Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария. Страница 67

– Привет, – сказал Верховный маг Фейре, ничуть не удивившись.

Смущенная Глиргвай кивнула.

– Мне бы хотелось, чтобы ты прошла немного со мной, – произнес он. – Там, немного ниже, есть лестница, она приведет тебя к… А что ты ищешь?

– Ванную комнату, – призналась Глиргвай.

– Ты найдешь целый бассейн, – улыбнулся Лайтонд.

Как и любой маг седьмого класса, он видел внутреннюю структуру дворца насквозь. Глиргвай не знала значения последнего слова, но переспрашивать не стала. Они двинулись вперед по ступенькам. Фигуру Глиргвай скрывал отвратительный мешковатый свитер и чудовищные кожаные штаны, которые делали ее похожей на воспитуемого. Но Лайтонд заметил, как грациозно двигается юная эльфка – легко, быстро и изящно, словно танцуя. На Верховного мага Фейре в легкой льняной рубашке Глиргвай поглядывала с недоверием, но ни о чем не спрашивала. Лайтонд слышал ее мысль: «Илу их знает, этих звездных эльфов. Они, может, там у себя в Фейре свитера одевают, когда снегу по пояс навалит». «Будет нехорошо, если девочка умрет, ни разу не надев настоящего платья», внезапно подумал он.

– Я так удачно тебя встретил, – сказал Лайтонд непринужденно. – Мне хотелось поговорить с тобой вот о чем. Что ты скажешь, если мы подарим тебе платье? Настоящее платье, из бархата и шелка, я имею в виду.

Он покосился на нее.

– Кто это «мы», – пробормотала озадаченная эльфка.

– Ну, мы все, – легко соврал Лайтонд. – В благодарность за то, что ты скрасила нашу суровую компанию.

– А мне показалось, что вы не хотите меня брать, – возразила Глиргвай.

Эльф прикрыл глаза веками и ничего не ответил.

– Это же очень дорого, наверное, – произнесла она задумчиво.

– Об этом не думай, – сказал Лайтонд. – Как Верховный маг Фейре, я получаю солидное содержание. Все те годы, что я провел в лагере, деньги продолжали исправно поступать – звание Верховного мага с меня снимут только после смерти. Так что я могу себе позволить подарить платье девушке, которая развеет чары над замком дракона.

– Ваниэль что-то говорила об этом… Что за чары? – заинтересовалась эльфка.

– Точно я не знаю, это же военная тайна мандречен, – признался Верховный маг. – Но известно одно. Войти в замок – с оружием и желанием убить дракона – могут только разные стихии, если они объединятся.

– Не понимаю, – пробормотала Глиргвай.

– Эльфы и мандречены, – пояснил Лайтонд. – Мужчины и женщины… Без тебя мы не сможем победить. Среди Танцоров Смерти были и люди, и эльфы – но женщин не было. Потому я проиграл в тот раз. Замок зачарован так, что если в него входят враги, на них тут же обрушиваются фантомные стражи. Их почти невозможно одолеть. Но если противоположные начала соберутся вместе, эти стражи так и не проснутся. И не придут на выручку своему господину. Так что ты – самый нужный и важный член в нашей компании.

– Да ладно, – пробурчала эльфка.

– Так что насчет платья? – уточнил Верховный маг Фейре.

Глиргвай улыбнулась и кивнула.

– Вот и замечательно, – заключил он.

– Можно тебя спросить? – осведомилась темная эльфка.

Лайтонд с интересом посмотрел на нее и кивнул. Оу уже успел убедиться, что эта тихая, спокойная девушка – та еще штучка. Мастерица неудобных вопросов.

– А почему ты хочешь убить Черное Пламя? – спросила Глиргвай. – Мы с Зигфридом потеряли свой отряд из-за него. Рингрин верит, что, убив дракона, спасет Железный Лес. Кулумит дал клятву верности нашему принцу и держит ее, в отличие от многих… Но ты? Что это для тебя – убить дракона?

Лайтонд несколько минут смотрел на серое, седое от гнева море. Глиргвай уже решила, что не получит ответа, когда он произнес:

– Ты умеешь играть на лютне, я слышал. Так вот, для меня убить дракона – это как выучить сложный проигрыш. Освоить перебор, который никак не дается. Ведь пока не выучишь его, спеть песню не получится. Вот так и я – повторяю снова и снова, хотя мне это уже до смерти надоело. Но что мне делать, если песня с таким хитро закрученным аккордом – это симфония моей жизни, такая, как ее написал Илуватар?

Глиргвай пожала плечами:

– Ты мог бы попробовать, как Мелькор, создать свою симфонию. Партия, предложенная тебе Илу, могла быть неудачной… или могла быть просто не по тебе.

Лайтонд ощутил легкое головокружение, поняв, что именно советует ему Глиргвай. Эльфка была еще очень юна – но ее устами говорил народ, старый и мудрый. Эта мудрость была, несомненно, злой. Однако Лайтонд после полувека в воспитательном лагере начал всерьез сомневаться, что добро и зло, свет и тьма значат больше, чем просто звуки.

– В Фейре за такой ответ тебя бы казнили, – почти прошептал он. – То, что ты говоришь – это кощунство.

– Я не из альвов, – возразила Глиргвай. – И мы не в Фейре.

– Да, – кивнул Лайтонд. – Я просто забыл, что разговариваю с авари. Что ж, спасибо за совет. А вот и дверь.

Глиргвай озадаченно посмотрела на грубую, бугристую поверхность скалы. Лайтонд взмахнул рукой, и в ней засияли контуры двери. Верховный маг Фейре галантно открыл ее, потянув за невесть откуда взявшуюся ручку. Эльфка кивнула ему на прощанье и вошла вовнутрь.

«Заговоры – заговорами, но и науку тоже нужно двигать», думал Лакгаэр, когда поднимался из своей лаборатории и сжимал в руках папочку с результатами последних экспериментов. Он провел два последних дня над колбами и ретортами, спал и ел в лаборатории. Мягкая и удобная софа стояла у дальней стены специально для таких случаев. Верный слуга приносил еду исследователю. Если бы серия артефактов Д-19 созрела на день раньше, Лакгаэр и Лайтонд не встретились бы. Это, несомненно, оказало бы неизгладимое влияние на ход истории. Сейчас Лакгаэр направлялся в свой кабинет при библиотеке. Данные предстояло расшифровать, зафиксировать и обдумать. Эльфу казалось, что он уже заметил некоторую закономерность результатов. Но без логарифмической линейки его предположения было не проверить.

Таким образом, если бы за эти два дня Лайтонд сотоварищи уже убили дракона, Лакгаэр узнал бы об этом последним. Впрочем, он не желал вникать в дела заговорщиков. Старый эльф исходил из того, что чем меньше он знает, тем меньше информации он сможет передать имперским палачам – если до этого дойдет. Да и сами заговорщики не торопились посвящать эльфа, приютившего их, в детали своего замысла. Лакгаэр знал, что они не доверяют ему – потому, что он сам проявил инициативу. По этой причине он не стал сообщать эльфам, что знает по крайней мере одного человека, который охотно пойдет с ними убивать Черное Пламя. Всему свое время.

Когда Лайтонд и Рингрин, выслушав его предложение, собрались идти за остальными, Верховный маг Фейре увидел отчаянное выражение на лице Лакгаэра. Лайтонд улыбнулся и сказал:

– Мы вернемся. Мы же оставили вам рыбу и вино. Не родился еще тот эльдар, который мог бы бросить славную, жирную семгу, за которую уже заплатил.

И они правда вернулись, и потушили семгу в вине – благоухание добралось и до внутреннего дворика, где гулял перед сном старый эльф, чтобы успокоить нервы. Лакгаэр поселил гостей в той части пансионата, которая имела отдельный выход на улицу и кухню. Старый эльф запретил слугам ходить туда. Лагкаэр дал Лайтонду ключ от дверей, отделявших пансионат от остальной части дворца. В тот же вечер старый эльф отписал и связался посредством магического шара с родителями учеников. Он сообщил, что каникулы продлены на неопределенный срок. Большая часть эльфов была в курсе того, что происходит в Рабине, и родители не возражали против увеличенных каникул. Ну, а ученики – и подавно.

Лаборатория находилась в подземном этаже под помещениями, которые достались гостям. Лакгаэру пришлось пройти широким коридором, соединявшим комнаты воспитанников и общий зал. Старый эльф никого не встретил по дороге. Но когда он оказался в общем зале, с перил балюстрады второго этажа кто-то мягко спрыгнул. Лакгаэр отступил назад – ему показалось, что темное тело летит прямо на него. Мужчина приземлился в двух шагах от хозяина дворца и представился: