Мистер убийца - Кунц Дин Рей. Страница 53

– Может, нам надо вернуться и втолковать им еще раз.

Марти стоял на своем:

– Дорогая, нет, мы не можем. Только представь, они наверняка нашли "беретту", я стрелял из нее в того парня. С их точки зрения, так или иначе, это уже преступление, да еще с использованием оружия. Или кто-то действительно пытался похитить девочек а я хотел убить похитителя. Или все это мои происки, чтобы мои книги расходились лучше и чтобы я поднялся выше в списке бестселлеров. Может, я нанял приятеля, чтобы он сел в "бьюик", выстрелял в него всю обойму, заставил своих собственных детей солгать. И вот я снова заставляю полицию составлять протокол, который, по их мнению, сплошная ложь.

– Но после всего, что случилось, Лоубок не будет настаивать на этом. Это безответственно.

– Думаешь? Черта с два!

– Марти, он не сможет…

– Хорошо, хорошо. Может, и не будет. Возможно, – вздохнул Марти.

– Он поймет, что происходит что-то очень серьезное…

– Но он не поверит моему рассказу, который, как я и сам понимаю, звучит, как первосортная выдумка. А если бы ты прочла, что написано в "Пипл"…в любом случае он найдет пистолет. А что, если он найдет пистолет в багажнике?

– Нет причин так думать.

– Он найдет какой-нибудь предлог. Послушай, Пейдж. Лоубок не собирается так легко менять свое мнение обо мне, только из-за того, что мои дети скажут ему, что все это правда. Он все равно будет подозревать меня гораздо больше, чем того парня в "бьюике", которого никогда не видел. Если он заберет оба пистолета, мы останемся беззащитными. Что, если, когда полицейские уедут, появится этот ублюдок, этот двойник, он войдет в дом через две минуты после этого, а у нас ничего нет, чтобы защитить себя от него?

– Если полиция так и не поверит нам, они не станут и защищать нас. Тогда нам не надо оставаться в доме.

– Нет, Пейдж. Я имею в виду, что этот ублюдок действительно может заявиться к нам через две минуты после того, как уедут полицейские, и у нас не будет возможности уехать.

– Он не посмеет так рисковать.

– Еще как посмеет. Он вернулся почти сразу после того, как полицейские уехали в первый раз, разве не так? Смело подошел к входной двери дома Делорио, да еще и позвонил в дверь. Кажется, он стремится к риску. Я бы не удивился, если бы этот гад вломился к нам даже при полицейских и перестрелял всех подряд. Он сумасшедший: вся эта история безумная, и я не хочу рисковать своей и твоей жизнью и жизнью своих детей, гадая, что этот безумец сделает в следующий раз.

Пейдж знала, что он прав.

Однако было очень трудно, даже больно, признавать, что положение, в котором они оказались, лишало их помощи полиции. Если они не могли рассчитывать на официальную помощь и защиту, значит, государство оказалось не в состоянии выполнить свое основное назначение: обеспечить общественный порядок посредством справедливого, но строгого контроля криминальных элементов.

Что с того, что они ехали в хорошей, современной машине по отличной дороге, а вокруг горели огни, которые покрывали южную часть Калифорнийских холмов. Это предательство их интересов означало, что они больше не живут в цивилизованном мире. Торговые центры, сложнейшие системы переплетения дорог, сверкающие огнями культурные центры, спортивные арены, впечатляющие административные здания, современные кинотеатры, небоскребы, изысканные французские рестораны, церкви, музеи, парки, университеты и заводы, вырабатывающие ядерную энергию, – все это сводилось к нулю и представляло собой лишь красочную внешнюю сторону цивилизации, непрочную, как карточный домик, а они оказывались во власти стихии, поддерживаемые только надеждой и собственными иллюзиями.

Ровное шуршание шин вызвало в ней тревогу, предчувствие надвигающейся опасности. А ведь это были такие обычные звуки. Звук шин, трущихся об асфальт на высокой скорости, – часть звуков, привычных в обыденной жизни. Но сейчас эти звуки были зловещими, как гул приближающихся бомбардировщиков.

Когда Марти свернул в северо-западном направлении и двинулся по Краун-Вели-Парквей в сторону Лагуны-Нигуэль, Шарлотта наконец нарушила молчание:

– Папа?

Пейдж видела, что он взглянул в зеркальце перед ним, и поняла, что он, как и она сама, был встревожен необычно сосредоточенным видом дочери.

– Да, малыш?

– Что это было? – спросила Шарлотта.

– Что именно, родная?

– То, что выглядело, как ты.

– Этот вопрос на засыпку. Но кем бы он ни был, он просто человек, а не "что-то". Это человек, который до жути похож на меня.

Пейдж вспомнила всю ту кровь в холле и то, как быстро этот двойник оправился после двух ранений в грудь, как быстро он скрылся, а потом вернулся достаточно окрепшим, чтобы снова начать наступление. Он действительно не был похож на человека.

А то, что сказал только что Марти, было не чем иным, как попыткой отца успокоить своего ребенка, понимающего, что дети иногда должны верить в то, что взрослые все знают и все могут.

Немного помолчав, Шарлотта сказала:

– Нет, это был не человек. Это что-то неживое. Противное. Уродливое внутри. Холодное. – Она содрогнулась всем телом, отчего ее последующие слова задрожали у нее на губах.

– Я его поцеловала и сказала: "Я люблю тебя", но это было что-то неживое.

В комплекс фешенебельных коттеджей входит около двух десятков больших зданий на десять-двенадцать квартир каждый. Располагается он в парковой зоне, окруженной лесом.

Улицы внутри комплекса напоминают серпантин. Жители имеют общие гаражи, представляющие собой постройки из дерева, рассчитанные на восемь – десять машин. По столбам, которые поддерживают крыши, вьется бугенвилея, облагораживая собой их внешний вид, хотя в белесо-голубоватом свете прожекторов ее цветы теряют свою окраску.

По всей территории раскиданы открытые автостоянки с написанными черными буквами на белом бордюрном камне словами: "Только для гостей".

В тупике он находит одну из таких стоянок, которая отлично подходит ему для ночевки. Из шести мест ни одно не занято, а самое последнее с одной стороны огорожено кустами олеандра высотой в пять футов.

Когда он ставит свою машину на это место, придвинув ее как можно ближе к живой ограде, олеандр скрывает повреждения со стороны водителя.

У ближайшего фонаря разрослась акация. Ее пышная крона затемняет свет от него. "Бьюик" стоит, почти целиком скрытый темнотой.

Вряд ли полиция до утра будет объезжать территорию комплекса больше одного или двух раз. А во время рейдов они не будут проверять номерные знаки, а будут лишь просматривать стоянки на предмет угона машин или других преступлений.

Он выключает передние фары и глушит двигатель, забирает с собой все, что осталось от запаса шоколада, и выходит из машины, стряхивая с себя осколки ветрового стекла, оказавшиеся на нем.

Дождь кончился.

Воздух чист и прохладен.

Ночь темна и тиха, слышен лишь шорох падающих с деревьев капель.

Он забирается на заднее сиденье и бесшумно закрывает дверцу. Здесь не очень удобно. Но бывало и хуже. Накрывшись лишь плащом, он сворачивается клубком, а шоколад прижимает к животу.

Ожидая, когда придет сон, он снова думает о своих, дочерях и их предательстве.

Естественно, он не может не размышлять, почему они предпочли другого отца – ненастоящего. Тут есть над чем подумать, и он боится, что его опасения не напрасны. Если он прав, это означает, что те, кого он любит больше всего на свете, не жертвы, как он сам, а активные участники заговора против него.

Их отец-самозванец, вероятно, очень мягок с ними. Разрешает все, что угодно. Позволяет ложиться спать, когда им заблагорассудится.

Все дети по натуре анархисты. Им нужен порядок и строгость, иначе они вырастут дикарями и антисоциальными типами.

Когда он убьет своего ненавистного двойника и возьмет бразды правления семьей в свои руки, тогда он наведет порядок во всем и заставит их подчиняться ему. Плохое поведение будет немедленно наказываться. Боль – самый хороший учитель в жизни, а он-то умеет делать больно. В жизнь Стиллуотеров вернется порядок, и его дети не совершат ни одного поступка предварительно хорошенько не обдумав все последствия своих действий.