Тот самый сантехник 8 (СИ) - Мазур Степан Александрович. Страница 64

– Чтобы на свадьбе той я с животом уже была. Так что, Боренька, варианта всего два. Либо давай почаще повторять это всё ночное безобразие, либо мне наесть тот живот придётся! Потому что зная мою маму, все Петюхи уже в курсе. И все на тебя посмотреть хотят.

Бабка захохотала в голос, Макар Берёзович подхватил, за зад необъятный её ладонью прихватив. Сразу видно, ягоды в ягодицах есть у обоих. А порох ночью не весь потратили.

Много было эмоций в Боре. Да все не высказать. Но из всех волнующих его вопросов задал на фоне неразберихи в голове лишь следующий:

– Почему деревню вообще назвали Петюхи?

– А, так это просто, – ответила Рая, дожевав блин со сметаной. – Макар Берёзович же как один из основателей деревни самым рослым был. Считай на голову выше всех других мужиков. Ну и прозвал их пиздюки. Ну шутки шутками, а он потом и село так же хотел назвать. Но мужики посмеялись и задумались. А потом всем советом вынесли ему… эм… квотум недоверия.

Она посмотрела на Макара Берёзовича, но тот гладил руку бабке и словно никого больше не замечал. И Раиса продолжила:

- Короче, вёслами его изрядно побив, народные массы сказали своё решительное «нет». Так задуманные Пиздюки стали Петюхами. Так как очнулся первопроходец лишь с первыми петухами в лесу. А как серебро в верховьях реки обнаружили, рыбача на горной, Верхние Петюхи появились. А у озера, соответственно, Нижние Петюхи со временем образовались. Там мужики всю жизнь сетки ставили, даже при советской власти. Потому что первым участковым Макар Берёзович и был. Лет сорок, почитай, пока не надоело. А наша деревня посередине, в чаще леса. У родников, считай, свой первый дом Макар Берёзович и ставил. Но тот пересох в «семидесятых». Там засуха сильная была. Воды подземные течение переменили. Тогда многие колодцы заново пришлось копать.

Боря, получив пакет информации, снова сочку розового-красного хлебнул.

«Вкусный», – отметил внутренний голос: «Вишнёвый?»

– Ой, не знаю. Боря, – продолжила Рая. – Не налегал бы ты с утра на вишнёвку. В дорогу же собирался. А тебе нас ещё всех везти. Разве можно за руль пьяным?

– Вишнёвка? Я думал это сок! – возмутился Боря и попытался подняться из-за стола, так как выпил уже кружки четыре, две из которых сразу по сушняку. И две смакуя и запивая.

Но ноги вдруг заявили – сиди на месте!

И только в попытке подняться, сантехник с удивлением обнаружил, что те как ватные. Притом, что сидел он удобно и затечь они просто не могли.

«Так вот что значит выражением «охуеть-не-встать»? Вот так сочок!» – невольно восхитился внутренний голос.

Сила вишнёвки пригвоздила его к стулу на неопределённое время. Идти в таком состоянии по деревне было бы верхом глупости.

Растирая икры и слушая то бабку, то Раю, то деда, Боря ел. И блины пропадали на глазах. Закусывая побольше, чтобы как можно быстрее в себя прийти, сантехник в то же время пытался понять, как выбраться из этой ситуации?

Ведь ехать ещё сегодня Лиду с группой сводить, продюсеру представлять, да и по ремонту в бомбоубежище решать надо. Звукозаписывающая студия уже инструменты должна была получить, а там всё ещё интернета нет и мебели. И полы пока не залил. Только стены сделал, потолок и всё по части труб и сантехники.

«Это, не говоря уже о том, что активы на продажу надо выставлять, чтобы начать с Шацем рассчитываться», – напомнил внутренний голос.

А тут так куда не кинь, везде клин. Девушку честную он попортил, с родителями её познакомился, хоть и абсолютно не помнил ни имён, ни лиц. А судя по уверениям бабки, венчаться они должны были в местном храме у озера. Там закаты красивые.

А каждый местный желал с ним познакомиться или хотя бы на него посмотреть. Ведь он единственный, кто Раисы добился. А пытались – многие. Но кому руку сломает, кому нос разобьёт. Недоступная со всех позиций… была. И только он к ней ключик подобрал.

– А всё потому, что каждой твари – по паре. А мы-то уже думали связать Раю и в лесу оставить на денёк другой. Вдруг какой леший наткнётся? – улыбнулась бабка и рассмеялась так, что едва челюсть вставную не потеряла.

Тут Макар Берёзович вновь активировался, восприняв улыбку за приглашение. И они снова удалились в комнату. Вскоре послышался скрип кровати.

– Во дают, – скорее восхищался этим звукам сантехник, чем прислушивался в плане извращённости мысли.

– Это всё… вишнёвка. Она с медком, – объяснила Рая и вновь на него влюблёнными глазами посмотрела. – Ты не ощущаешь никаких других…эм… эффектов? Батя пасечник. Он туда то ли маточного молочка добавил, то ли прополиса бухнул. Короче, способствует мужскому здоровью.

Только сантехник хотел ответить, что его скорее парализует, чем снова когда-то займётся сексом, как разбавились звуки скрипа. В дверь постучали. И в сенях послышались шаги.

Боря уже внутренне собрался, чтобы снова с родителями знакомиться, как вдруг на «зимнюю кухню», что представляла собой отдельную комнату именно в общем доме, (где тоже печь, которую для обогрева дома топить зимой можно, на ней же готовить или сушить вещи), крановщик зашёл.

– Боря, каналья! Там рульку разогрели. Вчера все шашлыками ужрались, не до неё было. Забыли. А он нет, чтобы доедать со всеми, блины по гостям лопает! – улыбался он во весь ресурс лица. Без угрозы, а как-то по-доброму. Поближе подойдя поздороваться, над ухом склонился. – Ты всех женщин решил у меня отбить? Дашки тебе мало, да?

– Стасян, – цикнул Боря и ключи протянул. – Машину подгони к дому. Сам не дойду. Но за рулём – доеду. А пока до трассы доберёмся, протрезвею, думаю.

– Ишь чего удумал, – поцокал крановщик. – Не, в баню тебе надо. Веником пройтись. А затем в купель нырнуть. Весь хмель и выйдет. Но я ту купель ещё не построил, всё собираюсь. А снег уже грязный. А до проруби далековато выходит. Да и лёд уже тонкий. Не выловим. А до озера пиздовать и пиздовать. После бани – точно не вариант. Хотя дед однажды на спор по всей деревне голый пробежался. И этого никто не забудет. Но о тебе и так уже на каждой улице говорят. Что за зверь такой явился, мол?

Боря уже склонялся к варианту с повторением бани, как вдруг разом ощутил контрастный душ. А всё потому, что Раиса встала позади него с ведром холодной воды с колодца, и вылив прямо на голову, тем ведром едва не огрела. Но швырнув его на пол, лишь упёрла руки в боки и прямо спросила:

– Какой такой Дашки?!

Тут-то сантехник и понял, что надо либо венчаться, либо коромыслом перешибут. Или в колодце утопят, откуда ведро и принесли загодя. Потому что наговорить селянке можно многое, а вот обмануть только однажды. А последствия можно разгребать всю жизнь.

– То, Рая, дело прошлое, – улыбнулся Стасян, отскочив от бодрящего потока вместе с ключами. – Вы его со своим настоящим не путайте. И будет вам счастье.

– Ой, действительно, – снова смутилась Раиса и тут же подхватив полотенце, принялась Боре голову вытирать. – Чего это я? У тебя и до меня жизнь была. У меня до тебя жизнь была… тоже. – и тут она выдала тайну тайн. – Я всё-таки целовалась… Однажды!

– Рая, блина! – подскочил Боря, вдруг осознав, что ноги вернули как минимум две трети подвижности. – Не в этом дело.

– А в чём?

– В том, что… разные мы.

– Конечно, разные, – кивнула девушка. – Ты – мужчина. Хоть и хворый, не устойчивый. Вона тебя как с простой бражки разнесло, считай. У нас такую даже детям дают вместо кваса. Но я – женщина. Суровая и справедливая. А раз сама облила, сама и высушу! – и подхватив его за руку, она решительно повела его обратно в комнату.

– Стасян, машина! – только успел крикнуть сантехник.

Боря и понять ничего не успел, как снова без одежды в комнате у кровати оказался. Сидит с краешка. Никого не трогает.

А Раиса перед ним на колени встала, за живое взяла и сказала решительно:

– Я слышала, что так надо прощение у мужиков просить. Так вот… прости меня, Боря, – и всё, что было посиневшее и скукожившееся от холода, по возможности как можно глубже в рот взяла.