Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария. Страница 17

Дракон попятился, отошел сажени на две и снова двинулся вперед. Рингрин скосился на багрового от обиды товарища.

«Смени имя на Снегирь», посоветовал Рингрин Вильварину.

«Заткнись», хмуро ответил тот.

Процессия опять остановилась.

– Так! – крикнул Марфор. – Я кому сейчас тут объяснял? Этим березам, что ли? Молчание! И телепатическое тоже! Химмельриттеры чувствительны к магии, а гросайдечи – тем более! А ваши бесценные замечания вызывают колебания эфира!

Иллюзия снова отошла от края ловушки, замерла на несколько мгновений и двинулась вперед. В этот раз Рингрин дождался, когда пройдут все три гросайдечи. Затем наложил стрелу на тетиву. «Его» всадник чуть качнулся в седле. Рингрин отпустил тетиву. Над его ухом лязгнул выпущенный Вильварином болт. Стрела вошла под пятое ребро химмельриттера и застряла в иллюзии, словно в настоящем теле. Болт тоже завис в воздухе и засветился красным.

Марфор прошел вдоль застывших фигур, осматривая результаты пробного залпа.

– Стрелки по первой мишени, левая сторона – молодцы, – сказал эльф. – Правая сторона, стрелок по огнедышащей железе – не надо стрелять навесом, не надо! Бей по прямой. Так, вторая мишень… Претензий нет. Хотя, подождите. Кто стрелял по всаднику? Кто это «я»? Перестань показывать, Халлен, что ты здесь самый крутой. Зачем ты стрелял ему в глаз? А если бы он наклонился? Твоя цель – его сердце, но отнюдь не в романтическом смысле. Третья мишень… Правая сторона – очень хорошо, прекрасно. Когда отвоюете свою независимость и останетесь без работы, можете приходить в Цитадель Воздушных Ящериц наниматься. В воздушном бою меткость тоже важна… Левая сторона, стрелок по глазу – бери выше. Со всадником все в порядке.

Силуэты трех драконов исчезли. Стрелы и болты, лишившись опоры, посыпались на дорогу.

– Повторим еще раз! – сказал Марфор.

И они повторили. Еще и еще раз. Когда Марфор счел возможным завершить тренировку, зимний день был уже на исходе. В лагерь Ежам предстояло возвращаться в темноте. Партизаны спустились с деревьев. Марфор смотрел, как эльфы собирают разбросанные по дороге стрелы и болты.

– Как ты это делаешь? – спросил Кулумит.

Он единственный не вызвал у Марфора никаких нареканий за всю тренировку. «Возможно», думала Ваниэль. – «Дело не в меткости. А в умении подчиняться приказам, чего мы, закоренелые индивидуалисты, начисто лишены…»

– Что – это? – вяло переспросил Марфор.

– Чтобы болты не падали? Застревали в изображениях?

– Обыкновенно, – пожал плечами Марфор. – Одно заклинание оттуда, другое отсюда, немного импровизации.

– То есть ты сам это все создал? – спросил потрясенный Кулумит. – Какого-то общего правила, придуманного другими волшебниками раньше, не существует?

– Никому из волшебников не приходилось учить темных эльфов стрелять по гросайдечам, – пожал плечами Марфор.

– Да ты просто, как говорят люди: «И швец, и жнец, и на дуде игрец», – покачал головой рыжий эльф.

– Слушай, Кулумит, в твоей палатке найдется место для меня?

– В землянке, – поправил Кулумит друга. – Конечно, да.

– Ты ночуешь с нами, – сказал Рингрин.

Они с сестрой собрали боеприпасы и стояли с другой стороны дерева во время разговора друзей. Марфор удивленно приподнял брови и иронично произнес:

– Чем я заслужил такую честь?

– Плевать я хотел на честь, – хмуро ответил Рингрин. – Я хочу быть уверен, что ты не смажешь от нас лыжи до утра.

Отряд двинулся к Горбу Синкляра. Тропинка, ведущая в лагерь, начиналась сразу за холмом. Принц с сестрой и Марфор замыкали группу.

– Если что-то пойдет не по плану, – сказал Марфор Рингрину. – Если кто-нибудь все-таки промахнется, я спрыгну в яму. Закончу работу. Не лезьте за мной. Вашей родине не нужны мертвые герои, вам нужны живые борцы.

– А ты? – спросила Ваниэль. – Что нужно тебе? Ведь мертвому деньги не нужны.

Отвечать на этот сложный вопрос Марфору не пришлось. Его выручил Халлен. Эльф остановился на обочине, пропуская отряд, и ожидал именно ледяного эльфа. Еж был мрачен, как туча. Он единственный из отряда был с Марфором почти одного роста и, видимо, на этом основании полагал, что может поспорить с чужаком по вопросу, живо волновавшему всех партизан.

– Кстати, насчет промахнетесь, – сказал Халлен. – К чему нам эти железяки? Я из своего лука…

Темные эльфы не любили арбалеты. Оружие было слишком тяжелым, болт терял свою пробивную силу на гораздо более коротком расстоянии, чем стрела. Большая по сравнению с луком точность стрельбы не имела значения для Ежей. Каждый из них и так попадал в глаз гигантского паука со ста шагов. Но Марфор настоял на отказе от привычного оружия.

– Не пробью прозрачную мигательную перепонку, третье веко гросайдечи, – холодно перебил его Марфор. – Что уже многие глупые гордецы, как я, доказали своей смертью…

Халлен побагровел, но проглотил оскорбление. Наклонив голову, партизан ушел.

– Утром должен пойти снег, – обратился Марфор к Ваниэль. – Крупный, мокрыми хлопьями. Чтобы гросайдечи не смогли подняться в воздух.

– Не беспокойся, – сказала эльфка. – Пойдет.

Сумерки все сгущались, а тропинка все сужалась. Марфор взял Ваниэль за хлястик. Темные эльфы в сумерках видели ничуть не хуже, чем днем, а для тэлери все окружающее уже превратилось в бесформенное серое пятно, из которого внезапно появлялись острые сучья и ветки. И эльф вовсе не хотел остаться в этой темноте один. Марфор вдруг понял, что весь отряд куда-то разошелся, и они бредут по сугробам втроем.

– Ну, вот мы и дома, – сказал Рингрин, останавливаясь посреди особенно колючего кустарника.

– Я представлял себе лагерь Ежей несколько иначе, – заметил Марфор.

Ваниэль хмыкнула, ее глаза полыхнули зеленым светом, как у кошки.

– Дай руку, – сказала она.

Марфор почувствовал, как Рингрин и Ваниэль одновременно взяли его за руки с двух сторон. В следующий миг по глазам эльфа полоснула зеленая вспышка. Когда зрение вернулось к Марфору, он обнаружил себя около грубо сколоченного стола. Брат и сестра телепортировали его в землянку. Рингрин разводил огонь в печке. Ваниэль, присев на корточки, что-то искала в ларе у стены. Марфор с любопытством огляделся.

Подземное убежище Ежей оказалось просторной комнатой квадратной формы. Всю длину одной из стен занимали нары, на которых лежал тюфяк. В дырочки истертой ткани выглядывала солома. На тюфяке стояла горбом смятая медвежья шкура. Стены подземного убежища светились ровным, неярким светом. Все четыре стены были глухими. Однако воздух в подземном убежище был на удивление свежим. Откуда-то даже тянуло небольшим сквознячком. На столе, стоявшем посредине комнаты, лежала механическая игрушка в виде паука. Гномы Эммин-ну-Фуин были большие мастера по части таких вещей. Спинка паука была любовно обтянута черной замшей, и вышит крест белым стеклярусом. Эльф задумчиво посмотрел на игрушку.

– Так вот как, значит, живет принцесса Железного Леса, – произнес Марфор.

В глазах Ваниэль метнулась лукавая искорка.

– Это моя землянка, – мрачно ответил Рингрин.

– Отсюда нет выхода на поверхность? – спросил гость.

– Это ни к чему, – ответила эльфка, выпрямляясь. В руках она держала три жестяные банки с яркими этикетками, на которых были нарисованы коровьи головы и блюдо с аппетитно подрумяненной картошкой. Марфор понял, что Ежи недавно разграбили продовольственный обоз.

– А как же дым от печки? – поинтересовался он. – Вентиляция, наконец?

Ваниэль ткнула пальцем в потолок. Гость присмотрелся и различил несколько черных отверстий, в которые не пролезла бы даже крыса. Эльфка вскрыла банки ножом, оторвала этикетки, смяла и бросила в огонь. Марфор увидел на стене картину. Ему захотелось рассмотреть ее поближе. Он поднялся, ударился головой о потолок. Посыпались обломки корешков и какая-то труха.

– Осторожнее, – проворчал Рингрин.

Принц поставил открытые банки на угли. Пригнувшись, Марфор добрался до стены. На холсте была изображена башня, на верхушке которой располагалась фигура конного воина.