Сокровище антиквара - Бушков Александр Александрович. Страница 33

– Неужели сообщников найти не попытался? - раздумчиво поинтересовался Фельдмаршал.

– Наверняка не пытался, - сказал Кот Ученый крайне уверенно. - Не забывай, какие времена стояли. Идейные советские люди тут же с визгом сдали бы добытый клад на построение светлого будущего - а безыдейные, едва вызнав, в чем фишка, замочили бы товарища Вальде в целях сокращения пайщиков-концессионеров. Не мог он этого не понимать - жизнь прожил бурную и интересную, включая семнадцать, лет лагерей…

– Но ты точно не ошибся? - спросил Смолин.

– А что, у нас дно Шантары прямо-таки усыпано «Остинами»? - хмыкнул Кот Ученый. - За все время существования Шантар-ска «Остин» тут имелся один-единственный. Я над ним прошел метрах в пяти. На дне, на боку лежит именно «Остин», и дверца распахнута… Вот оно, дерево, и вот он, мужик в пиджаке… - он показал на берег. - Я имею в виду вот он, ориентир - прямо напротив во-он той светло-желтой девятиэтажки на левом берегу. Давай на мелководье, здесь у нас веревки не хватит…

Сидевший на руле Шварц кивнул и медленно повел моторку к берегу. Глядя через борт в темную, практически непрозрачную воду Шантары, Кот Ученый командовал:

– Еще немного… Ага! Глуши мотор, кидай якорь.

Заглушив мотор, Шварц без малейшей натуги поднял над бортом тяжеленный бронзовый якорь - самый настоящий, из смолин-ского магазина взятый, с какого-то маломерного суденышка сороковых годов. Все инстинктивно отшатнулись, хотя поголовно сидели в одних трусах: якорь звучно плюхнулся в воду, взметнув нехилый фонтан брызг, клубок белой нейлоновой веревки принялся ожесточенно разматываться, подпрыгивая. Вскоре он унялся и замер, кольца веревки всплыли на поверхности воды, и Шварц порядка ради их втянул в лодку, смотал.

Лодка стояла на якоре метрах в десяти от берега, течение тут почти не чувствовалось - его глушил широкий мыс, далеко вдававшийся в Шантару в полукилометре отсюда. День выдался прекрасный, на небе ни облачка, и берег был безлюдным - в этих местах отроду не устраивали пикников, хватало других, гораздо более живописных. Голый каменистый берег, поросший жесткой травой и продуваемый всеми ветрами, голая равнина, примерно в полукилометре упиравшаяся в крутые, поросшие пихтой сопки. Если ехать из Шантарска - примерно в двух с половиной километрах дальше того исторического обрыва, где до сих пор возвышается каменю-ка - памятник Кутеванову.

– Интересно, он знал, что здесь глубоко, или чисто по наитию…

– Кто ж его теперь знает, - поморщился Кот Ученый. - Но если в запасе было какое-то время, мог изучить и лоцию Шанта-ры. Судя по всему, что мы о нем знаем, обстоятельный был товарищ, с кондачка не решал, должен был планировать и продумывать… Ну что, начали?

Он поднял баллоны и привычно, ловко закинул их себе за спину, принялся застегивать ремни. Покосился прямо-таки с отеческой заботой:

– Вася, может посидишь тут?

– А вот те хрен, - сказал Смолин, ощущая тот самый азарт. - Я своими глазами должен увидеть и своими руками потрогать… Как-никак аж восемь раз с этой хреновиной погружался. Под твоим же чутким присмотром.

– Ладно, - махнул рукой Кот Ученый. Сказал серьезно, без тени улыбки. - Максимум осторожности, Вася. Как в эстонском анекдоте - тихонечко плывешь, плавненько шевелишься… Мы подстраховываем…

– Да справлюсь, - проворчал Смолин, далеко не с такой сноровкой, как двое его спутников, возившийся с ремнями.

Фельдмаршал, демонстративно полуотвернувшийся от воды, оставался в лодке. Вовсе не в целях охраны и подстраховки. У каждого бывают свои бзики - касаемо Фельдмаршала, он, человек сугубо сухопутный, воды не то чтобы боялся, а просто не любил в больших количествах, типа озер, рек и морей. А потом в жизни не купался, не говоря уж о том, чтобы напяливать акваланг и лезть под воду - даже в случае, когда речь шла о…

Первым в воду ушел Кот Ученый - красиво, без всплеска - Ихтиандр сибирский, мать его! - сразу исчез из виду. Проверил маску, крепко стиснув челюстями загубник, Смолин отправился вторым, далеко не так гламурно: попросту перевалился через борт моторки, удерживаясь за него одной рукой, через секунду разжал пальцы и пошел вниз. Тут же, не далее чем в полутора метрах от него обнаружился Шварц, ничуть не уступавший в технике Коту Ученому.

Смолин чуть побултыхался, осваиваясь - под присмотром русала Шварца, кружившего рядом, словно нянька вокруг младенца. Под водой было не так уж и темно, но все же вокруг сомкнулся не особенно приятный для Смолина зеленоватый полумрак, исполненный зыбкости. Правда, очень нравилась та легкость, которую тело обрело под водой. Он парил на одной и той же глубине, не поднимаясь и не погружаясь.

Правее и внизу вспыхнуло яркое, желто-размытое пятно - ага, это Кот Ученый включил фонарь. Обернувшись в сторону Шварца, Смолин показал тому убедительным жестом, что вполне готов покорять глубины, - и стал плавненько, как в эстонском анекдоте, погружаться, старательно вдыхая воздух по всем правилам, держа курс на пятно света.

Шварц включил свой фонарь. Внизу, среди зыбкой полутьмы, в колыхании непонятных теней показалось нечто - с геометрически четкими очертаниями.

Ниже, еще ниже… В первые секунды находка показалась Смолину чем-то невероятно диковинным, чуть ли не инопланетным кораблем. Ничего удивительного: бронеавтомобиль типа «Остин» и без того выглядел для современного человека крайне экзотическим зрелищем, а уж когда он лежал на левом боку на дне Шантары, в свете двух дергавшихся фонарей…

Коробчатый, сплошные углы. Колеса с толстенными спицами и литой резиной покрышек. Полуцилиндры пулеметных башенок. Кот Ученый как-то прозаически сидел на капоте, свесив ноги в ластах, поставив фонарь так, чтобы он светил на дверь и башенку.

Смолин со Шварцем опустились на дно, встали, расставив ноги, колыхаясь под легоньким, но все же ощущавшимся течением. Так, что тут у нас…

Дверца не просто распахнута, а еще и надежно примотана к крылу… веревкой? Нет, не сохранилась бы за столько лет… Передвигаясь крохотными прыжочками, под неустанным присмотром Шварца, Смолин приблизился, протянул руку. Точно, толстая проволока.

Кот Ученый поманил его, взял фонарь и посветил в распахнутую дверцу. Смолин оттолкнулся пятками от дна, всплыл к нему, присмотрелся. Руль на длинном стержне (или как он там называется), сиденье, больше смахивающее чем-то на велосипедное… Ага, вот оно что! Левая дверца тоже распахнута настежь, ее, собственно, и не видно, завалившийся на левый борт броневик примял ее ко дну - и в прямоугольном проеме виднеется каменистое дно. Старательный был человек товарищ Вальде - он, несомненно, и вторую дверь проволокой примотал, прежде чем направить броневик в реку: в самом деле, поди угадай, в какой позиции он окажется на дне, а так - обе двери открыты нараспашку, заходи, кто хочешь… Старательная была скотина…

Кот Ученый тронул его за плечо и показал вниз, в проем.

Не самое приятное зрелище открылось Смолину… Слева, в углу, лежало то, что осталось от двух человек, уже мертвыми попавших на дно вместе с броневиком: кожаные куртки и сапоги здорово пострадали от времени и воды, но все же их еще можно опознать как одежду и обувь… а вон там виднеется предмет, как две капли воды похожий на деревянную маузеровскую кобуру… никем не потревоженные за эти годы скелеты лежат в нелепой позе… а где же… ага!!!

В самой корме броневика (мили как там ее называть), не далее полуметра от скелетов, лежал мешок, старательно примотанный за горловину той же проволокой к какой-то приклепанной на стене скобе. Судя по размерам, это могло оказаться только искомое…

Ай да Вальде, ай да сукин сын… Ну конечно же, он продумал всё. Останься саквояж свободно лежать, его вполне могло выбросить в одну из распахнутых дверей, пока броневик кувыркался и переворачивался под водой - и ищи его потом по всему дну. Товарищ Вальде поступил со своей обычной предусмотрительностью: упаковал саквояж в мешок, а мешок надежно прикрепил к стенке проволокой. Прямо-таки банковская ячейка… вот только вклад оказался не именной, а на предъявителя… ну кто ж ему тут виноват, чухонской роже…