра? У людей такое бывает? Пусть будет два.
– Почему?
– Потому что я работаю руками, а их две.
– Прекрасный ответ. Ты когда-нибудь что-нибудь себе ломал?
– Ох да, бедро. Прыгнул с крыши школы, когда мне было одиннадцать. Полный придурок.
Я не смогла удержаться от смеха.
– А когда тебе последний раз разбивали сердце?
– Три года назад я встречался с девушкой из Тофино, но насчет разбитого сердца не уверен. А вот в предыдущий раз – да, было тяжело, я даже уехал на запад.
Я смотрела вперед. Не ожидала, что он так втянется в игру.
– У тебя есть домашнее животное?
– Была собака, в детстве. Я бы хотел собаку, но сейчас нет возможности: редко бываю дома.
– Ты все еще куришь?
– Нет, бросил шесть лет назад.
– Твой любимый цвет?
– Зеленый.
– Твой день рождения?
– Десятое августа.
– Гамбургер или клаб-сэндвич?
– Оба!
– Поздно вставать или рано ложиться?
– Рано ложиться и рано вставать!
– Ворона или воробей?
Я пошутила – просто хотела услышать, как он смеется, и увидеть, как от смеха подпрыгивают его плечи. Это сработало.
– Что это за тест такой? Ну, не знаю, ворона!
– Ты чувствуешь себя неловко по отношению к Анне?
Припарковавшись перед дуплексом, он развернулся ко мне.
– Что ты об этом знаешь?
Я смотрела прямо перед собой – не хотела встречаться с ним глазами. Мы больше не играли. Настал мой черед отвечать.