Невыносимое счастье опера Волкова (СИ) - Алекс Коваль. Страница 42

Вик зло ухмыляется. Головой качает, руки на руль складывает. Вперед подается. Он одно большое раздражение. От него так и фонит злостью. Не знаю уж, на меня, на мои слова, на себя или на ситуацию в целом, но он бесится. И, о боги, как я его понимаю! Но хоть кто-то из нас должен быть разумным и озвучить очевидное?

– С*ка… – шипит Вик. Злится безадресно. По рулю стучит пару раз со психу, но в конце концов кивает.

– Ненавижу, когда ты права, Кулагина.

– Кто бы сомневался.

– Может, мы… не знаю, черт! Хоть друзьями…

– Мы? Друзьями? Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Друзья не скидывают друг другу пошлые фотки и видео. Не трахаются в тачке, потому что свидание с другими не удалось. И не гоняют в аптеку за противозачаточными.

– Дебилизм.

– Да, есть немного. Все наши отношения шикарно характеризуются одним словом… – пытаюсь свести все в шутку, но что-то никому из нас не смешно.

Снова замолкаем. Снова будто время тянем, момент продлеваем, ждем чего-то. Только чего? Света в конце тоннеля? Не знаю. Ничего не знаю и не понимаю, но упрямо твержу себе, что так правильно. А я себя убеждать умею, как никто другой.

– И? Что это все, конфетка?

– Все…

– А если я так не хочу?

– А у тебя есть другие варианты?

Вик затылком на подголовник откидывается и молчит. Вот, что и требовалось доказать. Тогда снова начинаю говорить я, раз уж роль “правдоруба” сегодня досталась мне:

– Нам надо удалить номера и перестать перекидываться смс. Звонить и даже видеться. Я не против, если Ру и дальше будет гостить у меня, но нам с тобой… нельзя нам. Это неправильно. Ничего хорошего из этого не выйдет. Потом кому-то из нас опять будет больно. Потому что никто из нас не пойдет на уступки и компромиссы. У меня вся жизнь в Москве. У тебя вся жизнь в Сочи. Да и… серьезно, ну, какая из нас пара, Вик?

Выдаю сумбурно, быстро, бессвязно. Наговариваю, а у самой сердце до размера песчинки сжимается. Доигрались. Дорычались. Добегались. Все правильно, так надо. Но почему так невыносимо режет в груди?

– Знаешь, ты всегда бесила своим умением отключать эмоции, Кулагина. Всегда!

– Знаю, – улыбаюсь. – Ты хороший парень, Волков, правда! Инга вон без ума от тебя. Глазами влюбленными смотрит. Ужины готовить будет, с работы встречать, любить, всю себя даря… Да любая будет счастлива рядом с таким, как ты. Любая. Бери и женись.

– Но, очевидно, не ты, да, Кулагина? Не дотягиваю я до твоих стандартов?

– Хуже, – зажмуриваюсь, выдыхаю и произношу тихо:

– Это я не дотягиваю до твоих, Вик. И никогда не дотягивала…

Вик впервые за весь разговор смотрит на меня. А я впервые за много-много лет чувствую, как к горлу подкатывает ком, а к глазам подступают слезы. Горькие, те самые крокодильи. Губы начинают дрожать, и я, из последних сил бросив:

– Пока, Вик. И прости, – вылетаю из машины.

Как нахожу ключи и открываю двери – не помню. Как добираюсь до кровати в спальне – тоже. А добравшись, не включая свет, падаю и начинаю громко, от души рыдать. До полного опустошения. До полного выгорания. Заглушая боль там, где когда-то были молодые и наивные чувства, планы и надежды на счастливое совместное будущее. Тогда я не могла сказать Волкову в лицо, попросив прощения за свой выбор, а теперь…

Теперь чувство, будто все эти десять лет в нашей истории стояла предательская “запятая”, которая сегодня превратилась в жирную точку.

Уже многим позже, среди ночи, когда я успокоилась и приняла душ, на телефон пришло смс.

Дьявол: "И все-таки, почему у нас ничего не клеится, Кулагина?".

Я забираюсь с ногами на постель и слишком долго смотрю на это сообщение Вика. Экран тухнет, а я так и кручу в голове его “почему”. От него веет отчаянием. Полная гармония с моим раздраем. Я объяснила ему, “почему”, но ему словно мало было этого. Не убедила.

Все как-то незаметно пошло кувырком. Эмоции, чувства, поступки. До приезда сюда у меня была четкая, ровная дорога, по которой я шла. Сейчас же ощущение, что я закрытая в банке муха. Бьюсь о стены, пытаюсь взлететь, жить хочу, а не выходит. Фигня какая-то получается. Поэтому ответ приходит далеко не сразу.

Конфетка: "Клей, наверное, хреновый". И смайлик улыбочки.

Две галочки. Сообщение тут же прочитано. Но Волков, как и я, долго подбирает слова.

Дьявол: "Прошу прощения за сегодняшнее, конфетка. Сорвался".

Это так мило, что даже смешно. Волков просит у меня прощения за секс. Фееричный, горячий, взрывной секс. Лучший за последние годы, и это я не кривлю душой. Да и тут еще надо разобраться, кто сорвался.

Конфетка: "...." – начинаю набирать очередную колючую дерзость и стираю. Не тот момент, не та ситуация. Пишу в конце концов:

Конфетка: "Я удаляю твой номер, Вик…"

Блокирую телефон и падаю головой на подушку.

На этом все. Так надо. Так правильно.

ЧАСТЬ 2

Глава 16

Нина

– Как ты себя чувствуешь, Синичкина? – присаживаюсь на лавочку, взглядом провожая побежавшую за мороженым Ру.

– Удивительно бодро. Если бы не заключение врача, я бы, наверное, о беременности узнала, только когда роды начались, – хохочет в трубку Лада.

– Этой новостью ты, конечно, меня убила! В хорошем смысле. Представляю, как тебя потрясло в кабинете врача, но вы молодцы, ребят! Так держать, и к моим сорока годам у меня будет целая любимая банда крестниц и крестников!

– А лучше бы детей, м?

– Тю-ю-ю, нет. Я уже смирилась. Жена из меня плохая. Встречать с работы не люблю, нежности не люблю, убираться – убиться легче! Да и я ведь даже готовить не умею, помнишь? Кому такое счастье надо? Это как открыть список идеальной жены и вычеркнуть ВСЕ пункты! – смеюсь, ковыряя носком кроссовка асфальт. На ум почему-то сразу Волков приходит. Взгляд его ошалевший тогда, в машине, когда я сказала, что проблема не в нем, а во мне. А ведь так оно и есть! Но ужасней всего, что я знаю, что он был бы готов принять меня со всеми моими недостатками. Принять и любить. Но как надолго хватит его чувств, когда жена окажется совершенно непригодной для ведения быта? Боюсь, этот “корабль” слишком быстро потонет…

Неделя отмотала, а мы, как и было оговорено, больше не виделись, не созванивались и даже не переписывались. Точку поставили такую, что ее даже из космоса видно. Жалею ли я? Скажем так, успокаиваю себя мыслью, что так надо. Так правильно. Этого достаточно.

– Так что, – договариваю, – вы будете моими аистами. У вас с Ромкой классно получается. Да и карапузы у вас будут самые очаровательные, гены пальцами не задавишь!

Моя лучшая подруга заливисто смеется, а потом вздыхает и сокровенным шепотом выдает:

– Все так закрутилось, Нин… Иногда я до сих пор боюсь, что это счастье у меня кто-то возьмет и заберет. Беременность, предложение, кондитерская своя… Левушка с Марусей безумно Ромку полюбили. Он буквально стал нашим всем! Страшно что-то. Накатывает временами. Это, наверное, гормональное, да?

– Вот именно! Брось эти беременные глупости, поняла? Мысли материальны, Синичкина. Не притягивай к себе всякую гадость. Даже думать об этом не смей! Идет?

– Идет. А ты? Правда даже интрижку ни с каким горячим южанином не завела?

Губу прикусываю. Не люблю я врать Синичкиной, ой, как не люблю! Они с Ромкой – ее уже почти мужем – мои единственные самые близкие люди на данный момент. Вранье с моей стороны смотрится как предательство. Но и говорить сейчас о Вике нет сил эмоциональных.

– Я расскажу тебе как-нибудь позже. Хорошо?

– Это не “нет”...

– Но это и не “да”, – смеюсь.