Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок (СИ) - Серина Гэлбрэйт. Страница 12

– Нет.

– Значит, и сочетаемых у вас нет… не было. Но был ли у вас муж, дети?

– Нет.

– Вы оставили там кого-то близкого, небезразличного вам? – с неожиданной настойчивостью продолжил допытываться Федин папа.

– Родных оставила. Маму, папу и брата, но они, как ни печально, и без меня справятся. Ещё работу… однако я как вышла в своё время на удалёнку, так с неё и не вернулась. Засим нельзя сказать, что в родном мире меня дожидаются семеро по лавкам, бывший муж и очешуенная карьера, которую я спустила дракону под хвост своим попаданием. Ну, знаете, я была так крута в своём мире, что круче только яйца варёные, построила сногсшибательную карьеру, выбилась в успешные бизнес-вумен, но попала в нарочито страдающее средневековье и теперь буду ударно его исправлять, хотя не имею ни малейшего понятия о тамошней жизни.

Аж любопытно стало, какое слово для Дугана звучит более дико: удалёнка, бизнес-вумен или дракон?

– К чему эти расспросы, озейн Долстен?

– Я подумал, если вы…

Шойд вскинул голову, бросил быстрый взгляд в окно и объявил:

– Остановка.

– Что?

– Останавливаемся на ночлег, – Шойд убрал блокнот и карандашный огрызок и встал.

Я тоже посмотрела в окно.

Из-за сгущающихся сумерек стремительное таянье дымовой завесы внимание привлекало не сразу. Однако теперь можно было различить и потемневшее небо, и полотно степи, и световые пятна, отбрасываемые фонарями на вагонах и паровозе. Замедление хода состава я не чувствовала, но, похоже, обычно поезд не разгонялся так, как при первой нашей с ним встрече. Через несколько минут паровоз протяжно засвистел, из глубины вагона донёсся вторящий ему звон и локомотив начал тормозить. На полную остановку у него ушло больше времени, нежели у известных мне поездов, однако сильно вагон не тряхнуло, и на пол никто не полетел. Мы с Дуганом пошатнулись, когда паровоз остановился окончательно, зато Шойд даже не дрогнул, словно бывалый, привычный к постоянной качке моряк.

Остановка на ночлег породила немалое оживление. Люди забегали взад-вперёд, засуетились, уверенно, слаженно выполняя десятки действий, о назначении большинства которых представления я не имела. Мне и Дугану только и оставалось, что не путаться под ногами.

Когда всё необходимое было сделано, и общая суета пошла на убыль, нас снова отвели в столовую, на сей раз набитую народом под завязку.

Появление гостей было встречено подозрительными, настороженными взглядами. Кто-то даже поспешил пересесть так, чтобы загородить от нас детей.

Шойд сопроводил нас за стол для правительства, где уже сидела президентская чета. Салливан знаком показал, чтобы мы устраивались рядом.

Мы устроились.

Шойд ушёл за другой стол.

Косых взглядов меньше не стало.

Салливан с минуту задумчиво наблюдал за соплеменниками и наконец позволил себе скупую усмешку.

– Видите ли, ветреные не слишком жалуют земных… людей из доменов. Были времена, когда ветер куда чаще, чем нынче, заносил нас на земли оседлых… и всякий раз нас изгоняли с них всеми известными способами. Нас обвиняли в краже детей, уводе скота, воровстве всего, что, по мнению земных, представляло хоть какую-то ценность, шулерстве и обмане.

Где-то нечто похожее я уже слышала…

– Станете утверждать, будто ничего подобного и в помине не было, всё ложь и клевета? – внезапно отозвался Дуган колким, неприязненным тоном человека, нашедшего вдруг, на кого можно возложить вину за свои беды.

– Всякое бывало. С обеих сторон. И люди бывали разные независимо от происхождения.

– Верно.

– И всё же зло от земных видели мы куда как чаще, нежели наоборот, – парировал Салливан веско, явно намекая на что-то, мне неизвестное. И посмотрел в упор, выразительно на Дугана, не на меня. – Со временем многие из нас убедились, что лучше оставаться там, где ничто и никто не сковывает порывы ветра.

Ну, если площадь перепутий позволяет разным племенам годами кочевать по ним и не мешать при том ни друг другу, ни жителям доменов, то почему бы нет? Этакий отдельный мир внутри мира.

– Поэтому, Варвара, вам не следует принимать настороженное отношение ветреных к земных за отношение к вам самой, – заключил вождь.

– Что вы, и в мыслях не было, – заверила я.

– Надо ли ожидать, что упомянутого вами второго спутника мы не встретим?

– Полагаю, что нет.

– А тот мужчина, которого нашли сегодня? – спросила Гарам.

– Я уже говорила, он… шапочный знакомый.

– Этот мужчина соблазнил мою дочь и вынудил её сбежать с ним, – резко ответил Дуган.

Супруги озадаченно переглянулись.

– Если он здесь, то… где же ваша дочь? – уточнила Гарам осторожно.

– К сожалению, я не сумел её разыскать.

Наверное, хорошо, что представилась я настоящим именем и не стала называть Дугана своим отцом. Иначе сейчас у наших гостеприимных хозяев случился бы когнитивный диссонанс в миниатюре. И так неясно, что подумал Виктор после лицезрения Феодоры на фото и меня вживую.

– Мне жаль.

– Мне тоже. Следовало сделать всё, чтобы оградить её от этого мерзавца, едва она только упомянула о нём, – Дуган смерил Салливана ответным непримиримым взглядом. – От такого, как он, ждать добра не приходится… сквозняки не вытравить ничем. Глазом моргнуть не успеешь, а уж что-то да сдуло неведомо куда.

– Виктор сказал, он из ветреных, – пояснила Гарам мужу, не понимающему сути внезапных инсинуаций.

– Озейн Долстен, не стоит, – прошептала я поспешно. – Костас из другого племени, к тому же покинул его хрен… давным-давно.

Могла и не шептать – все сидящие за столом прекрасно расслышали каждое моё слово.

– Люди и по сей день разные бывают независимо от происхождения, – повторил Салливан твёрдо. – С обеих сторон.

Мужчины с минуту буравили друг друга тяжёлыми, упрямыми взглядами: вождь, понятное дело, не оценил обвинений и не собирался принимать их на свой счёт, а Дуган не намеревался сдаваться просто так, неожиданно получив возможность высказать всё наболевшее не постороннему, но почти соотечественнику совратителя своей дочери.

Не знаю, во что переросла бы битва взглядов, однако к правительственному столу подошёл Виктор. При виде второго супруга Гарам встала, чмокнула его в уголок крупного рта и усадила на своё место. Затем умчалась и вскоре вернулась с двумя детьми, мальчиком лет семи-восьми и девочкой не старше двенадцати. Уточнять, чьи это дети, не требовалось. Между тем загремели выкаченные в зал металлические тележки со столовыми приборами и наполненными тарелками, и Дуган с Салливаном волей-неволей отвлеклись от попыток прожечь взглядами противника по словесной баталии. За время трапезы и при детях они больше к щекотливому этому моменту не возвращались и спорную тему не поднимали, а Дуган вовсе уткнулся в тарелку и ни с кем не заговаривал. От Виктора я узнала, что, несмотря на плачевный внешний вид и лихорадочное бормотание, жить Костас будет и если вдруг от чего в ближайшее время и помрёт, то вряд ли от полученных травм.

Хорошо это или не очень, я для себя не решила. Да и как мне, Варваре, относиться к нему после всего увиденного в воспоминаниях.

* * *

Утром разбудил протяжный, въедливый зов гонга.

Несмотря на кочевой образ жизни и отсутствие множества ограничений жизни оседлой, ежедневное бытие ветреных подчинялось своему расписанию. Они в определённое время ложились и вставали, останавливались на ночлег и трогались в путь. У каждого в племени была своя роль и свой список задач, обязательных к выполнению, – кроме маленьких детей, больных и немощных. Кто-то работал в столовой – готовил, развозил тележки, мыл посуду, – кто-то занимался уборкой, кто-то отвечал за все виды припасов, кто-то осуществлял техническое обслуживание паровоза. Кто-то шил, кто-то приглядывал за малышами, кто-то учил детей старшего возраста. Некоторые обязанности исполнялись по очереди, некоторые перераспределялись в зависимости от возможностей и желаний человека.