Ваше Сиятельство 7 (СИ) - Моури Эрли. Страница 25

— Меня очень тронуло, что произошло с ней. Просто нет слов. Наверное, буду думать об этом всю ночь, — сказала Ольга Борисовна, втянув носиком дым от моей сигареты и недовольно поморщившись. — Тебе покажется странным, но я теперь очень не хочу, чтобы ты отвернулся от нее. Ты же видишь, она тебя любит и это по-настоящему. С другой стороны, мне не хочется, чтобы в наши отношения добавилась еще одна женщина. Для меня недавно было потрясением, что Артемида ждет от тебя ребенка, но я это приняла, поняла ее и тебя. И даже себя. Поняла, что я все еще бываю слишком эгоистична. Часто вспоминаю Айлин. Пожалуй, это единственный известный мне человека, в которой не было эгоизма. Наверное, поэтому ее забрала у нас какая-то высшая сила и сделала элиной. Так, наверное, было записано в Вечной Книге и смерть Айлин была неизбежна, как и все произошедшее потом.

— Оль… — я обнял ее и поцеловал в краешек губ.

— Елецкий, не дыми на меня! — она отмахнулась. — Говори, ты сделаешь Элизабет любовницей? Пока я согласна на это, хотя мне такое точно не доставит удовольствия.

— Да, Оль, я не могу поступить иначе. Но есть одно обстоятельство… — я выпустил струйку дыма в сторону, стараясь не дымить на «ее сиятельство». — Я не люблю Элизабет. Она меня очень дразнит, мне ее иногда очень хочется, но это… Ты сама понимаешь, это совсем другое чувство. В нем нет нежности, в нем нет души и очень-очень много чего нет еще. Любая женщина будет чувствовать недостаток тепла и страдать. Но при всем этом есть кое-что позитивное, — я еще раз жадно затянулся табачным дымом. — Сегодня я взглянул на Элиз совсем другими глазами. Во мне появилось тепло к ней, которого не было раньше. Может оно скоро угаснет. Может это вовсе не тепло, а жалость — я не знаю. Ладно, потом все это прояснится. Итак, ты, моя невеста, вызвала меня сюда, чтобы сказать, что Элизабет должна стать моей любовницей. Боги, как это странно!

Я усмехнулся, подняв взгляд к потолку.

— Да. Я не против, если ты будешь встречаться с ней и ты обязан стать ее надежной поддержкой, пока она не обустроит свою жизнь так, как сочтет нужным, — Ковалевская повернулась, поглядывая на миссис Барнс, одиноко сидевшую спиной к нам. — Но я не хочу, чтобы это мешало нашим отношениям. И есть еще одна причина, почему я этого хочу.

Последние слова княгини стали слишком неожиданными для меня.

— Почему? — спросил я.

Глава 12

Сюрпризы по-женски

— Все, идем. Слишком долго заставляем скучать твою подругу, — Ольга Борисовна направилась к нашему столику, за которым одиноко сидела миссис Барнс.

— Оля, почему⁈ — я остановил ее, взяв за руку.

— Что «почему»? — Ковалевская недоуменно взглянула на меня.

Мне не верилось, чтобы она со своей светлейшей головой и завидной памятью не помнила того, что сама сказала минуту назад и не помнила моего вопроса. Не отпуская ее руку, я терпеливо пояснил:

— Почему ты хочешь, чтобы Элизабет стала моей любовницей. Извини, но в этом что-то не так. Я бы даже сказал, что в этом что-то очень-очень не так.

— Я лишь сказала, что не против этого. Потому, что мне ее жалко. Я вижу, как она относится к тебе, представляю все ее страдания. И знаю, что ты раньше был к ней несправедлив и жесток, — произнесла княгиня, морщась от табачного дыма. — Все, пусти меня.

— Нет, Оля. Ты сказала, что есть еще одна причина. Ты что-то скрываешь. Что ты скрываешь, чего я не знаю? Ты не сказала, о чем вы шептались с Ленской. Теперь какие-то недомолвки относительно Элизабет. Что за тайны мадридского двора сегодня меня окружают? — я на самом деле не понимал ее, но ясно чувствовал, что в ее поведении что-то не так.

— Какого еще двора? — переспросила Ковалевская. — При чем здесь Испания?

Я сразу не подумал, что фраза из другого мира понятна здесь лишь мне одному, но не стал пояснять и настойчиво спросил:

— Говори, какая есть еще причина, из-за которой ты хочешь, чтобы мной и Элизабет сложились тепленькие отношения?

— Нет, я не скажу. И это для твоего же блага. Потому что я забочусь о тебе. Я хочу твоего душевного спокойствия и ради этого могу немного поступиться своим. Саш, умерь свое любопытство. Скоро ты сам все поймешь, — ответила она и направилась к нашему столику.

— Оля! — окликнул я ее, потушив сгоревшую до фильтра сигарету.

— Я не скажу. Потому что так пообещала, — она обернулась. — Все, вопрос временно закрыт. Наберись терпения. Елецкий, ты же маг или кто? Где твоя воля мага? — она улыбнулась, своей неповторимой, дразнящей улыбкой, но в этот раз ее улыбка меня могла лишь рассердить.

Воля мага… Да, есть такое понятие. Только имеет мало отношения к обычной жизни, к обычным человеческим переживаниям и отношениям. Здесь уместнее воля Астерия: мое состояние, когда я могу легко отстраниться от происходящего, и наблюдать за всем со стороны. При чем за совершенно всем, даже если бы в эту минуту я расставался с жизнью или тело страдало от невыносимой боли. Жизнь — это игра, и вряд ли эту величайшую истину знает кто-то лучше меня, включая богов. Пусть так: сейчас Ковалевская играет мной, и я знаю, что ее игра не может быть мне во вред. Подожду ее финала.

— Элиз, извини, что оставили тебя скучать, — сказал я, садясь на прежнее место рядом с баронессой. — Можешь рассказать подробнее, какие у тебя были ощущения и как именно ты видела мое лицо и мой образ, когда я, как ты говоришь, помогал тебе?

— Да, Алекс. Ты ешь, уже остывает, — миссис Барнс придвинула мне ближе горшочек с чанахи, при этом глянула на Ольгу, будто извиняясь за это и давая понять, что никак не оспаривает незыблемости ее отношений со мной. — Кстати, очень вкусно и очень остро, — добавила она, вернувшись к своей тарелке. — Я чувствовала, что ты со мной. После того как меня начал мучить тот индеец и Уоллес, и когда я поняла, что меня скорее всего убьют, я начала просить тебя о помощи. Я молилась тебе, как богу, хотя прежде никогда не почитала никаких богов. Но я знаю, что ты — демон и можешь меня услышать. И потом у меня возникло сначала ощущение, что ты у меня где-то здесь, — она указала двумя пальцами на лоб, — а потом уверенность, что ты с той минуты со мной и поможешь. Когда я была в отчаянье, и не знала, что делать, ты будто появлялся как призрак и подсказывал мне. Это же ты мне сказал взять в руки кирпичи, когда меня должны были застрелить. Ты сказал, как сделать: в правую руку четвертинку кирпича, в левую тяжелый, целый. С твоей помощью я смогла убить того негодяя с остробоем. И второго в кафе я убила, потому что ты вовремя подсказал мне вытащить остробой. Почему ты сам это не помнишь?

— Элизабет, мне нужно будет осмотреть тебя. Ты в какой гостинице остановилась? — спросил я, понимая, что имею дело с какой-то пока не совсем ясной ментальной аномалией. Хотя нечто подобное мне уже встречалось в прошлых жизнях.

— Ах вот как. Осмотреть… — Ольга Борисовна на миг застыла с ложкой у рта.

— В чем дело, Оль? — я не ожидал от нее столь неожиданного каприза, тем более после совершенно свежего разговора. И вообще у княгини давно не случалось перепадов настроения, таких какие бывали раньше.

— Ни в чем, Елецкий. Совершенно ни в чем. Я вас возить по отелям не собираюсь. Сам доберешься. И видимо покупка эрмимобиля с моим участием отменяется, вижу тебе сегодня будет просто некогда, — она отодвинула тарелку с шурпой.

— Ваше сиятельство, я вам хочу сделать подарок, — неожиданно засуетилась миссис Барнс. Она открыла сумочку, в которой раньше носила фотоаппарат и достала золотой медальон в виде шестиконечной звезды, с камешками похожими на рубины. — Не откажитесь принять! — она протянула медальон Ковалевской. — Я знаю, это древняя вещь, возможно с особыми свойствами. Она из коллекции виконта Уоллеса. Мне ни к чему такие дорогие вещи, вам она может понравиться.

Ольга взяла медальон, с минуту с любопытством разглядывала, глядя как отражается блеск светильников на гранях темно-красных самоцветов и золотых изгибах украшения.