Наследие страха - Кунц Дин Рей. Страница 24

– Ну что же, – объявил Ли, вставая, – мне нужно взглянуть в кое-какие гроссбухи, прежде чем я смогу считать, что вечер принадлежит мне. – Он кивнул им и ушел из столовой в свой кабинет на первом этаже.

Вскоре вышли и остальные, все, кроме Элайн и Гордона, как будто они оба задумали остаться наедине.

– Приходите ненадолго в гостиную, – попросил он, вставая и подходя к девушке, чтобы проявить галантность, выдвинув для нее стул. – Я ожидал, что отец расскажет всем о психиатре, который лечит Силию. Мы оба знакомы с ним, с доктором Картером. Я попросил разрешения посидеть на его сеансе, и он позволил мне, сказав, что разрешит, когда Силия будет загипнотизирована. Это было очень захватывающе.

– Представляю себе, – сказала Элайн, когда он взял ее под руку и провел из столовой через дверь, потом по толстому ковру к дивану, где сел возле нее.

Она почувствовала тепло и защищенность и на какой-то момент совсем забыла о том, что хотела рассказать Ли Матерли свою историю.

– Вы общались с психиатрами на курсах медсестер? – осведомился Гордон. Элайн припомнила:

– Не очень много. Знаете, медицинская наука до сих пор относится к психиатрии с некоторым неодобрением.

– Ну, – протянул Гордон, – я не знаю, является ли доктор Картер примером среднего психиатра, или он выше среднего уровня, но он в высшей степени впечатляющий человек!

Она почувствовала, как улыбается, и поняла, что Гордон внушает ей большее чувство спокойствия, чем она когда-либо испытывала последние несколько дней. Она слышала, как Бесс убирает со стола. В кабинете Ли запустил свой арифмометр. Наверху патефон играл классическую музыку. В первый раз показалось, что в этом доме люди живут, а не умирают. Ей это очень понравилось, и она почувствовала себя принадлежащей к ним, а не посторонним человеком.

– В каком смысле? – спросила она. Гордон пояснил:

– Он высокий, и, как мне представляется, женщины нашли бы его очень красивым. Он, наверное, лет тридцати пяти или около этого, необычайно молод для психиатра, по крайней мере, я так считаю.

– Ему удалось вызвать у Силии регресс под гипнозом, вернуть ее к моменту, когда ее ударили ножом?

– Нет, – вздохнул Гордон. – Но он подошел близко к этому. Позвольте мне рассказать в точности, как это было.

Силия сидела на больничной кровати, когда доктор Картер ввел в комнату Гордона. Она была бледная, но такая же хорошенькая, как перед происшествием. Казалось, она немного потеряла в весе, но ничто другое не указывало на ее состояние.

– Она не может увидеть меня? – спросил Гордон.

– Она видит только меня и слышит только то, что я ей говорю, сообщил ему Картер. – Садитесь вон там. Она даже не знает, что вы здесь.

Доктор Картер подошел к кровати сбоку и встал возле Силии. Он прикоснулся к ее лицу пальцами, но она едва ли это заметила. Он взял подбородок девушки своей ладонью и приподнял ее лицо так, чтобы она смотрела прямо ему в глаза.

– Здравствуй, Силия, – поздоровался он.

– Здравствуйте, доктор Картер.

– Как ты себя чувствуешь?

– Никак не чувствую, – отозвалась она.

– Сколько тебе лет?

– У меня нет возраста.

– Вообще никакого возраста? – настаивал он.

– Вообще никакого возраста, – подтвердила она.

Тогда доктор Картер повернулся к Гордону и, улыбаясь, объяснил, что он сделал посредством гипноза. Первым шагом в возрастном регрессе было заставить пациента привыкнуть к плаванию во времени, допустить изменчивость возраста. Не давая ей вообще никакого возраста, он мог предложить гипнотически, что ей сейчас только двадцать лет. А теперь девятнадцать. А теперь восемнадцать. И так далее, пока она не станет ребенком. В этом случае, однако, требовалось вернуться лишь на несколько дней назад, к вечеру понедельника.

– Сколько сейчас времени? – спросил он Силию.

– Нисколько.

– Какой день?

– Я даже не знаю, – сказала она. И застенчиво хмыкнула.

– Не нужно стесняться того, что не знаешь день недели, – произнес врач дружелюбно, все так же прикасаясь к ее лицу.

– Хорошо, – сказала она, моментально уступая всему, что он говорил.

– А теперь ты видишь перед собой часы, Силия?

– Нет.

– Посмотри внимательней.

– Вижу.

– Наблюдай за стрелками, – приказал он.

– Смотрю.

– Они не поворачиваются вспять?

– Вспять?

– Поворачиваются, ведь так?

– Да, – подтвердила она с озадаченным выражением на хорошеньком лице.

– Пусть тебя это не беспокоит. Они должны повернуться вспять. Это то, что мы от них хотим. В данном случае это совершенно естественно.

Неодобрительное выражение сошло с лица девушки.

– Сейчас утро среды, вчерашнее утро, – говорил Картер., – Ты помнишь вчерашнее утро?

– Я проснулась в больнице.

– Правильно.

– Мне было очень больно, – добавила она. – Я трогала себя, и у меня болело там, где я трогала, потом пришли сестры, и в моей руке была игла, через которую мне вводили глюкозу, и…

– Ну вот, замечательно, – оборвал он пациентку. – Теперь ты в порядке. Вчерашняя боль не имеет значения, если сегодня ты в порядке. Ведь так?

– Да, – сказала она, тут же успокоившись.

– А сейчас, – заявил доктор Картер, – уже не среда, правда, Силия? Он погладил ее подбородок.

– Правда.

– Сейчас утро понедельника, не так ли?

– Да.

Затем Картер повернулся к Гордону и объяснил, что не хочет сразу возвращать пациентку в момент нападения, предшествовавший ее коме. Это было бы слишком травмирующим, слишком внезапным. Вместо этого он собирался вернуть ее к утру понедельника, а потом медленно провести по дню до того момента, когда на нее напали.

Так оно и было, пока Картер не сказал:

– А теперь поздний вечер понедельника, и ты кладешь чемодан в свою машину. Ты собираешься уехать, чтобы провести где-то уик-энд. Правильно?

– Да, – промолвила Силия. Но на ее лице уже появилось встревоженное выражение, тень беспокойства.

– Куда ты едешь, Силия? Она не ответила.

– Куда ты едешь на уик-энд? – вновь спросил Картер.

– Я…

– Ну?

Она не могла ничего выговорить.

– Чего ты боишься? – потребовал он.

– Ничего.

– Хорошо. Бояться нечего, совершенно нечего. Итак, куда ты едешь на уик-энд?

В этот момент она вырвалась из мягких рук доктора и начала кричать.

– Это было ужасно, – поделился Гордон, прерывая повествование, чтобы сделать свой первый собственный комментарий с тех пор, как начал рассказывать историю. – Это было так, будто ее ударили ножом прямо там, в госпитале.

Доктор Картер был не слишком уж встревожен ее внезапной буйной реакцией. Он лишь приказал:

– Перестань кричать, Силия.

И она перестала.

А доктор продолжил:

– Никто не сделает тебе больно. Никто никогда не сделает тебе больно, потому что ты слишком хорошенькая и очаровательная. Ты веришь, что кто-то когда-нибудь тебя обидит?

– Нет, – сказала она. Но неохотно.

– Сейчас утро четверга.

– Четверга, – повторила она.

– Где ты?

– В больнице.

– Посмотри на часы. Стрелки движутся вперед. Ты видишь, что теперь они движутся вперед?

– Да.

– Сейчас утро четверга, не так ли, Силия?

Она сказала, что так.

В этом месте Картер повернулся к Гордону:

– Мне придется разбудить ее сейчас, а завтра попробовать снова. Не могли бы вы уйти? Если она узнает, что за ней наблюдают, ее, возможно, будет сложнее контролировать на последующих сеансах.

– И я ушел, – закончил Гордон. – Я был просто потрясен.

– Представляю себе, – кивнула Элайн, у которой из рассказа постепенно складывалось впечатление, насколько жуткой на самом деле была эта сцена.

– Поначалу, – признался Гордон, – я подумывал о том, чтобы вернуться и понаблюдать за другими сеансами до тех пор, пока он не закончит с ней. Я уверен, что Картер разрешил бы мне. Но когда я услышал ее крик и посмотрел на ее лицо под конец сеанса, я понял, что не хочу быть там, когда она наконец восстановит в памяти момент нападения. Это было бы слишком.