Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария. Страница 86

Но искушать судьбу все же не стоило.

Избушка ведьмы не любила долго сидеть на одном месте. Если ей вздумалось, как называла это Кертель, «поразмять старые курячьи ноги», то Коруне и Тенквиссу предстояло немало потрудиться, прежде чем найти избушку. Старая колдунья меняла место лежки избушки раз в два-три дня, объясняя это тем, что иначе можно обморозить огромные жилистые лапы, на которых та стояла. Куриные ноги они напоминали весьма отдаленно. А избушка без ног – уже не жилица на этом свете , как говорила старая колдунья.

Как и думала Коруна, место старой лежки оказалось разрытым. Огромные глубокие, трехпалые следы с длинной пяткой вели на северо-запад. Девушка и маг сошли с тропинки и двинулись по следам. Уже начинало темнеть. «А возвращаться по кромешной темноте придется», вздохнула девушка. В те дни, когда Кертель принимала Тенквисса, на ночь она всегда отправляла ученицу домой.

На этот раз избушка выбрала себе место на корнях огромного дуба, где сейчас и возлежала темной, неопрятной глыбой. Ни единого огонька не светилось в окнах избушки, да и не мудрено. У нее не было окон, стены были глухими, как в бане. Коруна заметила яркий блик – единственное окошко на чердаке было открыто. Кертель была весьма аккуратной ведьмой, и никогда не вылетала в трубу, чтобы не перепачкаться сажей. Кертель не пожалела денег, чтобы застеклить большое, размером с дверь, окно на чердаке, и сейчас в него напоследок любовался Хорс. Длинный светлый отблик из окна, похожий на меч, перерезал пополам неровные валы сугробов на крохотной полянке, куда вышли волшебник и юная ведьма. Маг тоже заметил распахнутое окошко и сказал:

– Как хорошо, что я тебя встретил.

Когда хозяйки не было дома, дверь избушки могла открыть только Коруна. Ожидать Кертель на пороге избушки холодным зимним вечером было бы удовольствием ниже среднего.

Маг и юная ведьма вошли в дом. Пока Тенквисс отряхивался от снега в сенях и обметал свои сапоги веничком, Коруна разожгла стоявшие на столе в витиеватом канделябре свечи. Девушка хотела поставить самовар, но угли в нем уже погасли.

– Давай растопим печь, – сказал волшебник, появляясь из сеней. – Тут прохладно.

Коруна кивнула. Судя по всему, Кертель улетела сразу, как только они с ученицей простились несколько дней назад, и с тех пор изба выстыла. Ступени лестницы, ведущей на чердак, были засыпаны снегом. Его намело через люк, который хозяйка оставила открытым. На столе лежал опрокинутый, вылизанный до блеска горшок. Старая ведьма не оставила еды коту и не выпустила его из дома на время своего отсутствия. Кот, не растерявшись, перевернул с горшок со щами и ими питался.

Тенквисс вернулся в сени за дровами. Коруна взобралась на чердачную лестницу и захлопнула тяжелый люк. Когда она спустилась, Тенквисс уже хлопотал у печки. Сложив дрова шалашиком, он бросил с ладони алую огненную ленту, чтобы разжечь их. Ученица ведьмы вздохнула. Она еще не умела бросать файерболы. Дрова затрещали, в горницу потянуло дымком. Тенквисс зябко потер руки, подул на них.

– Холодно, – смущенно улыбнулся он, перехватив взгляд Коруны. – Ты не знаешь, где у Кертель графинчик или шкалик с волшебной водой для хорошего настроения?

Девушка прыснула.

– Не знаю, – сказала Коруна. – Но у меня с собой есть.

– Да будут благословенны мандреченки, рачительные и запасливые, у которых всегда с собой есть! – обрадовано воскликнул Тенквисс.

Маг и ученица ведьмы уселись за столом. Коруна развязала полотенце на корзинке. Из темноты в тот же самый миг появился огромный черный кот. Юная ведьма отдала ему крынку со сметаной – по счастью, она не разбилась. Маг достал из кармана плаща два металлических стаканчика с гравировкой.

– Да будут благословенны мандречены, которые не выходят из дома без стакана, – весело сказала Коруна.

Тенквисс покосился на нее, пытаясь понять, шутка это или упрек, понял, что первое, и улыбнулся. Маг разлил. Они выпили по первой и закусили шанежками. Девушка с наслаждением почувствовала, как тепло от живота растекается по всему телу.

– Чудесная водка, – сказал Тенквисс. – И вкус такой необычный.

– Это самогон, – сообщила Коруна. – На шишках реснисосны.

Маг поперхнулся пирожком. Девушка похлопала его по спине.

– Не стоит так пугаться, – сказала она. – Это же не дубокрак, ее взять не сложно…

– Да уж, – сказал Тенквисс, отдышавшись. – Я тебе покажу кое-что.

Волшебник сбросил плащ. Вслед за ним на лавку полетел парчовый, шитый серебром кафтан. Коруна с интересом наблюдала за магом. Тенквисс расстегнул рубаху. Коруна увидела бугры мышщ на груди и плоский живот. Маг оказался крепок в кости. Несмотря на то, что темные волосы Тенквисса уже присыпал серый пепел седины, на его жилистом теле не оказалось ни грамма жира. Девушка почувствовала горячий толчок в живот. Коруна была уже достаточно опытна, чтобы знать – на этот раз причиной была не водка. Маг коснулся рукой своего плеча, и девушка заметила на нем Тенквисса глубокую, уродливую вмятину, словно из тела вырвали кусок мяса.

– Это тоже не дубокрак, – ответил он на вопрос, читавшийся в ее взгляде.

– А что? Змеедерево? – Коруне показалось, что она различает характерный зигзаг от зубов чудовища.

Тенквисс как-то странно моргнул, а затем сказал:

– Да. Змеедерево.

– А можно потрогать? – спросила Коруна.

Ей еще не приходилось видеть таких ран, но дело было не только в этом. Ей захотелось прикоснуться к этому телу, словно отлитому из бронзы. Тенквисс кивнул:

– Трогай, конечно, она давно зажила.

Коруна коснулась плеча волшебника. Оно оказалось горячим, хотя маг сидел полуобнаженным в три дня нетопленной горнице. Девушка не торопилась отнимать руку. Тенквисс одной рукой обнял юную ведьму и наклонился к ее шее. Коруна тихонько вскрикнула, когда волшебник легонько укусил ее – словно пробуя на вкус. Затем Тенквисс провел языком ей по шее, резко, быстро. У Коруны даже мурашки побежали от удовольствия. Она обняла его. Когда Тенквисс протянул руку к ее груди, Коруна уже расстегивала ферязь.

Тепло от печки медленно расходилось по горнице, но холодно им не было. Сама не зная как, Коруна оказалась лежащей на коленях мага. Тенквисс целовал ее обнаженную грудь. Одной рукой он придерживал голову юной ведьмы под шеей, а вторую руку сложно было заметить под юбкой девушки.

– Ты меня околдовал? – хрипло спросила Коруна.

Тенквисс оскорбленно приподнял бровь и сделал два быстрых движения рукой. Девушка застонала.

– Я – тебя? – повторил маг, наклоняясь к ее губам. Почему-то Коруне послышалась горечь в этих словах. – Я – тебя?

Он чуть высунул язык. Девушка потянулась к нему, к этим полуоткрытым влажным губам и языку, блестевшему меж них подобно жалу. Маг негромко засмеялся и совершенно змеиным движением втянул язык.

– Скорее ты – меня, – ответил Тенквисс.

– Нет, – пробормотала Коруна. – Я не пользуюсь магией, чтобы….

– Я тоже, – ответил маг.

Связать его чарами было не по плечу юной станичной колдунье. Пока еще – не по плечу. А насчет себя волшебник прилгнул. В старой, глубокой ране сохранилось Чи того, кто ее нанес; как ни старался маг, он не смог избавиться от следа врага в своей ауре. Однако нет худа без добра – Тенквиссу была очень нужна эта девчушка, и если бы не эхо души Лайтонда, вряд ли бы он преуспел. Маг понял, что он не ошибся в своих догадках насчет того, кого прячет под своей юбкой старая Кертель.

Тенквисс наконец поцеловал Коруну. Девушка припала к его губам нетерпеливо, жадно.

– Не так, – сказал он, когда Коруна, задыхаясь, откинулась назад. – Дышать надо носом, по очереди, вот как…

Он накрыл ее губы своими и показал. Девушка видела его лицо, мелкие бисеринки пота, собравшиеся на висках, и его глаза – темные, влажные, покорные глаза побежденного.

– Кстати, о магии, – сказал Тенквисс. – Ты не знаешь, где Кертель держит свою волшебную палочку?

– Волшебную… палочку? – задыхаясь, переспросила Коруна.