Теорема сводных (СИ) - Фокс Вероника. Страница 17

— Ужасное…

— Не кипятись с выводами, — по доброму говорит мама, — ты еще не была в институте.

— Наверное…

Остаток времени, мы провели молча. Овсянка не была вкусной. Не знаю, то ли из-за здешнего молока, то ли из-за хлопьев. Но я едва ли смогла ее съесть. Тем временем, уже спустился Теодор, который сел рядом со мной. На нем была футболка, поверх которой нараспашку надета рубашка в красную клетку. Кожаную куртку Теодор повесил на стул. Мы переглянулись с ними. Теодор выглядел отдохнувшим, в отличие от меня.

— Тео, что будешь завтракать?

— Овсянку, мэм, — с ехидностью сказал он. Мама заулыбалась в ответ и выдала этому засранку, порцию овсянки. Теодор спрыгнул со стула и подошел к настенному шкафчику, откуда вытащил сухофрукты. Добавив горсть в кашу, Тео начал завтракать. Тем временем, мама поставила кружку ароматного кофе, а следом, послышались шаги Вольфганга.

— Всем доброе утро! — с блаженством в голосе поздоровался мужчина. — Как спали?

— Хорошо, — ответил Тео.

И я в то же время сказала:

— Плохо.

Но, Вольфганг, как и мама, пропустили мои слова мимо ушей. Мне казалось, что меня специально игнорируют, чтобы я как можно проще перенесла этот переезд. Но я его не перенесу. По крайней мере, в ближайшем будущем.

— Сегодня твой первый день в вузе? — с задорностью спросил мужчина.

— Ну да…

— Волнуешься?

Чувству, как Тео смотрит на меня исподлобья. Этот холодный взгляд я не спутаю ни с кем-то другим!

— Немного, — сухо подмечаю и делаю глоток кофе.

— Ну ничего. Теодор тебя отвезет.

Сводный ничего не ответил, продолжая смаковать овсянку. Аж бесит, насколько он с удовольствием ест эту отвратительную кашу!

— Сим-карта у тебя есть. Вот наличные, — Вольфганг протягивает мне купюры, а я не знаю, что с ними делать. — На всякий случай, если ты захочешь сходить в кафе. Чуть позже, сделаем тебе карту и ты сможешь ей расплачиваться.

Нервно сглатываю слюну. Смотрю на маму, которая одобрительно кивает головой, в знак того, чтобы я брала деньги. Несмело беру купюры и сложив их вдвоем, убираю в сумочку.

— Ого! — восклицает мужчина, смотря на часы. — Тебе нельзя опаздывать!

Я не знаю, что и ответить ему. Чувствую себя неуютно, будто бы не в своей тарелки.

— Тео, иди прогрей машину.

— Я еще завтракаю, — с недоволсьтвием отвечает он, но Вольфганг настаивает на своем. Он отнимает от Тео тарелку с остатками каши, пока сводный удерживает ложку с овсянкой на весу.

— Прогрей машину, Теодор.

Тео демонстративно кладет ложку в рот, прожевывая кашу, а потом с треском возвращает ложку в тарелку. От звонкого звука падения ложки в тарелку — закладывает уши. На мгновение, я морщусь, пока Теодор берет вещи и выходит из кухни.

— Он привыкнет, — добавляет Вольфганг, будто бы, это правда. Но я вижу отношение Тео ко всему окружающему, в том числе, ко мне. И с фиг два он привыкнет к этому. — Он капризный ребенок. Не обращай внимание. — будто бы пытается успокоить меня Вольфганг, но от этих слов у меня мурашки по коже.

Услышав наставления о том, что мне нужно сделать в первую очередь, я выхожу из-за стола и направляюсь к гаражу. Оказывается, у них два гаража. И второй предназначен для Теодора и его машины. И второй гараж располагается слева от дома. Выйдя на улицу, слышу рв машины. Справа от меня, на дороже, припаркована Шевроле Импала черного цвета. В точности, как у Дина Винчестера из фильма Сверхъестественного. Сказать, что у меня отвалилась челюсть — ничего не сказать. Я обожаю сериал сверхъестественное. Обожаю самого актера Дженсен Эклс. А теперь… за этой крутой тачкой сидит Теодор, который меня — бесит! Медленно подхожу к машине и останавливаюсь около сиденья водителя. Теодор даже не смотря на меня указывает пальцем в сторону, чтобы я садилась в машину. Обхожу ее спереди и открыв дверь, усаживаюсь на сиденье, стараясь как можно аккуратнее прикрыть дверь. Но у меня это не получается. Дверь закрывается с такой силой, что я аж подпрыгиваю на месте. Перевожу взгляд на Тео, который смотрит на меня со злостью.

— По аккуратнее можешь быть с машиной?

— Прости, — пищу я.

— Пристегнись, — шипит он и кладет одну руку на руль, а вторую на коробку передач. Я быстро пристегиваюсь ремнем безопасности и поправляю юбку, которая задралась до неприличного места.

Теодор включает рок музыку и ничего не сказав, резко стартует с места.

Ехать до Университета минут сорок. Я, скорее всего, не выдержу столько ехать с Теодором рядом. Он ведет машину ровно и не слишком быстро, хотя дороги, совершенно, свободные. Как только выезжаем из городка, светофор переключается на красный свет, поэтому, Тео притормаживает. Мы сидим молча. Смотрю искоса на Теодора: левая жилистая рука сжимает руль, а правая лежит на ноге. Теодор спокоен, как удав, чего не скажешь обо мне. Мне то и дело хочется сесть поудобнее, поерзать на сиденье.

— Волнуешься?

Голос Теодора заставил меня вздрогнуть. Не хочу смотреть на названного сводного.

— Нет, с чего бы вдруг?

— Да у тебя на лице написано это, — с издевкой в голосе отвечает он.

Молчу в ответ. Ну а что мне ему сказать?

Теодор осматривает меня с ног до головы. Я вижу, что загорелся зеленый цвет, но Тео не реагирует. Сглатываю слюну и добавляю:

— Зеленый загорелся.

Теодор молча отводит взгляд и оставшуюся дорогу мы едем молча.

Когда въехали в город, то сразу же почувствовался ритм большого города. Было людно, и потихоньку собирались пробки. Теодор повернул на небольшую спальную улочку, где мы героически объехали пробку. Доехав до института, я сразу же стала жадно рассматривать его фасад. Университет Мюнхена встречал меня с теплыми объятиями. По крайней мере, мне так показалось. Ученики уже во всю стояли у входа, кто-то сидел на лавочках соединенных со столиками в зоне отдыха. Теодор подъехал ко входу и пиликнув пропуском, шлагбаум открылся. Припарковав машину, парень заглушил мотор и убрал руки с руля.

— Спасибо, — тихо сказала ему и поспешила открыть дверь. Теодор ничего не ответил. ВЫйдя из машины я вдохнула свежий аромат новой жизни. Такой именно она и должна быть: захватывающей, с привкусом легкого переживания? И пока я рассматривала окружение, Теодор закурил сигарету. Интересно, сколько он курит? Мне кажется, что очень много. Не решившись спросить, что мне делать дальше, я определила про себя. что дальше я — сама по себе.

— Ладно. Я пойду, — говорю ему, но Теодор меня окликает.

— Ты же не знаешь, куда тебе идти! — тараторя на немецком.

Чувствуя, что растерялась, остановилась и крепко схватилась за ручку сумки.

— Ну…я…

Теодор докуривает сигарету, потушив ее о землю и забрав бычок в ладонь, ставит машину на сигнализацию. Мы молча идет ко входу, а мне кажется, что Теодор злить на то, что должен меня проводить. Хотя… Его же никто не просил! Неужели это его добрый жест подружиться со мной?

Войдя вовнутрь, я ахнула. Это было что-то новое для меня, совершенно непривычное. В огромном холле стояла большая настоящая горка, которая спускала любителей острых ощущений с самого верхнего этажа университета.

— Она не действующая, — сказал он, доставая пропуск университета. Но не пиликнув им, он подошел к охране и начал общаться с ними на немецком. Теодор говорил, что я новая студентка и мне нужно к Ректору Герти Остерман для того, чтобы меня зарегистрировали. Это лишь малая часть того, что я поняла. Потом у Теодора спросила, кем я ему являюсь и он подозвал меня к себе. Я молча подошла к нему.

— Ты документы взяла?

— Да-да, — сказала я и вытащила из портфеля папку с документами и сопроводительным пригласительным письмом. Охрана все изучила и сказала, что сейчас ректор Герти Остерман подойдет сюда.

Теодор принялся стоять со мной.

— Почему не уходишь? — не выдержала я, наблюдая за тем, как Теодор переминается с ноги на ногу.

— Мне отец по шапке надоел, если ему доложат, что я тебя не сопроводил до ректора.