Тот самый сантехник 8 (СИ) - Мазур Степан Александрович. Страница 35

А в том, что они будут, Глобальный ничуть не сомневался.

– Ой, думаешь всё-таки стоит? – раздалось в ответ. – У меня же нет опыта.

– Конечно, стоит. А опыта наберёшься за пару месяцев. Потом вместо брата петь будешь.

– А он что, не хочет?

– Он служишь уходит. А у тебя актёрское мастерство на уровне Щукинского училища. И голос поставлен. Дело за малым. Страх перебороть. А ставить себя ты умеешь.

– Это да, – вздохнула девушка и тут же огорошила. – Но я тут уже в парлор-салон устроилась на полную ставку! Чтобы не только себя, но и любого котика при случае прокормить. Мало ли ещё кого жизнь подкинет. Понимаешь? Жизнь такие фортеля выкидывает.

– Куда ты устроилась?! – снова едва не выпрыгнул из бассейна Боря, губы которого стремительно синели, а терпение таило.

– Ну квартиру же как-то надо оплачивать, а с отцом я не общаюсь, – хихикнула Лида. – Так что даже если с пением выгорит, придётся перед увольнением неделю отрабатывать. Я же по ТК оформлена. Всё, как полагается. На полную ставку и с отчислениями в социальные фонды. Я им понравилась почему-то. Вот и устроили как менеджера по работе с персоналом.

– Лида, работать это прекрасно, но парлор-то зачем? – если в начале разговора Боря превращался в ледышку, то теперь разогрелся как атомный реактор, едва представил, как Лида с улыбкой, брекетов полных, мужикам массаж без массажа делает.

«С огромной долей трения в процессе», – подкинул внутренний голос: «Конкретной области!»

– Ну как зачем? – хихикнула весёлая девушка и так поразмыслила. – Всё что ни делается, всё к лучшему. Зато пока можно член как микрофон в руке держать учиться. Крепко, но не уставая. Я же когда петь начинаю и до ноты «ля» дохожу, тут-то мужики и не выдерживают. А самым стойким Фауста начинаю начитывать. Вот когда голос демоническим делаю, даже самые стойкие сдаются. Наверное, поэтому начальство меня и любит. Вместо получаса или часа всегда пять минут выходит. А это экономия времени. Ну и чаевые… за скорость, – призналась будущая звезда эстрады.

«С другой стороны, кто там вообще начинал иначе?» – тут же прикинул внутренний голос.

– Лида, ты просто космос, – протянул Боря и понял, что пора вылезать. – Но выходные-то есть?

– Конечно. Правда, я на дом работу планировала брать…

На миг перед глазами Бори показались усатые, бородатые и прочие довольные образы, что выстроились перед подъездом в линию по району. И сантехник выскочил из бассейна почти не касаясь бортиков.

При этом крикнул:

– Не вздумай! На следующих твоих выходных едем на пробы! Новую группу собирать будет.

– Хорошо, не буду, – согласилась девушка. – Группа – это как-то поинтереснее. Новые горизонты. Когда вселенная говорит сменить хуй на микрофон – это новая ступенька в развитии, да?

– Да! – добавил Боря, стуча зубами как стенографистка пальцами по пишущей машинке. – Тогда на неделе устрою тебе встречу с ребятами. Слушанье пройдёшь, с продюсером познакомлю, всё такое.

– Хорошо, Боря, – светилась счастьем девушка так, что даже через телефон ощутимо.

Отключив связь, сантехник посмотрел между ног. Если и уменьшились, то незначительно. Зато стали пупырчатые, в мурашках и с волосами восставшими как иная шерсть. А ещё покрашены в синеву.

«Скорее, тонус поймали», – заметил и внутренний голос: «На пасху можно оставить биться».

Накинув полотенце на плечи, Боря на скамейку присел и задумался. Вот что делать? В больницу ехать?

«Наверняка есть на латыни такой диагноз как «карликус ударятус по тестикуламс», – откровенно тролил его внутренний голос. И следом перешёл на детский голос: «Маливанский разгоняется раз… Маливанский разгоняется два… Маливанский разгоняется три… Боря по яйцам опять получи!»

* * *

Если Боря при воспоминании о Григории поморщился, то сам Маливанский в это время активно дул в трубочку. Проверяющий сверился с показателем на дисплее, а там одна надпись «труп». Словом вместо цифр.

– Бобра драть в дупле! – первым возмутился сам карлик. – Я что тебе, труп? Ты в своём уме?

Вишенка только поморщился показателю и кивнул головой лаборанту. Это означало команду «брать кровь».

– Я не буду сдавать кровь! – возмутился Маливанский текущему положению дел. – Я и так не ел сегодня ещё! А дело к вечеру. Последнее заберёте.

– Конечно, не ел, – вставил комментарий проверяющий. – Он бы здесь с такими показателями всё коржами уже заметал.

– Бери! – рявкнул Вишенка, от чего Григорий присмирел.

И лаборант решительно впился иглой в кожу, после чего удалился в соседнее помещение с парой доверху набранных колбочек.

Вернулся он с бутылкой водки в одной руке и пластиковой пробиркой в другой. Решительно поставив на стол стакан, извлечённый из недр стола, плеснул немного. А затем рядом пробу крови уложил и всё разъяснил.

– Этот образец и этот образец фактически… идентичны.

– Как это? – не понял Вишенка, то на водку в стакане поглядывая, то на чудом не свернувшуюся кровь.

– А вот так! – повысил голос лаборант и давление начал карлику замерять. Затем в глаза светить фонариком, реакцию проверять и слушать эндоскопом до кучи. А в процесс снова объяснил. – В его алкоголе крови практически не обнаружено. По идее он должен быть в коме.

Полковник верхнюю губу скривил и нижнюю приподнял, поглядывая на человека-уникума и уже сам тихо спросил:

– Тебя что, «алкашка» совсем не берёт? – и Вишенка даже попытался жену с ходу оправдать, чтобы не разводиться и имущество не делить. - Может ты ещё и духи выпил? Женские. А?

Но Маливанский сам всё испортил:

– Зато жена твоя берёт у меня берёт! – возмутился голодный карлик, которому то конфет обещали, то хорошую зарплату, а по итогу последнюю кровь забирали и посадить обещали.

Всего в раз лишили.

– Чего берёт? – округлил глаза Бронислав Николаевич, не в силах представить, что его душечка может так одичать, что с кем угодно готова. Вот хотя бы – с ним!

– И чего только не берёт! – продолжал себе все пути к отступлению перерезать Маливанский и даже зубы стиснул, пробормотав. – Ну чего зыришь? В штаны напузыришь!

И если до этого момента Вишенка ещё готов был дать «пассажиру» лишь ночь, чтобы одумался и по утру в себя пришёл. (Тогда бы и отпустил сразу). То после этого заявления полковник губы стянул в линию и повернулся к старшему группы:

– Короче, в участок его. И пусть оформляют по полной программе.

– На все пятнадцать суток? – уточнил старший группы.

– Это как минимум! – поправил Вишенка и снова на карлика потемневшими глазами посмотрел. – Точно, духи не пил?

Но Григория было уже было не остановить. Рассмеялся только в голос и добавил:

– Жену твою пил! Крепкая штучка. Отсюда и градус.

– Быть такого не может! – закипал Броня.

Если бы иной человек всё отрицал и сослался на алкогольную кому, аффект и прочие сопутствующие, то нанятный и тут же разжалованный охранник дразнил красной тряпкой быка.

– Может! И было! – бравировал тореадор. – Я её драл, а она подмахивала! А тебя именем моим называть будет! Будешь Грихой! А-ха-ха!

Вишенка настолько опешил, что даже уши потрогал. А те багровые. Последний раз с ним так цыгане разговаривали. Но это когда ещё младшим лейтенантом был, только выпустился. Цыган, он, конечно, в другой район выдворил всем табором, а потом вовсе в Румынию депортировал при случае. К Дракуле поближе. Но карлик сейчас лишь предлог, чтобы с семьёй подольше не решать.

«С женой надо что-то делать!» - кипело в голове Вишенки: «Вот в чём проблема!»

– Она же как девственница была совсем. Даже мизинчик не пролазил. А теперь чисто – ведро! – не унимался Маливанский, дёргая дракона за хвост.

Тем самым срок себе на глазах наматывал от условного на тот, что дадут по факту. Оскорбление представителя власти при свидетелях всё-таки. Да и чисто по-мужски обидно.

«Как такого только на работу одобрил без рыбалки и охоты?» – подумал ещё полковник и решительно поднялся: «Да и Леся на размер никогда не жаловалась».