В кольцах змеиной любви (СИ) - Аадет Тэль. Страница 4

Моё возмущённое беспокойство только позабавило его. В глазах появились лукавые искры смешинок.

— Конечно, я не ходил в вашу деревню каждый год…

Облегчённо вздохнула.

— … это было бы слишком долго, — добавил, словно речь шла чём-то само собой разумеющимся. — Я бывал там каждый месяц.

— Тебя могли сурово наказать!

— Зато я сразу заметил, что ты приехала.

— Очень сомнительный аргумент, — проворчала я, и он рассмеялся. — Как ты вообще узнал меня? Столько лет же прошло!

— Это было просто: я ведь почти всё о тебе знаю, — и снова лёгкая, ласковая улыбка, от которой у меня почему-то покраснели щёки. — Знаю, что на левой коленке у тебя маленький шрам — ты упала на гальку, когда гонялась за бабочкой. Знаю, что под ключицей — три родинки. И ресницы я твои длинные сразу узнал, как только увидел. Ни у кого больше таких нет… Не сердись за сегодняшнее. Я много раз пожалел, что со злости рассказал про танец. Надеялся, что ты не найдёшь дорогу, а когда заметил тебя у поляны, было уже поздно.

Свалить вину на чужие, добровольно подставленные плечи очень хотелось, но, к сожалению, приходилось признать, что я виновата куда больше. Каждому известно, чем кончается встреча змеи и человека, а я всё испытывала и испытывала удачу. Сколько раз мне говорили не ходить в лес? Сколько раз я обещала, что больше не буду?

— Что теперь делать? Я не могу остаться, Эс: там мама и Двейн!

— Придётся, — произнёс он грустно, но твёрдо, и сердце замерло в ожидании самого худшего. — Ты ведь и сама знаешь: людям, нарушившим запрет, нет дороги обратно. Ладно бы никто, кроме меня, этого не видел, но ты ухитрилась показаться перед всеми. Теперь ничего не поделать. Хорошо ещё, что именно я тебя поймал.

— И ты не можешь меня отпустить?

Я в общем-то уже и не питала никакой надежды, но пусть лучше он скажет это вслух.

— Не могу, — прошептал виновато. — Я выбрал тебя, понимаешь? Это право даётся лишь раз.

— То есть, если я, например, сбегу…

— Я навсегда останусь один, потому что сам упустил своё счастье, сам не сумел понравиться, — его пальцы просительно коснулись моих, переплелись с ними. — Останься, Рия. Пожалуйста. Я слишком люблю тебя, чтобы удерживать силой.

Это «люблю» окончательно выбило почву у меня из-под ног. Он признался так естественно и легко, без намёка на стеснение! Совсем не похоже на те обрывистые, робкие фразы, которыми когда-то давно впервые обменялись мы с Двейном.

— Как же мама? — выдохнула, холодея от осознания полнейшей безвыходности. — Она там совсем одна и даже не знает, что со мной случилось.

Некоторое время он молчал, задумчиво поглаживая мою ладонь большим пальцем, а потом улыбнулся:

— Напиши ей письмо. Я лично оставлю его у вас дома.

— Ладно, — кивнула понуро.

Письмо — гораздо лучше, чем ничего, но ведь это — совсем не то…

— Думаю, потом вы сможете увидеться. Я понимаю, что ты скучаешь, и, когда наберусь смелости, отпущу в гости. Обещаю. Только вот… ты же не предашь меня и вернёшься, да, милая?

— Конечно!

От избытка несуществующей уверенность, вложенной в одно-единственное слово, оно прозвучало столь фальшиво, что мне самой резало уши.

— Хорошо, — Эс поднялся, чуть улыбнулся. — Спокойной ночи, Клирия, — и прежде чем я начала оправдываться, ещё больше путаясь в очевидном для нас обоих обмане, тихо притворил за собой дверь.

От того, что он ничего не сказал и даже взглядом не выдал своего разочарования, стало только хуже.

Уж лучше бы я молчала! Даже если шанс вырваться отсюда действительно был, теперь он исчез: кому захочется жить одному, если есть честно пойманная жена? Эс ведь и так очень долго тянул, позволяя мне безнаказанно гулять по Шуршащему лесу и жить дома. Вряд ли другие змеи проявили бы хоть половину его терпения! Я всё понимаю и благодарна — правда! — вот только как быть, если я люблю Двейна и не могу бросить маму?

Решив не откладывать разговор до утра, направилась вниз.

В спальне его не оказалось, если, конечно, предположить, что Эсайдес не зарыться с головой в ворох разноцветных подушек на полу.

Зато тут имелось кое-что другое. Напротив дверей в простой узкой рамке висел портрет, написанный столь точно, что я без труда узнала в сидящей на камне девушке себя. Он сам нарисовал, пока тайком присматривал за мной? Не приводил же Эс на свои дежурства ещё и художника? Я не могла быть настолько невнимательной!

Да, входить в чужую комнату без разрешения некрасиво, но любопытство оказалось сильнее совести, и я приблизилась к картине. Судя по одежде, портрету никак не меньше двух лет. Разве тогда я была такой? Густые тёмные волосы, блуждающая на губах улыбка и мечтательный взгляд, устремлённый куда-то в облака. По-моему, нарисовано гораздо симпатичнее оригинала.

Услышав позади характерный шуршащий звук, испуганно отпрыгнула назад, чуть не опрокинув маленький, круглый столик с какими-то безделушками, и замерла, круглыми глазами уставившись на большую, переливающуюся льдисто-белой чешуёй змею, вползшую в комнату. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что ничего страшного не происходит.

Впрочем, Эс сориентировался быстрее. Всего один мой судорожный вдох — и вместо змеи, смущённо отводя глаза, стоит обычный человек.

— Извини, Клирия, неловко получилось. Я надеялся, что ты этого не увидишь. Не сразу, по крайней мере.

— Эм… ничего. Комната же твоя, — промямлила, пытаясь срочно собрать разбегающиеся мысли. — Кстати, этот портрет…

— По памяти нарисовал, — пожал он плечами, словно говорил о каком-то пустяке, и вдруг широко улыбнулся: — Я иногда разговаривал с тобой, когда было особенно скучно.

Разговаривал с картиной? Это выше моего понимания. Как может быть одиноко в собственном доме? Почему не нашлось живых собеседников? Где в это время были родители и друзья? Как вообще можно говорить об одиночестве столь радостным тоном? Оно всегда казалось мне худшим наказанием, и вряд ли так уж нравится ему.

Не дождавшись внятного ответа, Эсайдес прошел в комнату и сам поинтересовался:

— Как ты здесь оказалась? Искала меня?

Судя по тону, самовольное вторжение его ничуть не рассердило.

— Да, искала.

Стоило вспомнить, зачем я пришла, настроение сразу неудержимо поползло вниз.

— Я что-то забыл? — забеспокоился парень. — Кроме тебя, у меня почти нет знакомых людей, так что, если нужно что-нибудь ещё…

— Нет, ничего такого! Я просто хотела извиниться. Мне совсем не хочется, чтобы ты считал меня обманщицей, Эс, просто…

— Я ни секунды так не думал, — его голос заметно смягчился. — Просто ты очень скучаешь по семье, да?

— Да! — подхватила, обрадовавшись, что он понимает, но тут же снова поникла. — Я знаю, что сама во всём виновата. Даже если бы ты ничего не говорил, рано или поздно я бы попалась…

— Скорее уж рано, — улыбнулся Эс, подходя ближе. — Лет так в пятнадцать.

Раньше подобного не случалось, но теперь вдруг стало волнительно. Это всё было слишком. Слишком близко стоял — казалось, что одежды не осталось, и я всем телом чувствовала идущее от него тепло. Слишком ласково улыбался. Слишком странно смотрел — будто ждал от меня очень важных слов. От всего этого было труднее дышать, а кровь неумолимо приливала к щекам.

— А я-то думала, что всё дело в удаче, — прошептала, сминая в руках ткань юбки и глядя только себе под ноги.

Все чувства кричали, что нужно бежать, но я упрямо стояла на месте, буквально силой выдавливая слова.

— В некотором роде, так и есть, — согласился Эс. — Вообще-то, ты единственная могла посещать Шуршащий лес, не рискуя внезапно очутиться замужем.

«Замужем»! Бррр… Не то чтобы я не хотела когда-нибудь выйти за Двейна, но быть женой змея…

— Зачем вам это? Для чего вы забираете людей?

Поняв, похоже, что разговор затягивается, он приглашающе кивнул на подушки и первым с наслаждением на них уселся. Чуть помедлив, я последовала его примеру, разместившись на некотором расстоянии: так было спокойнее.