Ждущая тебя (СИ) - Адамс Леди. Страница 8

— Тебе повезло. Если ты умеешь ходить и говорить. Но насчёт всего остального…

Марк смеётся.

— Намекаешь, что я чокнутый? Нет, Ева. У меня есть справочка о том, что я здоров… Бываю эмоционально нестабилен, но здоров.

— Ты пропускаешь приём лекарств?

— Я пью из круглой баночки. На ней написано название лекарства. Круглые белые таблетки.

Меня обжигает догадкой.

— Они все так похожи, да? Кто скажет, что ты пьёшь именно таблетки, а не витамины?

— Никто, — улыбается Марк, — кроме меня. Но я тебе и без того скажу, что мне не нравится ходить как медлительному зомби.

— С тобой всё понятно. Марк. Но тебе пора уходить.

— Не-а… Думаешь, трахнул тебя один раз и этого достаточно?

— А ты решил, что получил в своё распоряжение игрушку для удовлетворения сексуальных потребностей?

— Нет, не игрушку. Тебя. Интересную тебя, жаркий секс. Что плохого? Тебе понравилось…

— Так ненормально.

— Значит, так и надо…

Марк посмотрел на фотографию, валяющуюся на полу. Странно, но меня не скручивало от мучительной боли. Как раньше. Интересно, давно ли прошла фантомная боль? Я спряталась здесь от всех, опасаясь напоминать себе о потере мужа. Думала, что будет больно… А боли нет. Только злость и досада на этого сумасшедшего, нарушившего мой покой, разбившего стеклянный купол моего мирка.

— И… Как это всё оказалось у компании, Ева?

Я вздыхаю. Начинаю говорить. Всё ещё опасаюсь: станет так больно, что будет недовольно дышать. Немного ноет внутри, как от потери чего-то ценного. От потери, ушедшей далеко-далеко в прошлое.

— У мужа обнаружили признаки рассеянного склероза, быстропрогрессирующего. Сейчас делают операции на головном мозге и назначают курс лечения, но стопроцентной гарантии выздоровления никто не даёт. Он дал согласие на операцию. Но были велики шансы, что потеряется безвозвратно часть воспоминаний… Один из приятелей мужа работал в компании «CVR». Он знал, что у мужа болезнь очень сильно прогрессирует и… рассказал об одной из разработок. Когда воспоминание записывается как на плёнку… В несколько сеансов. Конечно, разработка была ещё довольно сырой, по словам приятеля мужа. Пока можно было привязать воспоминание только к одному конкретному устройству…

— То есть очкам?

— Да, на тот момент это было именно так… Якобы через года два новую услугу доведут до совершенства и только потом выпустят на массовый рынок. Он предложил нам попытаться попробовать, испытать на себе. Ничего плохого, да? Память изнашивается. А так у нас было бы очень чёткое и ясное воспоминание.

Марк кивнул и нетерпеливо впился в меня своим взглядом. Я спросила:

— У тебя линзы?

— Что? — удивился Марк, — нет. Можешь проверить. Неплохая попытка свернуть с темы, Ева.

— Это не попытка свернуть с темы, просто у тебя цвет глаз насыщенный… Ладно, проехали. В итоге мы записали наше воспоминание. Мужа должны были отвезти на операцию и на полгода положить в реабилитационный центр. Водитель повёз его туда… Я увидела, что он забыл на туалетном столике те самые грёбаные очки «CVR». Муж попросил водителя развернуться. Тот исполнил просьбу, но торопился… Обычная дорожная авария, когда не успеваешь свернуть, если вылетаешь на встречную и теряешь контроль над управлением. Операция не понадобилась. Муж погиб… Очки… Я просто выкинула их на свалку. Вместе с мусором.

Марк задумчиво посмотрел на меня, укладывая в своей голове сказанное. Он пытался понять, как очки оказались на прилавке.

— У всех товаров есть ИЦК (индивидуальный цифровой код). Его сканируют.

— Это был пробный образец без нанесённой маркировки.

— Сейчас борются за сохранение ресурсов. Мусор сортируют… Пригодный отправляют на восстановление. И вторично запускают в производство. Скорее всего, была допущена ошибка. Их просто пропустили в массе других виртуальных очков, нанесли маркировку и вшили чип, отвечающий за создание реальности.

— Он не сработал. Потому что они работали по-другому. Как… Как старые видеокассеты, только с эффектом присутствия. Изменить ничего нельзя.

Я встала с колен Марка. Он меня не удерживал, но пристально рассматривал. Прожигая на коже пламенные дорожки. Хотелось спрятаться от его взгляда и одновременно укрыться им от всего остального. Нет… Лучше спрятаться от этого грозового фронта.

— Теперь ты уйдёшь? Оставишь меня в покое?

— Уйду, — кивнул Марк, — вместе с тобой.

Он кивнул на свой чёрный чемодан.

— Там лежит то самое белое платье. Твоё. И даже смешные шорты с рубашкой твоего мужа. Мы полетим туда, к океану. И я воплощу в жизнь все эти твои воспоминания, которые засели у меня в голове. Я вытрахаю из тебя их все одно за другим.

Я обхватила себя руками.

— Нет.

— Да. Я избавлюсь от них. И ты тоже.

— Безнадёжно.

— Я так не думаю. Я хочу новые воспоминания. Наши. Те, что будут храниться не в грёбаных очках, а под кожей.

Я отскочила от него. Сумасшедший.

— Я не стану этого делать.

— Станешь. Знаешь, почему? Потому что ты в глубине души хотела бы избавиться от них.

— Нет!

— Но тебе стыдно в этом признаться. Поэтому ты убежала… И всё. Но на твоё счастье, твои воспоминания попали в нужные руки. Я вырву их из тебя с корнем.

— Иди к чёрту!..

Я развернулась и побежала на выход из кухни. Далеко не успела убежать. Марк перехватил меня и потащил в уборную.

— Умойся приведи себя в порядок. Оденься. Мой мобиль за воротами.

— Я никуда с тобой не поеду! Ты чокнутый!

Марк щёлкнул кнопкой включения воды и быстро разделся. Тесное пространство душевой кабины стало ещё меньше, когда он втиснулся рядом.

Сверху ударили брызги воды. Ледяная. По коже побежали мурашки.

— Холодная.

— В самый раз, Ева.

Я вжалась в угол. Ледяная вода лупила по голове и плечам Марка. Холодные брызги летели во все стороны. Через пелену воды видно было только пронзительный взгляд голубых глаз Марка. От него было не спрятаться. Он вспарывал им кожу, вытаскивая на поверхность все гнойные нарывы и неприглядную правду, о которой хотелось забыть. Потому что хорошо нам с Мэтью было только в самом начале. Буквально несколько горячих встреч. Иногда горячего секса мало, чтобы соединить двух людей. Иногда пусть одним сексом всё и ограничится. А мы побежали соединять наши жизни, думая, что это навсегда. Нет, не так…

Я думала, что это так. И хотела сохранить во что бы то ни стало ту первичную отчаянную влюблённость и эйфорию. Которая таяла с каждым днём. И становилось невыносимо тяжело даже дышать одним воздухом с бесконечно чужим и далёким мужчиной. А с болезнью Мэтью стало только хуже. Хотелось бросить всё и разорвать. Но мне было стыдно бросить Мэтью в болезни. Это было бы скотством с моей стороны. Поэтому я малодушно оставалась рядом с ним и ненавидела себя, его, нас…

Та дебильная затея с очками «CVR» была последним криком. Отчаянной надеждой падающего в пропасть уцепиться за что-то хотя бы кончиками пальцев. Удержать то, что расползалось на части в руках, рвалось по швам и билось на мелкие осколки, которые было не склеить…

Меня не покидало ощущение, что я своими руками убила Мэтью. Не прямо, но приложила к этому руку. Стыдно. Противно, когда внутри шевельнулась радость. Потому что после кремации Мэтью я вздохнула с облегчением: тяготившие меня отношения пропали. Жгучий стыд гнал меня отовсюду, где хоть что-то могло напоминать мне о нас. Обо мне. Там собственная трусость и малодушие ехидно посмеивались из-за каждого угла и плевали мне в спину.

Марк шагнул ко мне и сгрёб меня в объятия. Меня уже колотило крупной дрожью, а его кожа касалась обжигающе горячей по сравнению с холодной водой, льющейся сверху. В кольце его рук было неожиданно спокойно. Я попыталась вывернуться. Скорее потому что так было нужно. Он и я — кто мы? Незнакомые. Незнакомые не распахивают душу настежь и не бросаются в жерло вулкана страсти.

Марк не дал уйти. Сдавил так, что стало трудно дышать. И накрыл губы поцелуем. Тиски объятий были безжалостны, а прикосновения губ — наоборот, необыкновенно нежны. По щекам потекли горячие слёзы вперемежку с водой. Холодно и горячо. Больно… Нежно. Сердце рвалось из грудной клетки. С громким треском рвались путы, удерживающие его внутри. Я вцепилась пальцами в широкие плечи Марка, чтобы убедиться в его реальности.