Тот самый сантехник 8 (СИ) - Мазур Степан Александрович. Страница 48

Присмотрелась почти безработная дева, а там письмо среди бумаг. С официальным гербом человека серьёзного. Не даром именная печать есть.

Открыла письмо Василькова и обомлела от впечатлений.

... Дорогая Олеся Игоревна Василькова, меня зовут Новруз Мининбаевич Пятихаткин. Я нотариус и на хорошем счету в городе. Меня везде знают, можете проверить мою биографию в интернете, почитать отзывы. В последние годы я являюсь официальным представителем ныне покойной Нины Альбертовна Васильковой. И с этого момента давай поподробнее.

Я понимаю, что в наше время уже почти никто не берёт трубки с неизвестных номеров телефона, но если вы увидите этот номер (тут следовали скупые цифры), я прошу выйти со мной на связь.

Потому что найти вас по старому адресу не получилось, а судя по новой прописке, вы переехали, но мне постоянно не везёт вас застать дома. Рекомендую вам выйти со мной на связь по телефону или подъехать в офис по улице Пушкина, дом семь, третий кабинет.

Я бы просил не затягивать, так как речь пойдёт о вашем наследстве, а я не могу получить свои проценты, пока сделка не состоится. Как вы понимаете, речь не о маленькой сумме, так как иначе я бы и пальцем не пошевелил.

С уважением, ваш новый друг Новруз Мининбаевич…

Леся устала быть дурой. И вместо потерявшегося на волне интереса сна начала пробивать контакты. Сначала как рядовой обыватель, по первым ссылкам. А затем и через свои новые связи на работе, где её пока ещё не послали.

Как оказалось, действительно есть такой нотариус, что давно не мальчик, а преклонных годов дедушка с тридцатилетней практикой и чистой кредитной историей.

Узнав всё, что нужно, Василькова только снова обулась и подхватив письмо и документы, направилась по указанному адресу.

Должно же было и ей уже когда-то повести при том, что в лотереи, ставки на спорт и гадания она не верила. Но если словно сама карма купила ей билет на очередное мероприятие, то почему бы не поучаствовать?

Глава 19 - Возвращенцы

Лязг решётки распределителя не лучший звук, от которого можно проснуться ночью. Сонный Маливанский поднялся на скамейке, зевнул и с вялым интересом посмотрел на вошедшего, обронив без всякой угрозы в голосе:

– Чё хотел, командир? Выпустить меня пришёл?

Вишенка стоял на входе, немного покачиваясь. Он не прочь был уйти, но карлик был его последней зацепкой за жену. Положа руку на сердце, можно было даже сказать, что сцепились они будь здоров, раз решилась уйти из дома.

Но полковник любил свою жену больше обид. И даже себе не представлял, как домой без жены возвращаться. Даже если от стажёрок-секретарш и прочих симпатичных помощник младших звеньев.

– Слушай, а вы там с Лизой на пару никаких землянок рыть в лесу не собирались? – поинтересовался Бронислав Николаевич, сражаясь с сонливостью и депрессией под изрядной дозой «лекарства».

Единственный знакомый рецепт, который могут «выписать» в любом магазине состоял из всего, что выше сорока градусов крепости. Этим горе своё заливал и нервы лечил. В зависимости от того, что удавалось найти и откупорить: настойку с успокоительными или бутылку с горячительным.

– Да нет вроде, – подумал карлик, хохотнул и снова не смог сдержаться. – Зачем? Я ей и так такую дыру оставил, что никогда меня не забудет!

Маливанский заливисто рассмеялся. А Вишенка только вздохнул и обратно в коридор вышел, решётку закрыв.

«Не перевоспитался ещё», – понял полковник и понуро побрёл домой, в просторные, но пустые пенаты.

– Поссать-то пустите! – крикнул вдогонку карлик.

– Как же я тебя выпущу? – удивился Вишенка, но даже поворачиваться не стал. Пробурчал только сонно. – На тебе, может, ещё её следы ДНК есть. Да ты и сам как улика ходячая.

– Ага! На трёх ногах, – кричал ему вдогонку Маливанский. – Я, когда стоять устою, вместо подставки его использую! А знаешь, что про тебя Лиза говорила?

– Что? – тут же остановился Бронислав Николаевич.

– Что арбуз ей напоминаешь. Пузо растёт, а кончик сохнет и судя по частоте использования, скоро совсем за ненадобностью отвалится.

Вишенка знал, что это не правда. Потому злости не испытывал. Только сожаление. Вот зачем на него бочку катит? За что?

Полковник остановился, повернулся и всё же спросил:

– Слушай, а может… зимовьё? Все дела? А?

Он сделал последнюю попытку выйти на диалог.

– Берлогу брошенную медведя не находили, нет?

Карлик терпел с ответом ровно две секунды, а затем снова выдал:

– Я что, на гнома похож? Да я бы и в берлоге ей покоя не давал, коли так! Раз тебе некогда, я всегда готов удружить. Но землянок и зимовья не было! Всё в доме твоём проходило.

Вишенка только за сердце схватился. Тяжело осознавать, что не один ты в семье изменяешь. Но он то с поличным пойман не был. А значит, снова прав.

Или нет?

– На кровати удобней! – не унимался разбуженный карлик. – Хотя на КПП я присунул ей тоже! Подходит по чистосердечное признание? А в зимовье своё сам живи, если с женщиной своей спать некогда в тепле и заботе! Она, может, и не стала бы тогда на первого встречного кидаться.

– Врёшь ты всё, – глухо добавил полковник.

– Я вру? Переписку на почте посмотри!

Маливанский, может и рад был иной раз смолчать, но скверный характер словно был в разы больше его небольшого тела и постоянно выпирал в критических ситуациях. Если на других адреналин действовал так, что те бросались в бой, поднимали вес больше своего собственного веса или мучились диареей, то Гоша с поразительной скоростью находил для себя проблемы благодаря языку без костей.

Вишенка вздохнул и низко опустив голову, вышел из помещения. Ещё ни раз полковник коснулся холодеющими пальцами холодных решёток на выходе к солнцу. И если бы кто-то из сотрудников мог поставить ему точный диагноз в этот момент, подписал бы повышение немедленно. Или как минимум, дал внеочередной отпуск.

Но в отличие от дерзкого карлика, никто рисковать не собирался и просто держал язык за зубами при виде начальника.

* * *

Боря вернулся к КПП Жёлтое золото на рассвете.

Торчащий шлагбаум сиротливо заносило лёгким снежком, который растает уже через час-другой. К обеду всё вокруг превратиться в лужи, что на гравийке, что на асфальте. А там, где просто должна быть грязь, будет грязь. Потом трава, а следом – вырастет всё, что угодно. Даже то, что не садили.

Глобальный не потрудился остановился, заглянул в окошечко. В будке охранников никого не было. Только рука валялась на столе с согнутыми «в фигу» пальцами.

– Однако, – буркнул сантехник, но трогать ничего не стал. Сами разберутся.

Сантехник поехал к коттеджу Шаца. Несмотря на то, что хозяин где-то ещё бодрствовал с ночного загула, собаку выпустить прогулять надо. Телефона он не брал, а из травмпункта ушёл по свидетельству зевающего хирурга почти сразу. И запах дорогого коньяка не давал соврать человеку. Глаза выдавали, что хорошо и спать хочется. Плодотворно за ночь потрудился.

Мужики пропали и из бани, а в доме возвращению Глобального радовался только Боцман. Ротвейлер тут же умчался на прогулку, а сантехник только макушечку почесал и плечами пожал:

– И где все? – спросил он у тишины, так как ясеня поблизости не наблюдалось.

По пути из кабинета психолога, где так и заночевали на кушетке после длительного лечения, было подозрительно спокойно. Цветаеву он завёз домой отсыпаться, так как водить после бурной ночи она не могла, а как проснулись, едва шевелилась. Тогда как сам Боря умудрился даже выспаться, сразу заняв самое выгодное положение на тахте. У стенки. И на любые попытки закинуть на него ножки под утро просто не обращал внимания.

Решив, что утро должно быть плодотворным, Глобальный следом ноутбук из автомобиля принёс и сел про христианство читать. Чтобы с Лёхой на контакт выйти, да и для общего понимания не помешает.