И восстанут Злые - Пейдж Даниэль. Страница 7

Когда я подняла хвост с земли, тот принялся неистово извиваться. Я опустила взгляд на Льва, чтобы проверить свою правоту. Тот скорчился на земле, закрыв голову лапами. Что ж, вскоре он освободится от страданий. Я подняла клинок над головой и приготовилась избавиться от зверя.

Я вспомнила обо всем, что он натворил, — обо всех невинных жертвах, которых Лев запугивал и пытал, будучи ударной силой Дороти. Подумала о тех, кого он убил. О Герт. Звездочке. И о людях, которых я даже не знала, — о семье Нокса, например. Льву не нужны были для этого причины. Он убивал только из наслаждения. Потому что это было весело. Потому что Дороти так сказала.

Рука над головой была готова к удару, лезвие полыхало магией. Я поняла вдруг, что за время битвы и так помрачневшее небо затянулось зловещей пеленой облаков.

Казалось, я тому причиной. Будто бы все вокруг переняло частичку злости и тьмы, заполняющих душу. В это мгновение я боялась сама себя. Но этот страх не шел ни в какое сравнение с ужасом трусливого Льва.

— Пожалуйста, не убивайте меня, — прохрипел он, заплакав. Могучий зверь свернулся на земле в плотный клубок и закрыл лапами морду.

Сейчас, когда он стал таким, сложно было представить, что это существо вообще способно на все те ужасы, в которые он поверг Страну Оз. Без своей храбрости Лев оказался слабаком. Но теперь эта храбрость в моих руках. Хвост обвивал руку подобно браслету. Лев стал совершенно безобиден, зато я чувствовала мощь. Возможно, даже абсолютное бесстрашие. Безрассудство. Руки и одежда были алыми от крови, даже волосы искупались в ней. Вдалеке послышалось одинокое чириканье.

Мои плечи поникли. Я сделала глубокий жадный вздох. Клинок выпал из захвата, и в то же мгновение тучи разошлись, а на небе вновь засияло солнце. Меня всю трясло, когда магия, которая переполняла тело во время боя, потихоньку начала рассеиваться.

Всего на мгновение в голове возник образ матери. Какой хрупкой она была, когда возвращалась после очередного запоя! Вспомнились все те случаи, когда она пыталась привести себя в порядок, а я всячески пробовала ей помочь. Но все ее попытки были тщетны.

Я выпрямилась и отвернулась ото Льва.

— Убирайся, — бросила я, указывая рукой в никуда.

Шатаясь, Лев поднялся. Он споткнулся, упал, потом поднялся вновь и посмотрел на меня. Усы его дрожали.

— Спасибо, — всхлипнул Лев. — Как я могу…

— Убирайся, пока не передумала, — оборвала я его.

Лев сжался и не оглядываясь похромал в лес, с каждым шагом окропляя землю кровью.

Два есть, остался еще один. И Дороти наконец в моей власти. Уверяю, ее я не отпущу так просто, как Льва.

Постепенно я начала замечать, что творится вокруг. Среди волнующегося моря цветов замерли истуканами Мод и Олли, удивленно глядя на меня, словно не узнавая. Зато на лице Озмы играла легкая застенчивая улыбка. Кажется, она гордилась мной. Хотелось сказать им хоть что-нибудь. Заявить: «Вот видите? Я отпустила его!»

Да, правда. Я действительно его отпустила. Однако до этого едва не убила, едва не пересекла допустимую грань жестокости. И друзья видели, как я балансирую на самом ее краю. Я хотела что-то сказать, но слов для оправдания придумать не получалось. Я просто стояла и пыталась понять, что сейчас произошло, когда увидела остальных зрителей. Они были повсюду. Я настолько увлеклась уничтожением Льва, что не заметила обезьян.

Они сидели на ветвях деревьев, прятались в зарослях цветов и густом кустарнике, который закрывал вход в лес. Должно быть, их сотни… Жаль, я никогда особо не блистала знаниями биологии. Было бы неплохо выяснить, какие здесь обитают виды. Так же как и Мод с Олли, обезьяны просто сидели и смотрели на меня, не двигаясь и даже не моргая. Так же как и Мод с Олли, они боялись.

4

Владения королевы Бескрылых расположились высоко в деревьях, под пологом густой листвы, накрывающим Мрачные джунгли. Обезьяны хорошо знали эти места, поэтому мы смогли добраться до их королевства, не попавшись в лапы хищников. И все же потребовалось несколько часов, чтобы, пробиваясь через плотную завесу лиан и ветвей, попасть в самое сердце леса, где и раскинулся поднебесный дом обезьян. Мы отдыхали лишь раз, у ручья, где мне дали время отмыться от крови, а потом все шли и шли, пока наконец не оказались перед огромным деревом.

— Почему мы остановились? — Я посмотрела на Олли.

— Это вход для людей. Ты ведь не умеешь так же хорошо лазить, как и остальные, я прав?

Я подняла взгляд на кроны деревьев. Большинство остальных обезьян просто забрались наверх по ветвям. Олли прижал ладонь к едва заметной выемке на стволе, и часть коры отъехала в сторону, открывая внутри дерева странную конструкцию, похожую на кухонный лифт. Олли забрался внутрь и поманил нас следом. Забившись в тесный лифт, мы с обезьянами принялись по очереди тянуть канат, который поворачивал шкив и поднимал платформу, унося нас все выше и выше.

Когда мы наконец вывалились на узкую площадку, Олли едва дышал, да и я была не в лучшей форме. В деревне обезьян словно готовились к тематической вечеринке по Робинзонам, пользуясь советами Марты Стюарт [2]. В кронах были построены деревянные домики всевозможных форм и размеров. Они объединялись целой сетью подвесных мостиков, выполненных из грубо отесанных досок и перекрученных лиан. Повсюду бродили обезьяны в человеческой одежде. Были среди них и одетые в маленькие строгие костюмы-тройки, и в спортивные штаны с футболками, и в форму медсестер, и даже наряженные в крошечные бальные платья, словно собирались на вручение особого обезьяньего «Оскара». Большинство обезьян не пользовалось мостиками; они просто раскачивались на лианах и скакали по ветвям, словно и не подозревали, что находятся более чем в пяти сотнях футов над землей.

Встретила нас обезьяна, которую, казалось, ни капли не смущал ее черно-белый наряд горничной.

— С возвращением, — слишком грубым и низким голосом для такого крошечного существа поприветствовала она Олли. Обезьяна быстро похлопала его по спине и поцеловала в щеку, а потом, повернувшись к королеве, присела в неуклюжем реверансе, от вида которого я едва не расхохоталась. — Добро пожаловать, Ваше Высочество, — обратилась она к Озме. — Я Айрис. Для нас честь приютить вас в своей деревне.

Задержав внимание на королеве еще на пару секунд, Айрис повернулась ко мне. Улыбка ее померкла. Кажется, местные обезьяны мне не доверяют.

— Привет, — неловко поздоровалась я с ней. — Я Эми.

— Знаю, — отозвалась обезьяна. — Королева Лулу ждала вашего прибытия. Олли проводит тебя к ней, а я сопровожу Ее Величество в ваши общие покои. — С этими словами Айрис подхватила под руку хлопающую глазами Озму и повела ее прочь.

— Кажется, твои друзья от меня не в восторге, — сообщила я Олли.

— У Бескрылых печальный опыт общения с колдуньями. — Он пожал плечами.

И, не дав мне сказать ни слова против, Олли перебежал через один из веревочных мостиков. Пришлось последовать за ним.

Так как кроны деревьев закрывали почти весь солнечный свет, деревня была освещена странными фонарями, которые плавали в воздухе и напоминали полупрозрачные светящиеся лимоны-переростки. Они нависали над дорожками и домами, а мягкий свет дарил тусклой деревушке ощущение волшебной вечеринки, которая должна была вот-вот начаться. (Не то чтобы я когда-либо бывала на подобных, но зато, пока еще жила в Канзасе, вместе с мамой порой смотрела разные шоу по телевизору. Когда мы не ссорились, естественно.)

— Это солнцефрукты, — пояснил Олли, заметив, как я по пути пялюсь на местное подобие фонариков. — Попробуй! — Он подхватил из воздуха один фрукт и мастерски сорвал с верхушки кусок тонкой кожуры, обнажая желтоватую светящуюся вязкую мякоть, а потом протянул его мне.

Солнцефрукт приятно грел ладони и на ощупь напоминал жевательные мармеладки. Пробовать его было страшно, но я не хотела оскорбить Олли, а потому подцепила пальцем немного светящейся слизи и облизнула его. Я думала, вкус будет не из приятных, но солнцефрукт оказался, пожалуй, самым вкусным из всего того, что я когда-либо ела. Он сочетал в себе десятки разных вкусов: был похож на тянучки, ананас и фруктовые коктейли с маленькими зонтиками. У него был вкус лета, последнего дня школы и пляжа. Я прикрыла глаза и пару мгновений посмаковала на языке послевкусие, внезапно осознавая, как же давно вот так вот искренне ничем не наслаждалась. Теперь такие мгновения стали очень редкими.