Призрачные огни - Кунц Дин Рей. Страница 58

Внезапно Шарп положил руку на плечо Пика, но не по-дружески, а добиваясь его полного внимания.

— Послушай, Пик, ты ничего не подумай про то, как я обошелся с этой маленькой шлюхой. Ну, как я матерился, угрожал, сделал ей больно, сжав руку… как я ее трогал… это все чушь собачья. Техничка, понимаешь? Хороший способ побыстрее получить ответы. Если бы речь не шла о национальной безопасности, я бы никогда не стал так себя вести. Но иногда, в особых ситуациях вроде этой, мы должны делать для своей страны то, что в обычной ситуации не одобрили бы. Мы ведь понимаем друг друга, так?

— Да, сэр. Разумеется. — Сам пораженный своим умением притворяться наивным и восхищенным, Пик добавил: — Странно, что вы можете сомневаться. Я бы никогда не додумался до такого подхода. Но когда вы начали ее обрабатывать… я понял, чего вы хотите, и я просто в восторге от ваших способностей как следователя. Для меня это большая удача, сэр, я имею в виду работать вместе с вами, очень ценный опыт, гораздо более ценный, чем я мог надеяться.

На мгновение жесткие зеленые глаза Шарпа задержались на Пике с явным подозрением. Затем заместитель директора решил принять его слова за чистую монету, слегка расслабился и сказал:

— Вот и славно. Я рад, что ты так думаешь, Пик. Все эти дела иногда бывают малоприятными. Иногда чувствуешь себя так, будто в грязи вывалялся, но мы ведь делаем это во имя страны, об этом не следует забывать.

— Да, сэр. Я не забуду.

Шарп кивнул и продолжил свое хождение.

Но Пик точно знал, что Шарп получал удовольствие, унижая и мучая Сару Киль, и испытывал огромное наслаждение, лапая ее. Он знал теперь, что Шарп — садист и педофил, потому что своими глазами видел, как эти темные черты его босса проявились в больничной палате. Сколько бы ни врал Шарп, Пик никогда не забудет того, что там видел. Знание всех этих вещей о боссе давало Пику огромное преимущество, хотя пока он абсолютно не представлял себе, как сможет им воспользоваться.

Он также понял, что Шарп в душе трус. Несмотря на свои агрессивные манеры и впечатляющие внешние данные, заместитель директора не устоит даже против такого значительно менее крупного по размерам человека, как Утес, если этот человек готов бороться за свои убеждения. Шарп не имеет ничего против насилия и готов прибегнуть к нему, если считает, что сам находится под защитой своего служебного положения, или если его противник достаточно слаб и беспомощен; но он мгновенно сдаст назад, если есть хотя бы малейший шанс, что он сам может при этом пострадать. Понимание этого было еще одним преимуществом, которое Пик тоже не знал, как использовать.

Тем не менее он был уверен, что рано или поздно эти открытия ему пригодятся. Человек-легенда должен уметь разумно, справедливо и эффективно использовать подобные озарения.

Шарп, не догадывающийся, что снабдил Пика двумя хорошими орудиями, продолжал ходить мимо двери с нетерпением Цезаря.

Утес потребовал, чтобы его оставили с дочерью наедине на полчаса. Когда эти полчаса прошли, Шарп принялся еще чаще взглядывать на часы.

Когда истекли тридцать пять минут, он решительными шагами подошел к двери, положил на нее руку, но заколебался и отошел.

— Черт, дадим ему еще несколько минут. Нелегко добиться чего-нибудь путного от этой набитой наркотиками маленькой шлюхи.

Пик что-то пробормотал, соглашаясь.

Взгляды, которые Шарп бросал на закрытую дверь, становились все более угрожающими. Наконец на сороковой минуте их ожидания он заявил, стараясь спрятать свой страх перед необходимостью столкновения с фермером:

— Мне надо позвонить по важному делу. Я буду в автомате в холле.

— Да, сэр.

Шарп пошел было прочь, но потом обернулся:

— Когда этот засранец появится, пусть ждет меня сколько потребуется, и плевать я хотел, понравится ему это или нет.

— Да, сэр.

— Ему не повредит слегка поостынуть, — бросил Шарп, удаляясь с высоко поднятой головой, поигрывая широкими плечами, с видом человека, уверенного, что с его достоинством полный порядок.

Джерри Пик прислонился к стене коридора и, в свою очередь, принялся разглядывать проходящих мимо сестер, улыбаясь хорошеньким и иногда перебрасываясь с ними словечком, если они не очень спешили.

Шарпа не было двадцать минут, что означало: Утес находится в палате Сары ровно час, но, когда Шарп вернулся, сделав свои, скорее всего вымышленные, звонки, Утес все еще не появлялся. Даже труса иногда можно вывести из себя, и Шарп просто зашелся от ярости.

— Черт бы драл этого говнюка деревенского! Как он смеет являться сюда, вонять здесь свиным дерьмом и похерить мое расследование!

Он отвернулся от Пика и направился к палате Сары. Но не успел он сделать и двух шагов, как дверь открылась и вышел Утес.

Пику было интересно посмотреть, будет ли Утес при втором своем появлении выглядеть столь же внушительным, каким он казался, когда впервые неожиданно вошел в палату Сары и положил конец издевательству Энсона Шарпа над ней. К великому удовольствию Пика, Утес выглядел даже еще более внушительным, чем в первый раз. Волевое, изрезанное морщинами и выдубленное ветром лицо. Огромные руки с увеличенными суставами, руки рабочего человека. От него исходило ощущение непоколебимой уверенности и покоя. Пик с трепетом наблюдал, как он шел через холл, словно ожившая гранитная глыба.

— Господа, мне очень жаль, что я вас задержал. Но, сами понимаете, мы с дочерью так давно не виделись.

— Вы тоже должны понять, что дело срочное и касается национальной безопасности. — Шарп говорил теперь значительно тише, чем раньше.

Не обратив на него внимания, Утес продолжал:

— Дочка сказала, вас интересует, не знает ли она, где может скрываться этот парень Либен.

— Правильно, — сердито подтвердил Шарп.

— Она еще что-то говорила насчет того, что он вроде ходячий мертвец, я не очень-то понял, скорее, всего сказывается действие лекарств. Как вы думаете?

— Конечно, лекарств, — снова подтвердил Шарп.

— Ну, так она знает одно место, где он мог бы спрятаться, — сказал Утес. — У парня есть домик у озера Эрроухед, так она говорит. Вроде тайного убежища. Я тут записал, как проехать. — Он достал из кармана рубашки сложенный листок бумаги и передал его Пику. Пику, не Энсону Шарпу.

Пик взглянул на четкий, аккуратный почерк Утеса и протянул бумагу Шарпу.

— Знаете, — проговорил Утес, — моя Сара еще три года назад была славной девочкой, хорошей дочерью во всех отношениях. Затем она попала под влияние одного больного человека, он приучил ее к наркотикам, внушил ей всякие дикие мысли. Ей было тогда всего тринадцать, впечатлительная, ранимая девочка, легкая добыча.

— Мистер Киль, у нас нет времени…

Утес сделал вид, что не слышит Шарпа, хотя и смотрел в его сторону.

— Мы с женой делали все, что в наших силах, чтобы найти этого человека, думали, это какой-нибудь старшеклассник в школе, но так ничего и не обнаружили. Потом однажды, через год после того, как наш дом стал сущим адом, Сара исчезла, убежала в Калифорнию в поисках «красивой жизни». Она так и написала в записке, что хочет жить красиво, а мы, мол, простая деревенщина, ничего не знаем про мир, напичканы странными идеями. Вроде честности, трезвости, самоуважения, так я полагаю. Сегодня многие считают такие идеи странными.

— Мистер Киль…

— Так или иначе, вскоре после ее побега я выяснил, кто сбил ее с пути истинного. Учитель. Можете этому поверить? Учитель, который должен показывать пример, достойный подражания. Молодой учитель истории. Я потребовал, чтобы дирекция школы разобралась с ним. Большинство учителей сплотились вокруг него, возражали против расследования, потому что сегодня многие из них считают, что мы существуем только для того, чтобы держать язык за зубами и платить им жалованье вне зависимости от того, какими помоями они потчуют наших детей. Две трети учителей…

— Мистер Киль, — настойчиво перебил Шарп, — нас это вовсе не интересует, и мы…