Возвеличить престол (СИ) - Старый Денис. Страница 24

Как сделать так, чтобы Тохтамыш остался на полуострове и только своим существованием нервировал султана? Вопрос сложный, учитывая, что по дипломатическим каналам получилось добиться только того, что, назначенного временным послом Российской империи в Крымском ханстве, Лаврова, схватили и продержали неделю в тюрьме. После, правда, отправили в Москву, Тохтамыш посчитал неуместным разжигать огонь войны.

Такой шаг не был страхом, или даже нежеланием боевых действий, тем более, что хан выказал недовольство тем, что Москва не платит «поминки» — дань Крымскому ханству. Молодой и вспыльчивый хан, напротив, ждал от России покорности и хотел идти в большой поход. Но, как посчитал Тохтамыш, война должна начинаться на условиях татар, поддерживаемых османской пехотой, а не в то время, когда русские будут готовы и исполчены. История с быстрым разгромом Ногайской Орды научила не принимать скоропалительных решений в отношении русских гяуров.

Так что оставалось только ранить хана, но так, чтобы он гарантированно лечился не менее месяца, чтобы отложить поездку хотя бы до весны. Зная импульсивность и непоследовательность политики султана Ахмеда, можно предполагать, что весной, скорее всего, будет карательный поход уже против крымцев. Любая свара в стане потенциальных врагов — это шаг для победы. Тем более, что русский государь всерьез рассматривал возможность помочь своему заклятому… все же врагу — крымскому хану.

— Вышли! Они вышли! — сообщил Никита Рябина, прискакавший с дозора от самого Перекопа.

Рябина был вторым и единственным, кроме Корастылева, воином русской, как говорили в будущем «рязанской» наружности. Круглолицый, курносый, светло-русый. Все остальные бойцы ничем, почти что, не отличались внешне от крымцев. Кассимовские татары были привлечены и к разработке операции и к ее осуществлению. Главным в деле был всего один выстрел из лука, поэтому с исполнителем нельзя было ошибиться.

Были и среди русских немало добрых лучников, которые мало чем уступают кочевникам. Но, во-первых, все же таковых в процентном соотношении у кассимовцев было больше, ну а во-вторых, татары чуют степь, они живут в ней, даже кассимовцы, которые потеряли свои основные кочевья. На Карастылева и Рябинина Степь оказывала гнетущее воздействие. Их стихия лес, ну или лесостепь, с преобладанием растительности.

— Действуем по задумке! — сказал Корастылев, надевая личину Зверя.

Задумка была сложной, но, как многие решили, иначе никак не выполнить задачу. Кратко — подскакать, ударить отравленной Тохтамыша стрелой в ногу, или руку, убежать. Звучит просто и незамысловато, если не вникать в особенности. Первое — как убежать, если противник так же будет на конях и быстро среагирует на покушение? Это в условии, если получится вообще подскакать вплотную к объекту для гарантированного выстрела. Второе, при этом нужно подставить еще и турок, хоть каким образом. Тут за малое, нужно оставить коня с признаками участия османов. Ятаган, турецкое седло, пистоль османской выделки — то малое, что может сбить с толку крымцев.

Словили отряд Тохтамыша на закате дня. Расчет оказался верным, и диверсанты выгадали то место и время, когда кони воинов сопровождения крымского хана будут уставшими и потребуется отдых. Пусть в отряде хана были заводные лошади, но даже они не могут быть полностью отдохнувшими после длительного перехода и необходимости питания. Расчет был еще и на то, что крымцам понадобятся секунды, если не минуты, чтобы пересесть на заводных коней, которые часто шли без седел. В этой части степи крымскому хану опасаться нечего, от того и напряжения военного перехода не должно быть. А расхлябанность — это не только русская черта, ею грешат многие народы.

Отряд хана, численностью никак не меньше семи сотен, стал на отдых. Большая часть воинов отправилась кормить и поить коней, не доверяя уход за своими копытными друзьями кому либо. Некоторые разъезды все же отправились в стороны, но мало и с ленцой, больше переговариваясь друг с другом, чем обозревая окрестности. Повезло и в том, что отряды крымской разведки были немногочисленными и всего по десять всадников.

Окинув взглядом коней и двух воинов, которые оставались на пути отхода с отдохнувшими и накормленными лошадьми, Корастылев скомандовал выход. Теперь от него уже ничего не зависит. Расчеты были сделаны правильно — это главный итог работы Якова, как командира. Участвовать при важнейшем выстреле отравленной стрелой, он не будет. При всех навыках верховой езды, Яков Иванович сильно уступал в этом деле тем кассимовцам, что сейчас выезжали вперед.

Удача благоволит безумцам, не всегда, но часто. В этот раз так же фортуна рядом шагала с теми, кто задумал, при других обстоятельствах, невозможное. Мало кто обратил внимание на то, как к разбивающемуся лагерю приближались три, ничем особым не отличающиеся от крымских воинов, всадника.

Хан не скрывался, элементарно, его походный шатер не был еще поставлен, и фигурка Тохтамыша оставалась отчетливо видна, особенно, обладающему, феноменальным зрением, кассимовскому сотнику Мустафе. Вместе с тем, лук все еще преспокойно висел в седле татарина на службе русского царя. Нужно подойти вплотную. Только одна попытка. Сто метров… многие, да чего там, почти все, назвали бы Мустафу безумцем. Попасть с такого расстояния? Но ветра почти не было, поправка лишь незначительная, воздух плотный, насыщенный влагой, но этот фактор татарин так же учитывал. Вместе с тем, «мишень» оставалась без движения, Тохтамыш о чем-то размышлял, смотря в степь. Ну а лук у него был такой, что и десять пищалей не стал менять. Так что нужно именно сейчас…

— Вжух! — просвистела стрела, пущенная Мустафой.

В это время еще два воина держали в своих, от природы и тренировок, идеальных прицелах, крымского хана. Мустафа не промахнулся, стрела черкнула ногу Тохтамыша, который и не предполагал атаки, от того, большую часто своей защиты снял, намереваясь воздать хвалу Аллаху.

Охрана хана среагировала скорее не на стрелу, которая расцарапала бедро Тохтамыша, а на то, как быстро и резко стали разворачиваться три воина и что они устремились в степь. Началась погоня. Мустафа, как и его соплеменники, были отличными наездниками, лошади все были выносливые и быстрые, отлично выученные. Поэтому крымцам, после начала преследования за версту удалось приблизиться к убегающим неизвестным. Были пущены даже четыре стрелы, которые не задели никого. Однако, через версту, стала сказываться ситуация с усталостью коней, преследование медленно, но неуклонно, стало отставать. А через еще одну версту, в расщелине между двумя холмами, на который обильно порос кустарник, кассимовцы оставили своих коней и пересели на свежих, сразу же переходя в галоп.

Большие деньги, которые стоили лучшие лошади и седла, оставались крымцам в качестве компенсации за причинённое неудобство. У кассимовцев не поднялась рука убить, или изувечить отличных лошадей, а брать их в качестве заводных — это немного, но все же замедляло бегство. Ну и именно на этих конях оставались некоторые намеки на участие в покушении турок.

Обойдя заранее приготовленные ловушки в виде разбросанного железного чеснока и с десяток замаскированных ямок, кассимовцы устремились дальше. Через четыре версты располагался Корастылев, который, в случае, если погоня все же будет настигать, подорвет фугасы, в виде заложенных бочонков с порохом и с поражающими элементами.

Использовать засаду не пришлось. Расчет на то, что крымские кони будут не готовы к долгой погоне, был правильным. Нет, никто не собирался спускать с рук покушение на хана, но разница в скоростях была очевидной. А ведь у диверсантов еще одна, условно «станция», со свежими конями. После, еще через десять верст, находилось место с заготовленной заранее водой и фуражом. Так что, пересев на заводных коней, отряд, уже в полном составе, спешно, все еще галопом, уходил прочь. Задание выполнено, стоило надеяться на то, что специально подобранный яд сработает.