Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария. Страница 32

Кэльминдон так и не выучился читать, а староста Фаммирен – принимать телепатические импульсы, поэтому Рутлом связалась с ним посредством магического шара.

Глиргвай услышала шаги в сенях. Эльфка вздрогнула и открыла глаза. «Квенди права», подумала она. – «Надо остаться здесь ночевать… Мы не дойдем до Дома». Дверь приоткрылась, и Глиргвай увидела за ней малыша лет пяти. Неприятный холодок пополз по спине эльфки, хотя она сначала не поняла, почему – ребенок был очень красив и опрятно одет.

Волосы и глаза малыша были светлыми.

Глиргвай увидела скатерть в синдаринских знаках Триединства и Вечности. Эльфка поняла, что съеденные ею хлебцы были поминальной жертвой по тому, кто захотел поместить эти знаки на самое видное место в доме. Девушка вскочила со скамьи и ткнула спящую за столом Квендихен в бок.

– Уходим! Квенди, проснись! Засада!

Малыш заплакал и убежал. Глиргвай уже слышала топот многочисленных ног по двору, грубые голоса. Она оглянулась, и сильным импульсом Чи высадила окно вместе со ставнями. Зазвенело разбитое стекло.

– Быстрее! Что копаетесь! – рявкнул кто-то уже в сенях.

Глиргвай в отчаянии потрясла подругу.

– Да проснись же, Квенди!

Голова подруги безвольно мотнулась на скрещенных руках. Глиргвай присмотрелась к ее ауре и грязно выругалась. Рутлом перед уходом успела не только оплести Квендихен чарами. Хозяйка всыпала в суп лошадиную дозу лислора. Об этом говорил неестественный цвет энергетической спирали систем пищеварения и грубо закрученные каналы воли и разума. Квендихен не смогла бы проснуться, даже если очень сильно захотела этого.

В дверях появилась мужская фигура. Глиргвай схватила со стола горшок с супом и метнула в нападающего. Он сложился пополам и исчез.

И в этот момент пришла телепатемма, такая тихая и слабая, словно пославший ее находился в Мир Минасе:

Беги, Глиргвай. Мне не уйти, обе погибнем…

Эльфка покосилась на Квендихен. У подруги не дрогнула ни одна ресница, она дышала ровно, словно в глубоком сне. Но часть ее разума не поддалась ни чарам, ни действию наркотика.

Беги, Глиргвай, повторила Квендихен.

Глиргвай сорвала с шеи цепочку. Девушка поспешно надела кольцо на палец и выпрыгнула в окно, прихватив лежавший на скамье меч.

Глиргвай попыталась прочесть руны на кольце, но не смогла. Не хватало света то ли, то ли знаний. Руны складывались в неприятно звучащую бессмыслицу.

– Если ты оденешь его на палец, то станешь невидима, – сказал назгул. – Для всех, кроме некромантов. Но и они будут видеть лишь темное пятно, а не линии твоей ауры. Ты сможешь двигаться над водой или через преграды, но не через все. Ты сама увидишь. Надев кольцо, ты переместишься в иной мир, близкий нашему, но иной. Водоемов там нет, но некоторые здания и другие крупные объекты, например горы, там тоже существуют. Ты будешь двигаться по Нити Ринера, а да ладно, не буду морочить тебе голову.

– Здорово, – сказала Глиргвай. – Спасибо, Хелькар. Это кольцо тоже надо будет приручить, как лук?

– Нет, – ответил Хелькар каким-то странным тоном. – Наоборот, смотри, чтобы оно не приручило тебя…

– Как это?

– Лук преобразует твою Чи в момент выстрела, и не обладает никакой собственной энергией, кроме твоей остаточной. А кольцо… как тебе объяснить… оно имеет собственный энергетический заряд и будет влиять на твою ауру, как только ты активируешь его.

Назгул гулко откашлялся и закончил:

– И совсем не в лучшую сторону. Кольцо усиливает дикие, необузданные стороны характера. Агрессивность, честолюбие, мстительность… Видишь ли, оно способно питаться не только энергией хозяина, но и Чи других эльфов, и оно предпочитает…хм… определенные эмоции.

– Ненависть, гнев, зависть?

– Да. Оно усиливает так же и интеллект, но оно не дает мудрости, а лишь изворотливость и коварство. И оно дает наслаждение. Пока ты его носишь, ты будешь чувствовать спокойствие и счастье – чтобы ты ни делала.

– В общем, оно превращает эльфа в злодея, – заключила Глиргвай. – Первый раз вижу такой артефакт.

– В вашем мире есть только один артефакт схожего действия, это Эрустим.

Эльфка задумалась, и неуверенно уточнила:

– Жезл Власти, который принадлежит Морул Керу?

– Да. Но Эрустим еще хуже. Он был задуман для другого, но случилось так, что артефакт был испорчен. В кольцах был смысл, – ответил Хелькар. – Тот, кто создал их, хотел объединить мир. Те, кто носил кольца, старались не для себя… А в Эрустиме нет никакого смысла, он просто разрушает все, к чему прикасается – разум своего владельца и ваш мир.

Назгул замолчал, и Глиргвай не решилась лезть с вопросами, хотя спросить ей хотелось многое. Она уже догадалась, как звали того, кто хотел объединить мир – Саурон. Это имя было в песне. Глиргвай думала даже, что знает, где существовал мир, где Хелькар был королем Ангмара – в далеком прошлом их собственного мира. Эльфка поняла, что Саурон проиграл в борьбе за мировое владычество, и ей хотелось знать, почему.

Ветер свистел в крыльях летучей твари, дальний край ущелья все приближался. Глиргвай уже видела уступ, на котором копошились черные фигурки друзей.

– Единственное, что меня радует, – сказал Хелькар. – Что полностью стать рабыней кольца ты не успеешь в любом случае.

– Почему?

– Видишь ли, существование кольца, кроме Чи обладателя, поддерживается некой силой… и когда я умру, эта сила исчезнет. Ну, точнее не исчезнет, а лишится проводника, через который она поступает в наш мир. Кольцо потеряет все свои магические свойства и физически исчезнет дней через десять после моего развоплощения.

– Понятно.

– Десять дней, Глиргвай, это очень много. Можно успеть сломать жизнь себе и многим другим… Будь осторожна.

– Буду, Хелькар.

Кожистые крылья твари мерно вздымались и опускались с тихим, приятным шелестом. Летучая тварь закладывала вираж, снижаясь над уступом. Моркобинин уже приветственно махал с него новоприбывшим.

Глиргвай была уже у забора, когда из дома донесся дикий, радостный вой. Рука эльфки легла на перекладину – Глиргвай хотела перемахнуть через забор. Но кисть эльфки прошла сквозь доски, не встретив никакого сопротивления.

– Черная Стрела! – кричали в доме. – Это сама Черная Стрела!

Глиргвай развернулась, стягивая с плеча лук. Эльфка выстрелила в светящийся квадрат окна наугад. Крик, раздавшийся в ответ, был уже совсем другой тональности. Он был совершенно немузыкален, этот крик боли и ужаса, но прозвучал для Глиргвай лучше самых нежных песен Квендихен. Лук под ее руками потеплел – Хелькар говорил, что так и будет, едва стрела найдет добычу.

– Ежи! – орали в доме. – Ежи атакуют!

Глиргвай успела выпустить еще пять стрел. Их можно было не беречь. Эльфка переживала, что не сможет достать таких же чудных стрел, когда расстреляет весь запас. Но назгул объяснил ей, что все стрелы, попавшие в цель, вернутся в колчан сами примерно через час после битвы. Раз в месяц колчан становится полным в любом случае. Первые три стрелы ушли обычно, с небольшим разлетом. Эльфка приноравливалась к новому оружию, непривычно большому, необычно легкому, к его силе и гибкости. А на четвертой стреле она почувствовала то, о чем говорил Хелькар. Лук словно ожил в ее руках, шевельнулся. «Словно большая кошка», подумалось Глиргвай. Что-то мягко, но ощутимо передвинуло стрелу, чуть приподняло ей локоть. Стрела вылетела как будто сама по себе, лишь дождавшись мысленного приказа лучницы. Следующая стрела словно сама скользнула в руку из колчана.

Больше всего на свете Глиргвай хотелось сейчас попасть в Квендихен. Украсть ее от мук, на которые ее обрекут палачи, подарить ей достойную смерть. Но желанию партизанки не суждено было сбыться.

Из дома выскочил высокий эльф с рогатиной в руках. Вместо щита он прикрывался медным подносом, на котором не так давно стояла корзиночка с погребальными хлебцами. Он бросился к Глиргвай. Эльфка сообразила, что в упоении боем допустила ошибку. «Кольцо предпочитает гнев и ненависть», вспомнились ей слова Хелькара. Нападающий не мог ее видеть, но заметил, откуда летят стрелы. Если бы ему удалось втянуть ее в поединок, остальные успели бы обежать вокруг забора, и ловушка бы захлопнулась.