Полночь - Кунц Дин Рей. Страница 11

Оба существа не стояли на месте и странно подергивались. Время от времени раздавалось какое-то странное скрежетание о бетонные стены тоннеля. У них когти?

В их голосах была паника. Нет, не паника, они явно ничего не боялись. Звучало бешенство, сумасшествие. Будто какой-то механизм, работающий внутри их на огромных оборотах, вышел из-под контроля.

— Крисси здесь? Она здесь? — спрашивал Такер. Его спутница вновь начала вглядываться в темноту тоннеля.

«Ты не видишь меня, — думала, умоляла Крисси. — Я невидима».

Сверкающие глаза словно потеряли свой блеск, светились теперь тусклым серебром.

Крисси задержала дыхание.

— Надо найти еду, еду. — Это голос Такера.

— Сначала найди девчонку, сначала найди. — Голос его спутницы.

Они разговаривали, словно животные, наделенные подобием человеческой речи.

— Сейчас, сейчас, жжет, жжет, еда, сейчас. — Такер не унимался.

Крисси всю трясло.

— Еда, на лугу еда, грызуны, чувствую их, найдем, еда, сейчас, сейчас. — Это опять Такер.

Крисси почти не дышала.

— Ничего, только падаль, иди, ешь, потом искать, иди.

Оба существа покинули тоннель и скрылись.

Крисси вздохнула с облегчением.

Подождав еще немного, она углубилась дальше в тоннель в поисках бокового ответвления. Ей пришлось пройти двести ярдов, прежде чем она нашла его — это была труба вдвое меньшего диаметра. Она забралась туда ногами вперед, перевернулась на живот. Здесь она проведет ночь. Если они вернутся и попытаются что-нибудь разнюхать, она будет в безопасности, так как сквозняк втлавном тоннеле не донесет до них ее запаха.

На сердце у Крисси стало спокойнее. Они не могли обнаружить ее в тоннеле, значит, в них нет ничего сверхъестественного, они не могут все видеть и обо всем знать. Да, они страшно сильные и быстрые, они загадочны и опасны, но они тоже совершают ошибки. Скоро рассвет, и у нее есть шансы выбраться и найти помощь, не попав к ним в лапы.

Глава 14

В дверях семейного ресторана Пересов Сэм Букер взглянул на часы. Было 19:10.

Он шел по Оушн-авеню и готовил себя к разговору со Скоттом. Мысли об этом оттеснили на задний план все впечатления от ресторана, в котором посетители имели странную склонность к обжорству.

На углу Юнипер-лейн и Оушн-авеню рядом с заправочной станцией «Шелл» он нашел телефон-автомат. Часы показывали 19.30. Сэм вставил в аппарат кредитную карточку и набрал номер своего домашнего телефона в Шерман-Оаксе.

В шестнадцать лет Скотт решил, что он уже взрослый и будет во время командировок отца оставаться дома один. Сэм был другого мнения и начал приглашать в свое отсутствие Эдну, сестру своей жены. Скотт выиграл поединок — устроил для Эдны сущий ад. Сэм вынужден был отступить, чтобы не подвергать свою родственницу тяжким испытаниям.

Тогда он обучил сына способам выживания — двери и окна держать закрытыми, иметь под рукой огнетушитель, уметь спастись из любой комнаты в случае пожара или землетрясения; научил даже стрелять из пистолета. И все-таки Сэм видел в Скотте ребенка. Одна надежда на то, что его уроки не пропали даром.

Девятый гудок. Сэм уже собирался повесить трубку (вот и оправдание — не дозвонился), когда на другом конце линии раздался голос Скотта:

— Алло.

— Это я, Скотт, отец.

В трубке гремел тяжелый рок. Когда Скотт включал свою музыку, в окнах дрожали стекла.

— Может, сделаешь потише? — попросил Сэм.

— Я тебя хорошо слышу, — промямлил Скотт.

— А я тебя — нет.

— О чем говорить-то, у меня все нормально.

— Пожалуйста, сделай потише. — Сэм сделал ударение на «пожалуйста».

Раздался грохот — Скотт бросил трубку на стол. Звук уменьшил совсем ненамного, снова подошел к телефону.

— Ну?

— Как дела?

— О'кей.

— У тебя все нормально?

— Конечно, а как еще может быть?

— Я просто спросил.

— Если звонишь проверить, не устроил ли я вечеринку, можешь не беспокоиться. Не устроил.

Сэм стал считать до трех, чтобы не сорваться на крик. Вокруг телефонной будки закручивался густеющий туман.

— В школе все нормально?

— Думаешь, я туда не ходил?

— Думаю, что ходил.

— Ты мне не веришь.

— Нет, я тебе верю. — Сэм солгал.

— Ты думаешь, что я не был в школе.

— Так был или нет?

— Был.

— Ну и как там дела?

— Черт знает что. Дерьмо эта школа.

— Скотт, пожалуйста, я же просил тебя не употреблять этих слов в разговорах со мной. — Сэм почувствовал, что помимо своей воли начинает препираться с сыном.

— Извини. Сплошное занудство. — Скотт сказал это так, что трудно было понять, относится это к школе или к Сэму.

— Знаешь, здесь очень приятные места, — сказал Сэм.

Скотт промолчал.

— Лес, холмы спускаются прямо к океану.

— Ну?

Помня о советах семейного врача, с которым он и Скотт встречались вместе и по отдельности, Сэм стиснул зубы, сосчитал до трех и сделал еще одну попытку:

— Уже поужинал?

— Да.

— В школе что-нибудь задавали?

— Ничего.

Сэм, поколебавшись, решил не реагировать. Доктор Адамски мог быть доволен им — полный самоконтроль и терпимость.

На заправочной станции зажглись фонари, в густеющем тумане отблески от них множились и переливались. После паузы Сэм проговорил:

— Что сейчас делаешь?

— Я слушаю музыку.

Парень отбился от рук не в последнюю очередь из-за этой проклятой музыки. Сэму не раз приходила в голову эта мысль. Тяжелый металлический рок с его грохотом, бешенством и какофонией звуков, с его монотонностью был настолько лишен души и тела, что вполне мог сойти за музыку какой-нибудь цивилизации автоматов, перелетевших на покинутую человеком землю. На какое-то время Скотт, правда, переключился на «Ю-ту», но его не устроила в этой группе их тяга к социальным проблемам. Он снова стал слушать «тяжелый металл», причем теперь отдал предпочтение его «черной» разновидности. Эти ансамбли использовали как приманку сатанизм, и вскоре Скотт совсем ушел в себя, замкнулся и ходил мрачнее тучи. Сэм не раз набрасывался на коллекцию пластинок и разбивал их вдребезги, но потом всегда сокрушался, что не сдержал себя. В конце концов, он сам в свои шестнадцать лет увлекался «Битлз» и «Роллинг стоунз», а его родители ругали эту музыку на чем свет стоит и предрекали Сэму и его поколению плохое будущее. Но все обошлось, хотя он и слушал Джона, Пола, Джорджа, Ринго и «Роллингов». Надо быть терпимым. Сэм вовсе не хотел затыкать уши и закрывать глаза, подобно своим родителям.

— Ладно, я, пожалуй, пойду, — вздохнул Сэм. Скотт опять промолчал.

— Если будут какие-нибудь проблемы, звони тете Эдне.

— Нет таких проблем, в которых она могла бы помочь.

— Но она любит тебя, Скотт.

— Да, я понимаю.

— Она — сестра твоей матери и любит тебя как собственного сына. Ты не можешь запретить ей это. — После паузы Сэм набрал побольше воздуха и сказал: — Я тоже люблю тебя, Скотт.

— Да? И что мне делать? Умереть от восхищения?

— Нет.

— Потому что все это — ерунда.

— Я говорю как есть.

По-видимому, вспомнив одну из своих любимых песен, Скотт пропел:

Щелк.

Сэм подождал, слушая короткие гудки. «Превосходно». Он повесил трубку.

Отчаяние. И бешенство. Расколотил бы сейчас что угодно, избил бы кого-нибудь. Ему хотелось отомстить за украденного у него сына.

Саднящая боль под лопаткой. Он потерял сына. Невыносимо.

Он не сможет пойти сейчас в гостиницу. Для сна слишком рано, а провести два часа перед ящиком для идиотов, смотреть глупейшую комедию или драму — это уж слишком. Сэм открыл дверь кабины, в нее вполз туман и, казалось, вытащил его в ночь. Примерно час он слонялся по улицам Мунлайт-Кова, побывал и на окраинах города, где уже не было фонарей и дома с деревьями парили над туманом, словно воздушные корабли, стоящие на якоре.