С любовью, Шторм (СИ) - Коул Кериен. Страница 17

— Нет, это дерьмо разлетелось по всем социальным сетям с тобой и гребаным Майклом.

Я вскакиваю.

— Что?

— Я отправлю тебе скриншоты. Проверь свои сообщения.

Я ставлю Шторма на громкую связь и открываю сообщения, наблюдая, как появляются фотографии из аккаунта Джилл в социальных сетях, на которых Майкл касается моего живота с надписью «Эви Валентайн сошлась со своим бывшим, пока Шторм в отъезде. Это точно ребенок Шторма? #СнежнаяЦыпочка #ТрагедияДляПапочки».

— О, черт! — восклицаю я. — Вот же гребаная сука!

— Не хочешь рассказать, как это, произошло, Эви? Какого черта рука твоего бывшего делает на моей жене? И на ребенке? — я слышу, как он втягивает и выдыхает дым. — Я, блядь, убью его, — хрипит он.

Он курит. Он не притрагивался ни к одной сигарете с тех пор, как бросил и после нашей встречи. Он в бешенстве. Мое сердце и желудок сжимаются, когда ребенок начинает резко пинаться.

— Шторм, позволь мне все объяснить.

Он снова выдыхает, но ничего не говорит.

— Я была в кафе, когда ты написал. Я говорила. Когда я уходила, вошли Майкл и Джилл. Я был удивлена, увидев их вместе. Он спросил, может ли он поговорить со мной наедине минутку. Я не хотела, но боялась, что они устроят сцену, ведь это кафе твоего брата. Я переживала, что произойдет что-то вроде этого.

— Продолжай.

— Он просто хотел спросить, как у меня дела. Сказал, что скучал по мне и что ошибся. Я ответила ему, что счастлива, и предупредила, быть осторожным с Джилл, потому что она с ним не просто так. Она сама заварила эту кашу. Одному богу известно, какую информацию он наговорил обо мне.

— И как его рука оказалась на тебе?

— Он просто протянул руку и задел меня. Я попятилась, но она, должно быть, сделала снимок, когда он это сделал. Я бы никогда не позволила ему прикоснуться ко мне, Шторм. Ради бога все в кафе меня знают. Если бы что-то было, я бы не стала делать это там, на виду у всех. И никогда ни с кем ничего подобного, в любом случае. Я люблю тебя.

— Эви, я знаю, ты бы не изменила мне. Даже и в мыслях не было. Но не хочу, чтобы его руки касались тебя, и, чтобы он морочил тебе голову.

— Ничего не было.

— Сказать тебе, что он скучает и признать свою ошибку — очередная попытка заставить тебя передумать и усомниться во мне.

— Я никогда не сомневалась, что брошу его или буду с тобой. Ты мой парень, и мы оба это знаем.

— Знаю, но он надеется, что ты передумаешь. Я убью обоих этих засранцев. Весь гребаный мир видел эти фотографии.

— Я думала, ты сказал, игнорировать все это, — говорю я.

Ужасно… все фанаты увидели это… все выглядит так, будто я изменяю, и ребенок может быть не от Шторма. Это намного хуже, чем фанаты, говорящие безумные вещи для привлечения внимания. Джилл специально так сделала, чтобы намеренно ранить и унизить нас, но мы этого не заслуживаем.

— Это переходит все границы, Эви. Эта сука втянула нашего ребенка. Меня тошнит от ее игр.

— Она ревнует. Ей казалось, что когда-то давным-давно у нее что-то получится с тобой.

— Нет, — быстро говорит он. — У нее никогда не было шанса. Она испортила нашу дружбу, превращая ее в нечто большее в своей собственной гребаной голове.

И вот тут-то «друзья с привилегиями», как известно, ни к чему хорошему не приводят. Но я не буду говорить это и сыпать соль на рану.

— Детка, прости, что накричал на тебя. Я не ожидал этого.

Моя хватка на телефоне ослабевает.

— Все нормально. Сколько раз я прокручивала картинку, не зная всей правды?

— Достаточно, — возвращается его дразнящий тон. Слава Богу. — Ашер попросит адвоката связаться с ней, чтобы она удалила все посты.

— Должны ли мы сами опубликовать что-нибудь, чтобы опровергнуть ее слова? Обо мне и ребенке?

— Нет. Это лишь даст ей то, что она хочет, заставив мою жену подтвердить отцовство перед фанатами. Забей.

— Шторм, мне так стыдно. Очевидно, что она пришла с Майклом ради компромата, и случайная встреча со мной была для нее просто вишенкой на торте.

— С ней покончено. Я только сейчас получил сообщение от Ашера. Все участники группы и наши жены подают на нее иск о воздержании и прекращении незаконных действий. Документы будут в доме к понедельнику.

— Мы правда можем это сделать?

— Как видишь, да.

Я издала вздох облегчения.

— Мне правда надоело все это дерьмо.

— Понимаю, детка. Мне тоже. Обычно я не позволяю этому дерьму достать меня. Я просто скучаю по тебе и слетел с катушек. Говорить что-либо о тебе и нашем ребенке под запретом. Я не позволю ей портить жизнь моей семье.

Малышка снова пинает меня, словно знает, что происходит, и тоже злится.

— Могу я тебе кое-что сказать? — спрашиваю его, прежде чем попрощаться.

— Что угодно.

— Просто хочу, чтобы ты знал, как сильно люблю тебя, и не могу дождаться, когда снова мы с малышкой увидим тебя. Ты станешь потрясающим отцом… Она будет любить тебя так же сильно, как и я.

Хотя мы не говорили об этом с тех пор, как он поделился со мной запиской, знаю, что слова Бритни все еще преследуют его, особенно то, что он не заслуживает ребенка.

Несколько мгновений он молчит, затем отвечает:

— Порой мне нужно это слышать. Я люблю вас обеих и никуда не уеду, пока Фасольке не исполнится, по крайней мере, год. Или, может быть, даже когда сядет за руль. Хотя об этом я ещё подумаю.

Я смеюсь.

— Я была бы не против. Может, нам просто назвать ее Фасоль.

— Нет. Ее имя совершеннее, и лучше, чем Фасолька. Увидишь.

ГЛАВА 15

Эвелин

Я прислоняюсь к дверному косяку и фотографирую Шторма, сидящего на полу детской в окружении кусков дерева, шурупов и разного оборудования. Перед ним разложена инструкция, и он что-то бормочет себе под нос. Хейло проходит через комнату и плюхается на край бумаги.

— Мне казалось, будет проще, — говорит он, поднимаясь и завязывая свои длинные волосы резинкой.

— Давай помогу.

— Нет. Этим должен заниматься отец. И ты можешь родить в любую минуту.

— Мне рожать только на следующей неделе.

Он встает и потягивается.

— Надо быстро сбегать в хозяйственный, не хватает несколько винтиков.

— Ладно. Я останусь здесь и приготовлю нам обед, пока тебя не будет.

Он притягивает мое огромное тело в свои объятия и нежно целует, потирая поясницу. Не могу дождаться, когда появится ребенок и я, наконец, вернусь в свою прежнюю форму. Шторм был великолепен, все время обнимал меня и всегда заставлял чувствовать себя такой же красивой и сексуальной, как раньше, но мне не по себе и чувствую слабость.

***

После того, как Шторм уходит, я вывожу Нико во двор, чтобы он прогулялся несколько минут. Затем начинаю нарезать овощи для салата.

Не прошло и пяти минут, как раздается звонок в дверь. Вытирая руки полотенцем, я ковыляю в прихожую и открываю дверь. На пороге стоит Ашер, его длинные волосы обрамляют бородатое лицо из-под черной шапочки. Он, как я называю, в деловой одежде в стиле гранж — черный пиджак поверх белой футболки, потертые джинсы и байкерские ботинки. Позади него на нашей подъездной дорожке припаркован его красный «Порш».

— Привет, красавица. Приехал проведать вас, ребята, — он целует меня в обе щеки и заходит внутрь. Когда я впервые увидела Ашера, то испугалась. Его пристальный взгляд и мрачная аура, а также сходство со Штормом пугали и заставляли чувствовать себя неуютно. Но теперь, когда я знаю его, люблю как брата.

— Шторм поехал за новыми шурупами; он пытается собрать кроватку. Но скоро вернется.

— Пытается, — повторяет он со смешком, следуя за мной на кухню. Он садится на табурет по другую сторону гранитного островка, на котором я режу, и берет персик из корзины с фруктами.

Я улыбаюсь ему.