Измена. Побег от истинного (СИ) - Минц Мария. Страница 1

Измена. Побег от истинного

Глава 1

Лекарь выпрямился, скомкал энергетический шар, висящий над моим животом, и сокрушённо покачал головой. Сердце у меня упало. Всё внутри сжалось от нехорошего предчувствия. Неужели…

– Что? Как мой малыш? ..... Что с ним?

– Госпожа Альварес, – вздохнул он, избегая смотреть мне в глаза, – я всего лишь...

Дверь в смотровую со стуком распахнулась.

– Какие результаты, Кермен-тар(1)? – прогремел над нашими головами голос Рена. Я ахнула и попыталась натянуть простыню, на которой сидела, на живот, в судорожной попытке прикрыться. Ещё бы – сидела распяленная на кресле для осмотра, из одежды – только заколки в волосах! Я до сих пор никак не привыкну к тому, что я его жена, до того страшен и прекрасен мой дракон.

Потом нахлынуло облегчение. Я не одна. Рен со мной. С ним уже не так страшно, но всё же… почему же лекарь никак не может сказать толком, что с нашим малышом?!

Ширма, отгораживающая кресло от входа, отлетела в сторону. Испуганно блеющий что-то лекарь засеменил к Рену.

1 – тар – форма вежливого обращения к мужчине или женщине;

– Альварес-тар, вам следовало дождаться, когда госпожа приведёт себя в порядок…

Рен – Рейнольд Альварес, глава одного из высоких родов алых драконов, мой муж… мой свет, моя жизнь, мой истинный – смерил лекаря пылающим взглядом ярко-синих глаз с ног до головы. Тонкие аристократические ноздри гневно раздувались, словно еле сдерживали клокочущее пламя. Лекарь что-то сдавленно пискнул и отшатнулся.

– Ариадна – моя жена, – процедил Рен, глядя на старика сверху вниз, – я имею полное право войти к ней в любое время, когда того пожелаю!

И всё же его яростный порыв отозвался во мне облегчением, и я протянула к нему руку.

– Рен! – голос осел от подступивших слез.

Но он будто не услышал моего шелеста.

Рен и так был огромен – на голову выше других мужчин – а мне, сидящей в унизительной позе, и вовсе казался гигантом.

– Он что-то сказал тебе, Ариадна? – бесстрастно спросил он, не обращая внимания ни на мои пылающие от ужаса щёки, ни на отчаянные попытки лекаря привлечь к себе внимание.

– Нет, – кое-как выдавила я.

– Альварес-тар! – лекарь, похоже, наконец собрался с силами и втиснулся между нами, – я провёл полное обследование госпожи Ариадны. Есть две новости: хорошая и плохая. Какую изволите услышать первой?

В ушах застучали тяжёлые молоточки. Плохая новость. Какая ещё плохая новость?! Я часто задышала и заморгала, пытаясь справиться с приступом паники. Вторым за сегодняшний день. Первый настиг меня, когда я утром проснулась от странного дискомфорта. А, откинув одеяло, обнаружила, что лежу на простыне, залитой чем-то алым, похожим на вишневый сок. Алым окрасились и мои бедра, и я не сразу осознала, что лежу в собственной крови…

Глаза Рена потемнели. Он на секунду прикрыл их и коротко бросил:

– Плохую.

Лекарь опустил голову. Я схватилась на края кресла прыгающими от нервов пальцами.

– У госпожи Ариадны этой ночью был выкидыш, – слова лекаря тяжёлым колоколом прогудели в ушах, – полное обследование показало, что она больше не сможет иметь детей.

Эти слова прозвучали, как похоронный колокол. Их смысл не сразу дошёл до меня, и в первые секунды я чуть было не обернулась, ища в смотровой ещё кого-то, кому они были адресованы.

Не сможет иметь детей.

В сердце толчками разрастался тоскливый ужас и боль. Я опустила голову, чувствуя странную оторванность от реальности, словно меня вытолкнуло из тела, и я наблюдала за всем происходящим со стороны.

Не. Сможет. Иметь. Детей.

Я украдкой взглянула на мужа. На скулах Рена вздулись желваки, а слегка раскосые глаза сощурились, превратившись в лезвия.

– С этим можно что-то сделать? – отрывисто спросил он. Лекарь развёл руками:

– Надежды мало, но совсем отчаиваться не стоит. Я могу провести повторное обследование…

– Проведите их столько, сколько потребуется, – резко перебил его Рен, – сто. Двести. Тысячу. О расходах не беспокойтесь, я покрою всё. Роду Альварес необходим наследник.

Его последние слова наотмашь ударили меня по лицу. Наследник. Значит, об этом он беспокоится в первую очередь, а вовсе не о моём состоянии…

Меня для Рена в этот момент как будто не существовало. Ни сказав больше ни слова, он развернулся и вышел прочь, отшвырнув дверь смотровой, преградившую ему путь. От грохота, с которым она впечаталась в стену, мы с лекарем синхронно вздрогнули.

– Кермен-тар, – дрожащим голосом сказала я, чувствуя, как всё внутри холодеет, – вы сказали, что есть ещё и хорошая новость…

Лекарь взглянул на меня добрыми глазами, вокруг которых собрались лучики морщинок. Сочувственно улыбнулся и отечески потрепал по плечу.

– Вы остались живы, дитя моё, – сказал он, – если бы господин Рен не принёс вас так быстро, вы бы потеряли слишком много крови и отправились бы на поля Белых Драконов.

Рен…

Он спас меня, но хорошую новость услышать не пожелал. Или же я его совсем не волновала?

***

Прошло две недели. Дни слились в унылую серую ленту, обвившуюся вокруг меня. Всё это время было наполнено бесконечными обследованиями и процедурами, которыми Кермен и его помощники истязали моё тело. И с каждым разом ситуация становилась всё хуже и хуже: результат был один и тот же. Детей не будет. Точка.

Вернувшись домой с очередной пытки под названием «обследование», я шла в спальню, ложилась на кровать и утыкалась бездумным взглядом в стену. Реальность словно обваливалась вокруг огромными кусками. Иногда я начинала плакать – тихо, давясь собственными слезами, так, чтобы Рен не услышал. После произошедшего я переехала в отдельную спальню – по его словам, это обеспечило бы мне необходимый покой. Я молча повиновалась, хотя подозревала, что Рену просто не хотелось часто видеть моё печальное лицо и терпеть мои переживания.

Правда, он иногда заглядывал ко мне, молча окидывал тяжёлым взглядом, но ничего не говорил. Промежутки между его визитами становились всё длиннее и длиннее. Когда я спускалась – вернее, отдирала себя от кровати и заставляла спускаться в столовую к ужину, всё чаще обнаруживала, что место Рена за столом по правую руку от моего, оставалось пустым.

– Альварес-тар сегодня опять задерживается в канцелярии, – бесстрастно пояснил мне как-то раз Тибор, наш дворецкий, – он прислал Вестника, велел вам ужинать без него.

Так повторялось из раза в раз, пока моё терпение не лопнуло. В очередной раз поужинав в гордом одиночестве, я не отправилась в свою спальню, а отправилась в гостиную, решив дождаться мужа и поговорить. Да, он был командором королевской магической гвардии, но сейчас временам были достаточно спокойные, чтобы дневать и ночевать в военной канцелярии!

В замке воцарилась тишина. Слуги неслышно расползлись по своим комнатам, и только мерное тиканье огромных часов в холле нарушало её. Я сидела с книгой в кресле у камина, напряжённо прислушиваясь к каждому шороху. Читать даже не пыталась: буквы скакали перед глазами, а сердце сжималось от страха. Сама мысль о том, чтобы поговорить с мужем по душам, внушала мне дикий ужас. Каждый раз, когда я думала об этом, тут же представляла его бесстрастные тёмно-синие глаза, сузившиеся от неудовольствия, и слышала низкий голос, холодно цедивший: “Не обременяй меня своими глупостями, Ариадна!”

Наконец с улицы донеслось цоканье копыт и шуршание колёс по брусчатке. Рен вернулся.

По коже маршем прогулялся целый полк мурашек. Я сглотнула. Поднялась, отбросила опостылевшую книгу и на плохо гнущихся ногах вышла в холл. Там уже стоял Рен, расстегивающий форменную тёмно-синюю мантию с гвардейским гербом – золотым драконом, вставшим на дыбы. Что-то показалось мне неправильным, но что именно, сказать не могла.

Я невольно залюбовалась статной фигурой мужа и его волосами, алой волной спадающими на широкие плечи, но тут же одёрнула себя. Соберись! Вспомни, что хотела сделать!