Мистер убийца - Кунц Дин Рей. Страница 39

– Ни один полицейский не должен выносить преждевременные обвинения, иначе он попадет в такую же беду, как в случае с убийством преступника, – сказал Лоубок.

– Итак, как я понимаю, ваше отношение к моему рассказу останется скептическим, но вы не раскроете причину этого скептицизма до тех пор, пока не докажете, что все это чистейший вздор.

– Он не хочет признаться в своем скептическом отношении к тому, что произошло, – заметила угрюмо Пейдж. – Он не хочет занимать какую-нибудь позицию, стать на чью-то сторону, потому что это означало бы взять на себя определенную ответственность.

– Но, лейтенант, как же мы в результате разберемся со всем этим, как мне убедить вас в том, что все, что я рассказал, действительно имело место, если вы не поведаете мне о своих сомнениях?

– Мистер Стиллуотер, я не говорил вам, что у меня есть какие-то сомнения.

– О Господи, – произнесла Пейдж.

– Я прошу одного – чтобы вы повнимательнее отвечали на мои вопросы, – сказал Лоубок.

– Мы тоже просим одного, – сказала Пейдж, не поворачиваясь, – чтобы вы нашли того ненормального, который пытался убить Марти.

– Этого двойника. – Слова были произнесены совершенно бесстрастно, ровным голосом, но прозвучали они с большим сарказмом, как если бы они были сказаны с глумливой улыбкой.

– Да, этого двойника, – процедила сквозь зубы Пейдж.

Она не сомневалась в правдивости рассказа Марта, каким бы диким он ни казался. Она знала и то, что существование двойника было каким-то образом связано и могло, в конечном итоге, объяснить амнезию ее мужа, его странные ночные видения и другие столь же странные события последних дней.

Сейчас, когда она поняла, что на полицию надежды мало, ее гнев в отношении детектива пошел на убыль. Гнев уступил место страху, когда она поняла, что им противостоит нечто в крайней степени странное и что им придется справляться с ним исключительно своими силами.

Вернулся Клокер и рассказал, что ключи находятся в замке зажигания, но бак с горючим скорее всего пуст, а батареи сели. Свет в кабине не включается.

Обеспокоенный тем, что луч фонаря может показаться подозрительным тем, кто въедет в зону отдыха, Дрю Ослетт быстро осмотрел два трупа, лежащие на полу тесного кухонного уголка. Пролитая кровь уже полностью высохла и запеклась, и он сделал вывод, что мужчина и женщина мертвы уже несколько часов. Трупы уже окоченели, но окоченение, по-видимому, начинало потихоньку проходить, а это означало, что с момента смерти прошло от восемнадцати до тридцати шести часов.

Тела еще не начали разлагаться. Только из их ртов исходил тошнотворный запах, вызванный гниением пищи в их желудках.

– По-моему, их убили вчера днем, – сказал Клокер.

Вагон-прицеп был припаркован в зоне отдыха более суток, поэтому по крайней мере один патрульный офицер дорожной службы Оклахомы должен был наверняка заметить его. Законы штата, без сомнения, запрещали использовать зоны отдыха в качестве территории для кемпингов. Зоны не были оснащены электричеством, водой, канализационно-очистительными вооружениями. Все это создавало, угрозу здоровью. Иногда полицейские шли на уступки пенсионерам, боящимся путешествовать в непогоду, такую, например, как обрушилась на Оклахому вчера; этим пенсионерам смог наклеенный на бампер машины плакат Американской ассоциации пенсионеров, благодаря которому они получили послабление и отодвинули время отъезда. Но даже очень симпатизирующий им полицейский нe позволит оставаться здесь две ночи подряд. В любую минуту сюда может нагрянуть полицейский патруль.

He желая усложнять их и без того серьезные проблемы убийством полицейского патрульного офицера, Ослетт повернулся и быстро двинулся вдоль вагончика, чтобы обыскать его. Ему больше не нужно было бояться, что вышедший из-под контроля и взбунтовавшийся Алфи пустит ему пулю в лоб. Алфи давно здесь нет.

В кухне на столе он обнаружил выпотрошенные ботинки. Зазубренным ножом Алфи вскрыл каблук и обнаружил там электронную схему с цепочкой маленьких батарей.

Глядя с удивлением на ботинки и груду резиновых обрезов, Ослетт вдруг похолодел от предчувствия беды. "Он ничего не знал о ботинках. Как ему могло прийти в голову распотрошить их?"

– Он знает, что делает, – сказал Клокер.

Ослетт растолковал заявление Клокера так: Алфи обучали пользованию современным электронным оборудованием слежения. Следовательно, хотя его не поставили в известность о том, что за ним следят, он знал, что сверхминиатюрный транспондер был настолько мал, что мог с легкостью уместиться в каблуке ботинка и работать на передачу, по крайней мере, в течение семидесяти двух часов. Хотя Алфи не мог вспомнить, кем он был и кто управлял им, он был достаточно умен для того, чтобы применить на практике свои знания в области разведки и сделать логическое заключение, что его боссы предпринимали тайные приготовления для определения его местонахождения и слежки за ним в случае, если он предаст их, даже если ни были целиком и полностью уверены в том, что он не взбунтуется.

Ослетт с ужасом думал, как он сообщит об этом в секретный отдел своей организации в Нью-Йорке. Гонца, принесшего плохие известия, не убивали, особенно если его фамилия была Ослетт. Но, являясь основным наставником Алфи, он знал, что какая-то доля вины падет и на него, хотя бунт исполнителя-оперативника ни в коей мере не должен был бы причисляться к его, Ослетта, просчетам. Ошибку явно нужно было искать не в его неправильном наставничестве, а в чем-то другом.

Ослетт оставил Клокера на кухне следить за непрошеными посетителями, если таковые будут, а сам стал быстро осматривать остальные помещения вагона.

Он не нашел ничего интересного, только кучу скомканной одежды на полу спальни в конце машины. Он навел на нее луч фонаря, немного растормошил носком ботинка и увидел, что это была одежда Алфи, в которой он был, когда садился в самолет на Канзас-Сити в воскресенье утром.

Вернувшись на кухню, где его ждал Клокер, Ослетт в последний раз посветил на мертвых стариков.

– Какая неприятность! Черт, этого не должно было случиться.

Имея в виду убитых стариков, Клокер презрительно произнес:

– Кому до них есть дело, ради всего святого! Они были просто парой вонючих Клингонсов.

Однако Ослетт имел в виду не стариков, а то, что Алфи был теперь не просто предателем, а предателем, которого невозможно было выследить и поймать, а это угрожало благополучию организации и всех ее членов. Жалости к этим несчастным жертвам в нем было не больше, чем у Клокера, он не чувствовал никакой ответственности за то, что с ними произошло, считая, что общество в их лице избавилось от двух бесполезных его членов, двух уже не способных к воспроизведению паразитов, пользующихся его благами и мешающих движению транспорта своим неуклюжим и громыхающим домом на колесах. Он не любил людей, людские массы. Он видел главную проблему в том, что среднестатистические мужчина и женщина были слишком средними, их было слишком много и они потребляли гораздо больше, чем отдавали обществу, совершенно не справляясь с задачей разумного устройства своей собственной жизни, не говоря уже об обществе, правительстве, экономике и окружающей среде.

И тем не менее он был встревожен тем, как Клокер выразил свое презрение к жертвам. Слово "Клингонсы" тревожило его, так как означало название враждебной человечеству расы, находящейся с ним в состоянии войны. Они были героями множества телевизионных сериалов и кинофильмов, показываемых в серии "Звездные путешествия", еще до того, как в отношениях между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом наметилось потепление. Ослетт считал "Звездные путешествия" невыносимо скучными и утомительными. Он не мог понять тяги к этому сериалу такого количества людей. Клокер был горячим поклонником сериала, без смущения называл себя "Космическим путешественником", мог в деталях припомнить сюжет любого когда-либо снятого на эту тему фильма и эпизода, знал всю подноготную каждого персонажа так, будто они были его близкими друзьями. "Звездные путешествия" были единственной темой, на которую он с радостью мог говорить; его молчаливость сменялась необыкновенным красноречием, когда речь заходила о его любимой фантазии.