Антисуворов - Исаев Алексей Валерьевич. Страница 3

Теперь на очереди планы стран Оси, начнем с Австро-Венгрии. Концептуально, разумеется, ничего нового: план войны наступательный. Но позволю себе процитировать слово в слово написанное по поводу мотивировки наступательных планов Австро-Венгрии генералом русской армии Андреем Медардовичем Зайончковским, учившим будущих красных командиров тяжелому опыту Первой мировой войны. Итак: «Конрад в своих мемуарах пишет, что его руководящей идеей операций против России было наступление, невзирая на риск, так как оборона при первых же столкновениях повлекла бы катастрофу для австро-венгерской армии. 40 дивизий, собранных в Галиции (эшелоны «А» и «С»), не могли оставаться пассивными в то время, когда численно превосходные русские силы теснили бы союзников в Восточной Пруссии и Румынии, а затем после легкой победы над ними обрушились бы всеми силами на Австро-Венгрию. Перейдя Верхнюю Вислу близ впадения в нее р. Сана и сковав австро-венгерские армии в Галиции, русские открыли бы свободный путь на Берлин или Вену. «Прежде всего возможно крупными силами дать генеральное сражение русским войскам, сосредоточенным между p. Вислой и Бугом, при содействии с севера удара на Седлец большею частью собранных в Восточной Пруссии германских сил, – такова была ближайшая цель моего плана», – пишет Конрад (Feltlmarschall Conrad, Aus meiner Dienstzcit, IV, 1923. С. 286)» (Зайончковский А. М. Мировая война 1914–1918 гг. М.: Государственное военное издательство Наркомата обороны Союза ССР. 1938, С. 67–68). Известный советский военный теоретик А. Свечин рисует обстановку даже более прозаически: «Австрийский генеральный штаб с Конрадом во главе рассуждал перед мировой войной так: Россия может выставить против нас на 20-й день мобилизации 35 дивизий, на 30-й день – 60 дивизий; Австрия может на 20-й день располагать четырьмя десятками дивизий. Значит, австрийцы должны наступать: при обороне австрийцы будут раздавлены, при наступлении они могут рассчитывать даже на некоторый численный перевес» (Свечин А. Постижение военного искусства. М.: Руский путь, 2000. С. 370). Побудительные мотивы Австро-Венгерского штаба вполне очевидны. Если начать наступать, то есть шанс перемолоть некоторое количество русских дивизий, пользуясь первоначальным превосходством. Прибывающие по мобилизации русские дивизии уже не будут иметь такого подавляющего преимущества, из 60 дивизий на 30-й день мобилизации будет вычтено некоторое количество перебитых австрийцами при ударе 40 австрийских против 35 русских. Мы видим практически одинаковые побудительные мотивы, по сути вынуждавшие руководителей Генеральных штабов разных стран рисовать на картах стрелочки, направленные на территорию сопредельных государств, с которыми может случиться война. Альтернативы этому нет, или мы отдаем противнику инициативу и он наваливается превосходящими силами на нашего союзника или на выгодный ему участок общего фронта, достигает там успеха, а потом всеми силами обрушивается на нас или другой участок фронта. Армия, выбравшая пассивную стратегию, будет просто разгромлена по частям. Напротив, если планы наступательные, стратегия активная, то противник не будет спокоен за оборону на тех участках фронта, где он не планирует активных действий. Вместо максимальной концентрации всех возможных сил на направлении главного удара противник будет вынужден ослаблять ударную группировку за счет войск, усиливающих оборону пассивного участка, которому грозит наш удар. Исходя из этих общестратегических соображений в штабах армий, готовящихся к очередной войне, разрабатываются наступательные планы. Последний из рассматриваемых нами планов – это план Германии, базирующийся на идеях Шлиффена. В нашу задачу не входит детальное описание этого плана, отмечу только один важный аспект. Несмотря на общую наступательную направленность, план предусматривал оборонительные действия в Восточной Пруссии с опорой на развитую железнодорожную сеть и легендарные укрепления этой области, ставшие крепким орешком для русской армии в двух мировых войнах. Это важная особенность наступательных планов, о которой ни в коем случае нельзя забывать. Фронт соприкосновения армий большой, и нельзя всюду наступать, неизбежно будут участки, где придется строить оборону. В случае с планом Шлиффена такими участками должны были стать Восточная Пруссия и левый фланг германской армии, опиравшийся на крепость Мец. Какой из этого можно сделать общий вывод? Планирование наступательной операции не исключает возможности построения на определенных участках фронта оборонительных сооружений и занятия прочной обороны, задача которой – сковать возможно больше противника, пока наши ударные крылья делают свое дело.

Чисто оборонительные планы – это удел государств-карликов, чья задача – или продержаться до тех пор, пока могущественный союзник не задавит их противника, или дорого продать свою жизнь. Примером подобной стратегии могут служить действия Сербии, Бельгии в Первой мировой войне.

Итак, мы постепенно переходим к событиям Второй мировой войны. «Может быть, что-то изменилось?» – спросит читатель. Нет, указанные выше базовые принципы стратегии никуда не делись.

Польский план войны с Германией базировался на тех же самых представлениях о роли и месте обороны в войне, которые заставляли писать наступательные планы 20 годами ранее. Главнокомандующий маршал Рыдгз-Смиглы, несмотря на очевидный факт, что Германия сильнее Польши и, возможно, нанесет основной удар не по союзнику Польши Франции, а по самой Польше, заложил в план не только оборонительный элемент, удержание всей территории Польши, но и наступательный элемент, удар по немецкой группировке в Восточной Пруссии. На границе с Восточной Пруссией одна небольшая группировка польской армии (две дивизии, две кавбригады) развертывалась в районе Сувалки, другая, более крупная (армия «Модлин» в составе четырех дивизий и двух кавбригад) – вдоль южной окраины Восточной Пруссии и третья (армия «Поммерлен» – шесть дивизий) – в Польском коридоре. Такое распределение сил указывает на замысел предпринять наступление по сходящимся направлениям против немецких войск в Восточной Пруссии. В некотором смысле польская армия воспроизводила ситуацию 1914 года, когда удар по Восточной Пруссии должен был отвлечь немецкие силы от главного направления польской Западной границы. Реализуемость этого плана оставим за кадром, нас интересует только его характер. Замечу, что изложенные мной факты не являются тайной, все вышеизложенное можно прочитать в открытых источниках. Небольшая цитата: «В основу польского стратегического развертывания в сентябре 1939 года был положен наступательный план, ставивший своей задачей захват Данцига и Восточной Пруссии» (Иссерсон Г. С. Новые формы борьбы. М.: Воениздат, 1940. С. 33–34). Георгий Самойлович анализирует группировку польских войск и делает вывод: «Таким образом, вся польская армия, не считая прикрытия на восточной границе и резерва внутри страны, составила 6–7 отдельных групп и была своей основной частью обращена фронтом на север, против Данцига и Восточной Пруссии. Сильная Познанская группа войск составила как бы стратегический резерв и в мечтах кое-кого из стратегических фантазеров, видимо, должна была победоносно войти в Берлин, от которого ее отделяло расстояние всего в 150 км» (там же, с. 35). Причины поражения Польши скорее не в плане, а в развертывании и мобилизации, но эту тему мы обсудим несколько позже. А пока обратимся к военному планированию Франции и Англии.

31 мая 1939 года французский Генеральный штаб начал разработку плана наступления на фронте между Мозелем и Рейном, который должен был стать основой военных действий против Германии. Этот план был предложен 1 сентября 1939 года генералом Гамеленом правительству. Главный удар по этому плану предполагалось наносить вдоль Рейна на Майнц, отрезая основную германскую группировку с тыла. Однако это предложение не было реализовано. Была лишь предпринята ограниченная операция в районе Саарбрюккена с целью установить контакт с линией Зигфрида. Заняв Варндский лес к западу от города и продвинувшись на 7–8 км между Шпихерном и Хорнбахом, французские войска получили 12 сентября приказ прекратить наступление «ввиду быстрого развития событий в Польше». Далее началась война, получившая название Sitzkrieg, «сидячая война», известная также как «странная война». Предоставим слово Лиддел Гарту: ««Странная война» – понятие, пущенное в ход американской печатью. Вскоре оно прижилось по обе стороны Атлантики и прочно закрепилось как название периода войны от падения Польши в сентябре 1939 года до начала наступления немецких войск на Западе весной следующего года. Те, кто пустил в ход это понятие, имели в виду, что войны как таковой не было, поскольку между франко-английскими и немецкими войсками не происходило никаких больших сражений. На самом же деле это был период активной закулисной деятельности сторон. […] В течение осени и зимы, вместо того чтобы сосредоточить внимание на подготовке эффективной обороны от вероятного наступления гитлеровских войск, союзные правительства и верховное командование детально обсуждали наступательные планы против Германии и ее флангов, хотя в действительности они не имели возможности осуществить эти планы своими силами и средствами. После падения Франции немцы захватили документы французского верховного командования и частично опубликовали их. Это был сенсационный материал. Документы свидетельствовали, что в течение зимы союзное командование обдумывало планы самых различных наступательных операций: план удара по Германии через Норвегию, Швецию и Финляндию; план удара по Рурскому бассейну через Бельгию; план удара по Германии через Грецию и Балканы; план удара по нефтеносным районам на Кавказе с целью отрезать Германию от источников снабжения нефтью. Это был конгломерат напрасных воображений союзных лидеров, которые пребывали в мире иллюзий до тех пор, пока их не привело в чувство наступление Гитлера» (Лиддел Гарт Б. Г. Вторая мировая война. М.: АСТ, СПб.: Terra Fantastica, 1999. С. 56).