Покровитель - Кунц Дин Рей. Страница 45

К тому времени когда она уложила его и поцеловала на ночь, на его лице была улыбка, скорее полуулыбка, но она была все же лучше хмурого настроения, которое было у него целый день. Лаура сидела возле него, пока ребенок не уснул, хотя он больше не боялся и не просил ее остаться с ним. Она осталась просто потому, что ей вдруг захотелось посмотреть на него.

Лаура вернулась в свой кабинет в двадцать один час пятнадцать минут, но, прежде чем сесть за стол, остановилась у окна и посмотрела на покрытый снегом газон, на черную полоску дороги, ведущей в горы, и на беззвездное ночное небо. Эти молнии почему-то взволновали ее; не потому, что это было странно, а потому, что в этой чудовищной и сверхестественной мощности было что-то… знакомое. Ей казалось, что она уже была свидетельницей такого шторма, но не могла вспомнить, когда. Это было страшное чувство, и оно не проходило.

Она пошла в свою спальню и проверила контрольную панель, чтобы убедиться, что сигнализационная система на окна и двери была включена. Из-под кровати она достала «узи», в спаренном магазине которого было четыреста маленьких, легких и смертоносных пуль. Она взяла автомат с собой и положила его на пол рядом со своим стулом.

Только она хотела сесть, как молния вновь прорезала ночь, напугала ее, последующий раскат грома отдался эхом в ее теле. Небо опять задрожало от чудовищных раскатов грома и молниеносных вспышек. Когда новое необыкновенное природное явление потревожило ночь, Лаура поспешила в комнату Криса, чтобы успокоить его. К ее удивлению, несмотря на то, что гроза была мощнее первой, мальчик не проснулся, может быть, потому, что видел сон, в котором гроза играла свою роль.

Дождя по-прежнему не было.

Шторм вскоре утих, но ее тревога стала сильнее.

Он увидел страшные очертания в темноте, какие-то существа промелькнули между деревьями и посмотрели на него глазами, которые были чернее их тел, но хотя они ошеломили его и напугали, он знал, что они не настоящие и это лишь плод его поврежденного болью рассудка. Он продолжал брести вперед, несмотря на внешний холод, внутренний жар, острые иглы сосен и ледяную землю, которая словно ускользала из-под его ног. Боль в груди, плече и руке была такой сильной, что ему казалось, что острые зубы крыс разрывают его изнутри, хотя он не мог понять, как они туда попали.

Проплутав около часа – этот час показался ему многими часами, даже днями, хотя солнце еще ни разу не появлялось, – он вышел на окраину леса, за которой находился занесенный снегом двор, посреди которого стоял дом. Сквозь зашторенные окна проливался свет.

Он стоял, не веря своим глазам, так как дом сначала показался ему не более реальным, чем те существа в лесу. Он побрел к этому миражу, который оказался вовсе не сном. Когда он сделал несколько шагов, вспышка молнии осветила небо. За ней тут же последовал раскат грома, который с каждым разом становился все мощнее.

Тень Стефана то появлялась на снегу, то исчезала, пока он стоял, парализованный страхом. Иногда это были даже две тени, когда молнии освещали его сразу с двух направлений. Значит, натренированные охотники уже пустились за ним по Дороге Молнии, надеясь остановить его раньше, чем он сможет предупредить Лауру.

Он оглянулся на деревья, из которых вышел. При вспышках молний сосны, казалось, то приближаются к нему, то отступают. Охотников он не видел.

Когда гроза стихла, он, шатаясь, побрел к дому. Он дважды падал, поднимался, снова шел, боясь упасть так, чтобы потом не встать или хотя бы закричать достаточно громко, чтобы его услышали.

Глядя на рукопись о сэре Томми Тоде, Лаура неожиданно вспомнила, когда она раньше слышала и видела такой чудовищный шторм: в тот день, когда отец ей впервые рассказал о сэре Томми Тоде, в тот день, когда грабитель зашел в лавку, в тот день, когда она впервые увидела своего спасителя, в то лето, когда ей исполнилось восемь лет.

Она выпрямилась на стуле.

Ее сердце забилось тяжело и быстро.

Эта молния сверхестественной мощности значила опасность для нее. Она не помнила молнии в тот день, когда погиб Данни или когда ее спаситель появился на кладбище во время похорон ее отца. Но с абсолютной уверенностью, которой она не могла объяснить, она знала, что это явление имело ужасное значение для нее; это было недоброе предзнаменование.

Она схватила «узи», проверила все окна и посмотрела на Криса, убедившись, что все было так, как должно было быть. Потом она спустилась на первый этаж.

Когда Лаура вошла в кухню, что-то стукнуло по задней двери. С возгласами удивления и страха она развернулась в этом направлении и почти открыла огонь.

Но это было не похоже на то, что кто-то ломал дверь. Несильный стук повторился вновь. Ей показалось, что чей-то слабый голос звал ее по имени.

Тишина.

Лаура подкралась к двери и прислушалась.

Ничего.

Дверь представляла из себя две толстые панели из дуба, между которыми еще находился толстый стальной лист, поэтому она не боялась быть застреленной сквозь дверь. И все-таки Лаура не решалась подойти ближе и заглянуть в глазок, потому что она боялась увидеть с другой стороны глаз, смотревший на нее. Когда Лаура наконец набралась мужества и посмотрела на задний двор через глазок, то увидела распростертого на земле мужчину, который, очевидно, упал на спину, после того как постучал в дверь.

Ловушка, подумала Лаура, западня.

Она включила наружный свет и подошла к окну над рабочим столом. Осторожно она приподняла одну пластину жалюзей. Человек, лежащий на земле, был ее спасителем. Его ботинки и брюки были все в снегу. На нем было что-то вроде белого лабораторного халата, на котором расползлось пятно крови.

Насколько она видела, никого больше не было ни возле крыльца, ни во дворе, но Лаура не исключала возможности, что кто-то специально подкинул его тело, чтобы выманить ее из дома. Открывать дверь ночью, при таких обстоятельствах, было глупо.

Тем не менее, Лаура не могла оставить его там. Только не ее спасителя. Тем более, если он был ранен и умирал.

Лаура отключила сигнализацию, отперла засовы и неохотно шагнула в зимнюю ночь с «узи» наготове. Никто в нее не выстрелил. На мрачном заснеженном дворе, на всем протяжении до леса никого не было видно.

Подойдя к спасителю, Лаура опустилась на колено возле него и прощупала пульс. Он был жив. Она открыла одно его веко и поняла, что ее спаситель находится без сознания. Рана в левой груди выглядела серьезной, хотя и не кровоточила.

Ее тренировки с Генри Такахами и регулярные упражнения сделали ее намного сильнее, но недостаточно, чтобы поднять раненого мужчину одной рукой. Она положила «узи» на порог и обнаружила, что не может поднять спасителя даже двумя руками. Опасно было тащить человека с такой раной волоком, но еще опаснее было оставлять его среди ночи, особенно если его кто-то преследовал. Лаура втащила его в кухню, где оставила лежать на полу. С облегчением она подняла «узи», заперла дверь и включила сигнализацию.

Он был очень бледный и холодный, поэтому необходимо было сначала стянуть ботинки и носки, промокшие насквозь. Когда Лаура сняла правый ботинок и принялась за левый, он пробормотал что-то на непонятном языке, а потом на английском что-то о взрывчатке, машине времени и «миражах в лесу».

Хотя Лаура знала, что он вряд ли поймет ее, но мягко и тихо заговорила:

– Спокойнее, расслабься, с тобой все будет в порядке; как только я сниму с тебя замерзшую одежду, я вызову врача.

При упоминании о докторе спаситель пришел в себя. Он слабо взял ее за руку и посмотрел тревожным испуганным взглядом.

– Не надо врача. Я уйду… я сейчас уйду…

– Ты не в состоянии куда-либо идти, – сказала она ему.– Если только на «скорой» в больницу.

– Уходи отсюда. Быстро. Они придут… скоро придут…

Лаура посмотрела на «узи».

– Кто придет?

– Убийцы, – сказал он взволнованно.– Из-за мести они убьют меня. Убьют тебя и Криса. Они идут.