Тот самый сантехник 8 (СИ) - Мазур Степан Александрович. Страница 41
– Слушай, так у меня велосипед есть, – продолжил Лапоть. – Я его как купил, так ни разу из гаража и не выгонял. И от жены ещё один остался.
– Жены? – с интересом спросил крановщик.
– Бывшей, – вздохнул Лапоть. – Но велосипед вообще нулёвый! Она на него даже ни разу не присела… В отличие от члена Шаца. Но дело прошлое, забыли. От неё только велосипед и остался, считай.
– Он хоть не розовый? – прищурился Стасян.
– Кто? – на всякий случай уточнил Лаптев, так как безумно часто лёгкое недопонимание перерастало в драку на его веку.
– Велосипед, кто же ещё? – только и сказал крановщик, так как мужику лучше пешком через поля напрямки всю ночь идти, лишь бы на бабском велосипеде не ехать.
Даже зимой. Потому что не дай бог кто-нибудь увидит и перед пацанами будет стыдно. А какими пацанами и кто передаст – дело десятое. Главное, что сам знаешь.
– Да я тебе говорю, что на нём ещё мухи не еблись! – ответил Лаптев и оба поднялись из-за стола и принялись одеваться и обуваться сразу.
Естество звало их на приключения!
Но сработали даже более глубинные мужские рефлексы. Так Стасян, едва выйдя на улицу и удостоверившись, что ночью темно – тут же вернулся обратно. И вышел на улицу уже с арбалетом через плечо. И парой болтов за пазухой.
– Нахуя? – невольно поинтересовался Лаптев, уже не в силах сразу произнести более длинную версию «и зачем тебе ночью арбалет? Он же без инфракрасного виденья!»
– Да кто вообще ночью по Сибири без оружия ходит? – немного подумав, ответил крановщик и достал козырь. – А если волки?
– А, ну если только волки, – тут же смирился Лаптев и они пошли пешком до его улицы Садовой в конце посёлка.Идти от сворота недалеко. Второй дом.
Даже погода как будто одобрила их поход.
– Ни ветра тебе в харю, ни снега, ни дождя, – одобрил Стасян. – Хорошо! Температура ещё около нуля по Цельсию. Хочешь – мёрзни, хочешь – кайф от тепла лови после зимы продолжительной.
– Дело говоришь, – кивнул Лаптев и начал открывать гараж.
Велосипеды в гараже как будто ждали своего часа. Они висели на крючьях на стене. А там и колёса подкачанные и сидушки по росту настроены.
– Горные модели, по протектору шин можно определить и куче скоростей, – откровенно хватался Лапоть, уже гараж закрывая. – С различными приблудами от фонарика до поворотников. На таких не то, что в город можно среди ночи рвануть, но и в сами горы. Хоть сейчас.
– А куда ближе? – поинтересовался Стасян. – На Алтай или на Урал?
Всё-таки голому собраться – только подпоясаться.
– Не знаю, – отмахнулся Лаптев. – Это ж карту смотреть надо. Давай сначала в город… Догоняй!
И первым выехал на дорогу.
– В город так в город. Я что же, против? Раз ты угощаешь, то моё дело крутить педали, пока не дали, – ответил крановщик и действительно приноровился к педалям, а как почувствовал тягу, то обогнал Лаптева ещё в конце улицы.
И не были ему помехой армейские ботинки. А когда к КПП подъезжали, уже порядочно лидировать начал.
КПП стояло пустым. Шлагбаум поднят.
«Хорошо!» – подумал Стасян: «Даже останавливаться не надо. Едь себе и едь».
И поехал. Голодный до женского внимания, он больше не понимал, зачем останавливаться. Ехал себе и ехал уже по дороге в направлении города.
Навигационная система для крановщика была предельно простая: вижу цель, не вижу препятствий. А раз единственной направляющей был асфальт, подсвеченный фонарём велосипеда, то даже вопросов о пути не возникало. Всё-таки природа требовала от него размножаться.
«Раз в кой-то веки как следует покушал», – подумал Стасян.
В голове все мысли теперь только о том, какую даму для сердца выбрать? Блондинку? Брюнетку? Ведь даже лысая подошла бы, учитывая обстоятельства.
И пока крановщик думал, уже представляя себе диалоги, свет фонаря позади сначала отстал, потом вовсе пропал из виду.
«Но то не беда. Передохнёт и догонит», – решил Стасян.
Однако, следом и свой фонарик начал сначала моргать, а потом совсем погас. Ведь батарейки с момента покупки велосипедов никто не менял.
– Едрит твою медь! – только и сказал крановщик и повернулся назад.
А что позади, что впереди – темнота. Даже полумесяца в небе нет. Тучами низкими всё затянуло. Не видно ни зги. Телефон ещё оставил на столе, пока арбалет со стены снимал.
Щац его на ближайший гвоздь повесил. Но что Шац? Он ранен! А крановщика тянуло к женщине так, что хоть волком вой.
Однако, тьма оказалась сильнее. Стасян вынужденно остановился повернулся и давай кричать в неё, чтобы быстрее раздвинулась, а то и вовсе по-волчьи выть от тоски:
– Лапо-о-оть! Слы-ы-ышь? Лапо-о-оть! Ау-у-у!!!
Вдруг сердце в пятки ушло, когда не сто стороны дороги ответили, а в кустах придорожных что-то зашуршало!
Крановщик прислушался, а затем обронив:
– Бля, волки! Приманил! – решительно перетянул арбалет из-за плеч в руки. Благо, тот висел на лямке транспортировочного чехла и с перепугу извлечь его – плёвое дело. А дальше только взвести и болт наложить.
«С этим и ребёнок справится», – ещё подумал Стасян и начал выцеливать мишень после всех манипуляций по активации стрелкового оружия.
Пусть только дёрнутся – на слух не промажет!
«А вон следом и шкура вроде блеснула», – подумал крановщик и стрельнул.
* * *
Ранее.
Лаптев корешка не слышал. Так как его дыхалка закончилась ещё на КПП Жёлтого золота. Под видом инспекции он сначала остановил велосипед, потом вошёл внутрь, а когда убедился, что никого нет, прикрыл дверь.
Хотел уже уходить, но присмотрелся, а в углу рука валяется!
– Чья? – спросил Лапоть, но никто не ответил. – Раз ничья, то моя будет! – добавил он.
И действительно забрал себе. А от неё пахнет приятно. Сразу видно, что не в качестве швабры использовали. Ещё и пальцы сжимаются и застывают в любой позе.
– Да такой и подрочить можно! – заявил он, но на крайний шаг не решился.
Только сделал из съёмной руки чесалку для спины. А следом куртку снял, присел на место охранника и давай чесаться, конфетами заедая кайф.
Пальцы доставали что надо. Как будто сам себя чесал. Аж расслабило.
Зевнув, Лаптев оставил протез, вытянул ноги и… отключился. В конце концов у него недостатка во внимании женщин не наблюдалось.
Зачем чёрте куда ехать?
* * *
Чуть ранее.
Где-то за пять километров от посёлка незадолго до этого во всё горло орала Вишенка в полушубке. Сначала углубившись в снег по колено, а временами и по пояс, потом отчаянно из него выбираясь, она была предельно недовольна текущей ситуацией.
Содрав весь маникюр и набрав в демисезонные сапоги снега, она ненавидела мужа, посёлок и всех сантехников-киллером вместе взятых. Да и заграницу заодно. Всё-таки кто ту Мексику знает? Есть у них зима или только вечное лето? А так хоть не как полная лохушка прилетит, а в обуви «для всех сезонов», а полушубок сгодится, чтобы ночами не мёрзнуть.
Думая о тёплых водах Мексиканского залива, Елизавета Валерьевна кричала так громко и долго, что в Новосибирске должны были услышать. И в ту Мексику передать, чтобы готовились к её прилёту.
Но вечер сменился ночью, затем тьмой, а никто на зов так и не пришёл. Потому её голос сначала стал тише, потом перешёл на хрип, а затем в процессе длительной эксплуатации пропал совсем. Отныне она могла лишь тихо-тихо шептать, сорвав голос и словив нервный срыв.
– Сука. Сука. Сука, – шептала она, ненавидя всё вокруг.
Если раньше в моменты отчаянья на её зов приходил муж и выручал из самой сложной ситуации, отпаивая коньяком и массажем ног после пропаривания в тазике, то теперь даме, потерявшей чемодан, (а вместе с ним сумочку и, соответственно, телефон), приходилось самой бороться за выживание.