Сиреневая госпожа поместья Лундун. Том 2 (СИ) - Винтер Ксения. Страница 47

– Зачем ты это сделал? – убедившись, что никто нас не услышит, я сбросила маску невозмутимости и практически перешла на ультразвук. – Я не просила тебя вмешиваться!

– Если бы я не вмешался, бэкхраны отклонили бы твоё прошение, – невозмутимо ответил Васт, грациозно опустившись на край одного из диванов спиной к окну и лицом к входу в оранжерею. – Расстановка сил изначально была не в вашу пользу. Мэйбидос с Эльзиром, как заинтересованные стороны, заняли нейтралитет. Фэрдэйс, будучи человеком деятельным, но поверхностным, разумеется, сразу же предпочёл отказаться от расследования – слишком долго и хлопотно. И неважно, что расследовать придётся не ему или его людям. Для него всё очевидно: раз признался, значит, виновен. Таким образом, у нас оставались Ангэтар и Альсаф. Альсафу в данной ситуации пришлось сложнее всего: он сохранил дружеские отношения и с Эльзиром, и с Мэйбидосом, и теперь был вынужден занять одну из сторон. Поскольку условно пострадавшими можно считать именно долину Цэгнус, Альсаф предпочёл поддержать именно их. После того как бэкхраны долины Тайшу и озера Байлузе высказались, придя к единодушному решению, Ангэтар, придерживающийся политики невмешательства, естественно, поддержал большинство. Итого три голоса – четыре с учётом Мэйбидоса, – против одного.

Рассуждения Васта были логичны и вполне разумны, только вот они ни на грамм не уняли мой гнев.

– И что с того? – меня всё ещё колотило мелкой дрожью от ярости и отчаянья. – Эти твои умные рассуждения не объясняют, какого беса ты вздумал рисковать своей головой ради какого-то рядового солдата!

– Ты сказала, что хочешь для Улата справедливого суда, – напомнил Васт спокойно. – Я лишь поспособствовал исполнению твоего желания.

От этих слов у меня буквально земля ушла из-под ног, и я тяжело рухнула на ближайший диван. Глаза сами собой наполнились слезами, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы не дать им пролиться.

– Я не просила тебя мне помогать, – всхлипнув, заметила я несчастным голосом. – А если мы с Дэджуном ошиблись и Улат действительно по незнанию или глупости провёл ту женщину в Крац? Тебя, как поручителя, казнят вместе с ним!

Васт тяжело вздохнул и, пренебрегая правилами приличий, что для него было совершенно несвойственно, пересел на диван ко мне и нежно обнял за плечи, притягивая ближе к себе и позволяя спрятать лицо у себя на груди.

– Даже при самом неблагоприятном исходе никто меня казнить не станет, – уверенно заявил он. – Как ни прискорбно это признавать, но законы для простолюдинов и аристократов сильно отличаются: если простого обывателя или рядового заклинателя за некое преступление казнят, то выходец из знатной семьи – тем более сын бэкхрана, – за это же преступление отделается поркой или арестом. У меня же положение ещё более выгодное: я не только сын бэкхрана Ангэтара, но ещё и единственный целитель в Краце, к тому же наставник наследницы – живой я принесу пользу несравнимо большую, нежели мёртвый.

– Правда? – я запрокинула голову и с надеждой взглянула ему в глаза.

– Правда.

Я облегчённо вздохнула и, смутившись собственной истерики, отстранилась от чатьена – заметив моё движение, мужчина тут же выпустил меня из объятий и отсел на соседний диван, восстанавливая между нами социально приемлемую дистанцию.

– Хорошо, – выдавив из себя слабое подобие улыбки, проговорила я. – Но я всё ещё считаю, что ты поступил глупо, выступив в роли поручителя.

– Ты считаешь жизнь Улата глупостью?

– Не переиначивай мои слова! Я не это имела в виду.

– Нет, именно это, – лицо Васта приняло привычное замкнутое выражение. – Сейчас ты прямым текстом говоришь, что моя жизнь ценнее жизни твоего стража. Но разве не ты совсем недавно заявляла, что все жизни ценны одинаково?

Я не нашлась, что на это ответить. Васт прав: с тех пор, как мне удалось более или менее освоить местную речь, я, пусть и аккуратно, но пропагандировала равноправие, особенно среди людей, входивших в мой ближний круг. Только вот одно дело говорить громкие слова и лозунги, и совсем другое столкнуться с проблемой на практике.

– Видимо, я не настолько хороший человек, как думала раньше, – наконец, с горечью проговорила я. – Потому что тебя я люблю, определённо, сильней, чем Улата. И если бы мне пришлось выбирать, кому из вас жить, я бы, не задумываясь, выбрала тебя.

Васт надтреснуто вздохнул, а в его глазах отразилось изумление вперемешку с обречённостью, словно своими словами я ненароком разрушила привычный ему мир.

– Что ж, в таком случае, хорошо, что выбирать не тебе, – после достаточно длинной паузы с заметным усилием выдавил чатьен.

Я скривилась на это заявление и стёрла тыльной стороной ладони солёные дорожки со щёк.

– В любом случае, уже поздно что-либо менять, – сдавленно сказала я. – Теперь нам остаётся только двигаться вперёд и надеяться, что Дэджун прав относительно Улата, и тот по какой-то причине себя оговорил.

– Определить виновность Улата, на самом деле, совсем несложно, – заметил Васт непринуждённо. – Если он, в самом деле, привёл в Крац новую служанку, у старшего слуги Рохора, должно быть письменное поручительство Улата, а также соответствующая запись в книге учёта. После Турнира мы заглянем к нему в серт, попросим поднять записи и всё проверить.

– Почему это сразу не сделали? – возмутилась я. – Это же решает все проблемы!

– Видимо, не посчитали нужным. Не забывай, Улат сам пришёл с повинной. Зачем бы им тратить время на доказательство его вины, если он сам её признал?

Я была вынуждена согласиться с Вастом.

– Быть может, лучше заняться этим вопросом прямо сейчас? – предложила я. – Как раз за время состязаний управимся.

– Тебе не стоит пренебрегать обязанностями Сиреневой госпожи, – строго осадил меня чатьен. – Кроме того, из-за покушения на Эрана участники, не выступившие вчера, будут сражаться сегодня. И я хотел бы увидеть, каких успехов достиг Эльтайн за то время, что я его не видел.

– Да, ты прав, – согласилась я неохотно. – В конце концов, учётные книги никуда от нас не сбегут, а твой племянник огорчится, если не увидит своего обожаемого дядюшку на трибуне.

Губы Васта дрогнули в намёке на улыбку.

– Полагаю, его скорее огорчит твоё отсутствие. В конце концов, любой юноша мечтает продемонстрировать свою доблесть даме сердца.

Я наградила мужчину скептическим взглядом.

– Васт, этому телу вообще-то всего шесть лет! Какая ещё дама сердца?

– За столько месяцев пора бы привыкнуть к некоторым особенностям здешнего менталитета, – на Васта мои возмущения не произвели ни малейшего впечатления, впрочем, как и всегда. – Для нас дамы являются объектом поклонения и восхищения в любом возрасте, с самого рождения и до гробовой доски. И если в душе мужчины зародилась симпатия, он будет всячески проявлять её, невзирая ни на свой возраст, ни на возраст своей избранницы.

– Для меня это всё ещё звучит дико, – призналась я. – Хотя, должна отметить, в своих ухаживаниях Эльтайн просто очарователен.

– Эльтайн воспитан в лучших традициях горы Абора, – согласился Васт. – Среди прочего его обучили правилам поведения с объектом сердечной привязанности. Так что можешь не беспокоиться: он будет предельно вежлив и тактичен, ничем никогда тебя не оскорбит и не поставит в неловкое положение.

– Из нас двоих переживать стоит именно Эльтайну, – коротко рассмеялась я. – Потому что, в отличие от него, я безупречными манерами точно похвастаться не могу.

– С твоими манерами всё в полном порядке, – заверил меня Васт. – За исключением тех случаев, когда ты ими намеренно пренебрегаешь.

– Пока это только играло мне на руку.

– Ключевое слово здесь «пока», – мрачно заметил мужчина. – Итак, сейчас ты идёшь и успокаиваешь своих стражников, которые наверняка места не находят от беспокойства из-за того, что ты уединилась со мной. Потом мы вместе отправимся на тренировочную площадку и постараемся на несколько часов забыть о проблемах и насладиться представлением. А вечером перед ужином навестим Рохора и вместе с ним посмотрим учётные книги.